Николай I Освободитель. Книга 5 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич. Страница 4

Еще предстояла огромная работа по каталогизации земель. За прошедшие годы мы успели подготовить на годичных и двухгодичных курсах больше тысячи землемеров, которые в следующе несколько лет должны были перекроить карту земельной собственности империи. Одновременно с этим должен был происходить процесс подушной переписи и паспортизации крестьян.

Тут я тоже держал в загашнике заранее припасенную хитрость. Ведь пока земля не будет перемерена и разделена на участки, учтена, отделена законная помещичья собственность — самозахват земли придумали отнюдь не в двадцать первом веке — от той, которой они пользовались, не имея на то никаких прав, пройдут месяцы, а может и годы. И все это время режим пользования землей будет сохраняться в соответствии со старыми нормами. Будет запрещено всякое отчуждение, передача земельных прав и «выселение» бывших крепостных с занимаемых ими участков. Переходной период был определен в три года, за это время предполагалось закончить реформу, благо тут мы уже имели кое-какой опыт с северными и южными губерниями и знали, где могут таиться подводные камни.

При этом обязательно найдутся непоседы пожелающие либо получить свой кусок здесь и сейчас — таким дорога лежала за Урал, — либо просто уйти в города. В конце концов иногда личная свобода человеку может быть даже важнее, чем теоретическое право когда-нибудь получить земельный надел в собственность. Так что я надеялся, что самый пассионарный элемент, эдакие дрожжи, от которых регулярно пучило местное патриархальное болото, получив свободу сами предпочтут уйти куда-подальше, что опять же даст остальным чуть больше жизненного пространства.

Что же касается общей численности населения то согласно проведенной с 1829 по 1831 году переписи населения, — тут я забегаю немного наперед — она составила 72 миллиона человек. Получалось что с 1815 население Российской империи выросло на примерно двадцать миллионов человек. Чуть больше миллиона в год. Такими темпами мы вполне могли выйти на поставленные в качестве цели двести-двести пятьдесят миллионов человек к 1900 году. Я-то, понято, этого все равно уже не увижу, однако наследство потомкам оставлю доброе.

Если говорить о национальном составе, то тут тоже все было отлично. Русскими — вредную разбивку на великороссов, малороссов и белорусов я административным образом устранил отныне и вовек — себя считали примерно семьдесят пять процентов населения страны. Около семи процентов было поляков, примерно три процента евреев, кроме того заметными национальными группами были татары, прибалты — этих суммарно было тоже около четырех процентов, немцы — чуть больше миллиона человек, ну прочих малых народов в итоге насчитали около ста штук. И это не считая совсем мелких этнических групп, которых в отдельные пункты выделять не стали.

— Может спать пойдешь уже? — В дворцовую церковь зашла Александра. — Вроде бы ничего плохого не происходит.

— Все равно не засну, — я повернулся к жене, улыбнулся и покачал головой.

— Ну мы можем что-нибудь еще интересное придумать, — императрица вернула мне игривую улыбку. Рождение четырёх детей ничуть не испортило ее фигуру, наоборот женщина в свои тридцать только округлилась в нужных местах и стала еще красивее. На смену красоте девичьей пришла красота женская. Ну и в сексе она тоже оказалась прилежной ученицей и со временем научилась всему, что должна знать и уметь хорошая жена. Даже по меркам двадцать первого века с Александрой в постели было не скучно, а по местным понятиям она и вовсе была той еще затейницей.

— Это, конечно, можно, — я подошел к женщине и чмокнул ее в щечку. — Только чуть позже.

— Волнуешься?

— Очень, если честно, — я кивнул. — Шутка ли, тридцать лет к этому шел. Впрочем, это только начало, впереди еще куча дел.

Александра ничего не сказала только обняла меня покрепче.

Вскоре нас с ней ждало еще одно испытание. Через неделю мы вместе со всем двором уезжали в Москву, где в первых числах мая должно было состояться венчание на царство. Изначально у меня была мысль отложить коронацию, провести сначала Церковный Собор, выбрать патриарха, чтобы уже новый глава церкви провел церемонию для нас с Александрой. Но потом в итоге плюнул и, что называется, забил. Все равно всего не успеть, а за возвращение патриаршества я с попами еще хорошенько поторгуюсь. Благо вопросов к долгополым у меня за время нахождения в этом времени накопилось предостаточно. Так что бежать впереди паровоза смысла не было.

— Ладно, — сколько мы вот так простояли обнявшись, сказать сложно. Минут десять, а то и двадцать, наверное. Александра тонко чувствовала момент и то, что я как никогда ранее нуждался в поддержке и давала ее мне. Я вытащил из кармана часы: стрелка приближалась к трем ночи, — судя по всему сегодня уже ничего не случится. Пойдем спать.

Как оказалось, не зря. Никаких особых знаковых происшествий в эту ночь так и не произошло. Да, мелких дебошей было больше чем обычно, однако не на столько, чтобы это принципиально на что-то повлияло.

Тут кстати во многом сыграла роль полковых жандармов, добавленных в штат частей армии и гвардии после бунта Семеновского полка. Полковые жандармы взяли на себя роль не столько дознатчиков и надсмотрщиков за благонадежностью, сколько таких-себе офицеров-воспитателей. Жандармы начали проводить с личным составом занятия по разъяснению тонкостей внутренней и внешней политики империи, доводить до солдат — офицеры-то и так были способны прочитать новости в газетах — последние указы императора и правительства и вообще объяснять «политику партии». По сути, жандармы заняли место таких себе комиссаров, а в недрах жандармского корпуса был создан отдел, помогающий низовому звену составлять планы занятий и заранее прорабатывать ответы на возможные каверзные вопросы.

Как показала практика, с появлением полковых жандармов среди нижних чинов резко вырос боевой дух, а количество различных инцидентов требующих постороннего вмешательства — наоборот снизилась. В любом случае в своей армии я был более-менее уверен, что с другой стороны совсем не исключало возможность каких-либо эксцессов.

На следующий день состоялось торжественное заседание ГосСовета, который пока еще не превратился в место пустопорожней говорильни, а скорее подставлял собой такой себе расширенный вариант Кабинета Министров, куда входили люди, действительно влияющие на внутреннюю и внешнюю политику государства. Такая себе боярская Дума или скорее даже Политбюро времен тридцатых-сороковых годов двадцатого века.

Далеко не все члены ГосСовета, нужно признать, были в восторге от проводимой крестьянской реформы. И голосование в итоге получилось совсем не единогласными, перевес голосов «за» отмену крепостного права, вышел достаточно небольшим — восемнадцать против тринадцати. Естественно все голоса были подсчитаны мною заранее, я был бы совсем плохим политиком, если бы такие вещи пускал на самотек.

Впрочем, тот момент, кто помещичья земля остается в руках помещиков изрядно сглаживал настроения в высшем обществе, не давая волне недовольства оформиться во что-то существенное. Ну а разговорчики в кулуарах… С другой стороны, и их старательно записывали специально приставленные к этому люди и потом в личных делах чиновников появлялись соответствующие записи, блокирующие им дальнейший карьерный рост.

Ну и конечно насчет помещичьей земли у меня тут тоже было свое мнение. Как показала моя история, даже получая регулярные откупные платежи большая часть помещиков в итоге оказалась органически неспособна к какой-то минимальной коммерческой деятельности и банально разорилась к концу века. Тут этот процесс, мне виделся еще более стремительным, поскольку, во-первых, государство в моем лице никак разоряющихся дворян поддерживать не планировало, наоборот все заложенные земли и другая недвижимость будет отторгаться в пользу банка при первой же возможности и дальше уходить с молотка в руки более ответственных хозяев. В том числе и из крестьянского сословия. Ну и во-вторых, арендная система привязывала крестьян к земле гораздо слабее, чем собственность. Землеробы очень быстро почувствуют разницу между толковыми хозяевами и теми, которые способны лишь по примеру Обломова лежать на диване и ничего не делать. От вторых работники будут банально перебегать к первым. Кто-то будет разоряться, а кто-то наоборот основывать успешные агрохолдинги, что мне в общем-то и было нужно.