Игры богов - Крышталев Владимир Анатольевич. Страница 37

Если мне после всего этого предложат какие-нибудь выкладки в духе теории вероятностей, то я… Ладно, ограничусь тем, что пошлю наглеца подальше.

Но человек не только передает привет. Он еще и бесследно исчезает сразу после этого. Как хотите, а все действительно смахивает на какую-то чертовщину. Может, там, в преисподней, с запахом серы научились бороться? То, что Клод как-то связан с Наташей и что наша с ним встреча далеко не случайность, стало бы понятно даже дураку. Проблема заключалась в том, что мне было понятно не больше, чем дураку…

М-да. Похоже, в последнее время я стал немного сомневаться в своих умственных способностях. Да и не только в них. Мне уже временами начинало казаться, что твердая асфальтовая дорожка, по которой я шагаю, на самом деле вовсе не твердая и к тому же никакая не дорожка. А высокие дома вокруг – отнюдь не высокие и далеко не дома. Может, я иду по какому-нибудь лесу? Или по болоту? Что, если все вокруг – лишь иллюзии?..

А может, меня вообще нет?

Тпру. Приехали.

Я приостановил ход своих мыслей, видя, что ни к чему путному они все равно не ведут. Не хватало мне еще прямо сейчас стать верным последователем древнегреческих скептиков. Отказ от суждений – не лучший способ осмысления реальности. По крайней мере, я так думаю. Конечно, возможно, я просто привык рассуждать, а от привычек трудно избавляться.

Постепенно в голове прояснилось. Мысли перестали жить бесконтрольной жизнью и роиться вокруг предмета, который им больше нравится, и я занялся наведением порядка. Случай с Клодом я отложил на потом, понимая, что сейчас все равно ничего не придумаю: будут мешать эмоции. К тому же маловато информации. Наташа? Ладно, тоже откладываем. Ага, я хотел связаться с Майком.

Почувствовав себя сытым, я решил не спешить возвращаться домой, так что моя прогулка продолжилась – теперь уже в поисках переговорного пункта. Далеко идти не пришлось. Уже метрах в двухстах от кафе я заметил грандиозную вывеску: «Калголинк. Говорите со всей Вселенной!» Она располагалась на таком же, как и все остальные вокруг, многоэтажном сером здании, а сам пункт переговоров занимал лишь одно маленькое помещение на первом этаже. В общем, получилось так, что по площади вывеска примерно равнялась помещению. Я хмыкнул: пожалуй, такое встретишь только на Менигуэне.

Пункт был полностью автоматизированный. В помещении стояли в ряд пять звукоизолированных кабинок со сквилтурами внутри, а напротив, возле единственного окна, кто-то счел нужным разместить мягкую кушетку – то ли для удобства ожидающих своей очереди позвонить, то ли заботясь о бездомных, которые наверняка водятся в Калго. Но в этот послеобеденный час я оказался единственным посетителем.

Выяснилось, что найти Майка не так просто. Я знал несколько мест, где он чаще всего бывает, в том числе знал, как выйти на «Туман», однако везде повторялось одно и то же: «Абонент не отвечает». Впрочем, если они на «Тумане», а «Туман» в гиперпространстве, то у меня ничего и не получится. Мне не хотелось думать о том, что еще может означать отсутствие ответа со стороны Майка. Да и вряд ли нашлись бы такие неприятности, которые мой давний приятель не смог бы обойти.

После очередной неудачной попытки я забросил эту идею и снова вышел на улицу. Солнце уже начало клониться к горизонту, заволакивавшая небо дымка стала еще более осязаемой, но облаков по-прежнему не было. Тени, спрятавшиеся в полдень от палящих лучей, потихоньку выползали из-под громадин-домов и блаженно простирались на нагретом асфальте. На Калго незаметно, но неуклонно опускался вечер.

Мысленно я прикинул маршрут, которым добрался до кафе, и решил возвращаться по другим улицам. В самом деле, какой смысл заново рассматривать дома, которые уже видел?.. А уж чувство направления меня не подведет, тем более что планировка Калго близка к прямоугольной.

И я зашагал, по-прежнему никуда не торопясь. Маргарет просила зайти к ней вечером, но в нашем мире общепринято, что вечер начинается с шести часов, а сейчас было только начало пятого. Пожалуй, я еще успею и к себе…

Есть ни с чем не сравнимое удовольствие – прогуливаться по послеобеденному Калго, наблюдая за снующими туда-сюда машинами, за сосредоточенными лицами пешеходов, взгляды которых свободно проходят сквозь тебя, ни на миг не задерживаясь, словно ты невидимка. А еще самому бесцельно блуждать взглядом по ничего для тебя не значащим вывескам, смотреть, как какая-нибудь сердобольная старушка, остановившись перед подъездом, роется в своей сумочке, а рядом застыла в ожидании бездомная собака; следить за полицейским, что-то терпеливо объясняющим юному нарушителю дорожного движения. И при этом осознавать, что вся эта суета – это здесь и сейчас, что в других местах все не так, все по-другому, что жизнь – это не только видимое тобой.

В общем, на сытый желудок в голову всегда начинают лезть умные мысли. Но я снова и снова возвращался к тому, на что обратил мое внимание Клод – к цели моей жизни. К чему я стремлюсь?

Лет тридцать назад я бы с легкостью ответил на этот вопрос. Я бы сказал, что моя цель – достичь совершенства, узнать и увидеть как можно больше, стать эдаким суперменом, умеющим все. За этим я отправился в путешествия, к этому я шел. Вначале.

Были радости побед, были горести поражений, было удивление при виде чего-нибудь нового. Я с головой погружался в изучение различных премудростей, даже обзаводился собственными учениками, которые подчас едва ли не боготворили меня, считая чуть ли не Мессией, знающим Истину. Но я всегда видел, как мне далеко до Истины. И я бросал учеников, снова собираясь в путь. Я искал.

Проходили годы. Постепенно я осознал, что невозможно охватить бесконечность, и так же постепенно мое движение потеряло смысл. Я продолжал вести привычный образ жизни, но что-то во мне неуловимо изменилось. Обнаружилось, что где-то там, впереди, исчезла цель.

Теперь, оглядываясь назад, я понимаю: в действительности цели у меня никогда и не было. Настоящей, глубокой цели, ради которой стоило бы жить. Не потому ли я постоянно пытался лезть на рожон, не потому ли так любил поиграть со смертью? Ведь та моя юношеская цель замыкалась на мне самом, а цель не может быть внутри нас. Какой смысл был бы в существовании Бога, если бы Он не творил?..

Не знаю, зачем Клод спросил, но его вопрос заставил меня признаться самому себе в том, на что я всегда старался не обращать внимания. Я вдруг остро почувствовал пустоту. Для чего нужны все те знания, которые я добывал в своих скитаниях? Почему я продолжаю что-то искать, теперь уже толком не представляя даже, что именно? Когда же я смогу остановиться? И если когда-нибудь остановлюсь, то снова-таки для чего?

Весь остаток дороги до своего временного жилища я размышлял над этим. Похоже, странный незнакомец затронул больную для меня тему. Я опять ощутил себя беспомощным подростком, который только что увидел, как велик и сложен мир, и еще не решил для себя, где же его место в этом мире. Прожив почти треть жизни, я снова вернулся к тому, с чего начинал. Значит ли это, что годы потрачены впустую?

Нет, возразил я сразу же. Я не жалею о прожитых годах, тем более что они отнюдь не были пустыми. Но вот к чему стремиться дальше?

Я зашел домой, еще раз принял душ, подождал, пока просохнут волосы, переоделся и направился к Маргарет. Было около шести.

Она уже ждала меня. Едва я прикоснулся к кнопке звонка, как дверь распахнулась.

– Проходи, Алексей, – Марго, как и вчера, сделала пригласительный жест, однако теперь он выглядел по-другому. Так приглашают старых друзей, с которыми знакомы не один десяток лет и: которых всегда рады видеть в своем доме. Это не проскользнуло мимо моего внимания.

На ней было шелковое вечернее платье темно-зеленого цвета, открывавшее плечи и даже не пытавшееся достать до колен, правое запястье по-прежнему украшал браслет, а волосы были уложены причудливыми волнами. Сейчас она совсем не походила на сказочную фею, как утром, но зато в ней появилась совершенно новая притягательность.