Разрушение (ЛП) - Грей Отем. Страница 25

Переодевшись в шорты и футболку, Ремингтон умчался на пробежку и к двум часам пополудни все еще не вернулся. Я не предлагала составить ему компанию, потому что понимала, что ему нужно побыть одному и переварить все, что случилось сегодня.

Адриан постоянно спрашивал, куда подевался папа, и я устала лгать ему, что его отец уехал в город, а также волноваться, гадая, все ли с ним в порядке. Час назад Эрик отвез Адель в аэропорт и, вернувшись, забрал Адриана на виноградники, смотреть, как убирают урожай. Жиль в Париже, решает проблемы, связанные с охранным агентством.

Я уже собиралась попросить Эрика, чтобы он повез нас на поиски Ремингтона — я не очень хорошо вожу — когда увидела, как Ремингтон медленной трусцой бежит по дороге. Ноги отказались слушаться меня и сдвинуться со ступенек, где я стояла, поэтому я смотрела и ждала. Он устало взобрался по лестнице, обхватил мое лицо ладонями и поцеловал в губы, затем проскользнул мимо, оставив меня во взвинченном состоянии после этого яростного поцелуя.

Не останавливаясь, он прошел к задней части дома, срезав путь до сарая, зашел внутрь и вышел несколько минут спустя, держа в руках топор, с которым направился к куче бревен, ожидающих, пока их наколют.

Устанавливая бревна, он заносил руку вверх и опускал вниз, раскалывая полено за поленом, пока рядом с ним не образовалась целая гора деревяшек. Он такой чертовски сексуальный, когда занимается физической работой. Затем я вспомнила, что ему больно, и отбросила свои похотливые мысли.

Закончив, он отнес топор на место и вышел из сарая. Ремингтон стоял спиной к замку, его сосредоточенный взгляд был направлен на виноградники, словно он силится запомнить, как они выглядят, чтобы потом нарисовать. С трудом подавляемый гнев пульсировал в его руках и спине, когда он прижал руки к бокам.

Разве он не устал после пробежки и колки дров?

— Я два часа бегал без остановки, но все равно чувствую злость внутри. Как такое возможно?

Я подошла ближе и обхватила его руками со спины.

— Слишком много всего произошло сразу, чтобы принять все это.

Он глубоко вздохнул и покачал головой, будто пытаясь прояснить мысли.

— Когда я был ребенком, мать бросила свою жизнь здесь и переехала в Лондон. Отец почти не признавал меня, нас, пока мы жили здесь, в Провансе. Думаю, она надеялась, что, если я буду жить ближе к нему, ситуация улучшится. Но она забыла, что у моего отца была жена и его жизнь в Англии сильно отличалась от нашей. Мать и отец встретились здесь, в Провансе. Он соблазнил ее и лгал ей, скрывая, что женат. Он приехал сюда по делам в юридическое агентство, в котором она работала неполный рабочий день помощником юриста, пока училась управлять виноградным хозяйством у своего отца. Когда мы жили в Лондоне, она отправила меня в ту же школу, где учился Калеб, потому что хотела, чтобы у меня было все то, что отец давал своему другому сыну. Она была непреклонна.

— Мы с отцом встречались только в школе, в ресторане или у него в кабинете. Моя мать, в своем великодушии, постоянно устраивала «день отца». Чего она не знала, так это того, что этот мужчина называл меня ублюдком всякий раз, когда ему предоставлялась возможность, — он снова глубоко вздохнул. — Не знаю, когда жена бросила его. Он обвинял мою мать и меня за то, что мы разрушили его брак. Он стегал меня ремнем, оставляя следы там, где никто не мог их увидеть. Я не мог рассказать матери. Она тяжело работала, и я не мог позволить себе разбить ей сердце. К тому же Калеб, мой лучший друг, принял меня без осуждений. Я был рад, когда мне пришлось вернуться в школу, потому что это означало, что какое-то время я не буду видеть отца. Однажды он слегка переборщил, когда стегал меня, и ремень распорол мне предплечье. Мать увидела порез, когда вошла в комнату, пока я переодевался в пижаму.

— Никогда не видел ее такой злой, какой она была в тот день. На следующей неделе мы уехали из Лондона, оставив там единственного друга, который когда-либо у меня был. Я писал Калебу письма, но ни разу не получил ответа от него. В итоге я сдался.

Наконец-то он развернулся и посмотрел на меня.

— Сегодня слишком много всего произошло, и я не могу принять все то, что только что узнал.

Глаза защипало от слез, а сердце заболело от услышанной истории. Я зажмурилась, пытаясь сдержать слезы, иначе он решит, что расстроил меня. На самом деле, мне хотелось плакать за него. Я поцеловала его грудь, прижимаясь лицом к влажной футболке.

Ублюдок. Теперь я понимаю его непоколебимую привязанность к сыну. Боже, отец Ремингтона такой мудак.

Я прочистила горло, чтобы избавиться от застрявшего там комка.

— Только из-за того, что он называл тебя ублюдком, ты не становишься таковым, Ремингтон. Слова не определяют, кто ты есть. Ты выбрал свой путь и живешь своей жизнью. Я так горжусь тобой.

Он притянул меня к себе и крепко обнял. Я погрузилась в его объятья, улыбнулась и вдохнула запах его потного тела, радуясь, что он в безопасности.

Отстранившись, я обхватила его лицо ладонями. Его обеспокоенный взгляд встретился с моим, но за этим взглядом я видела сильного мужчину, с которым познакомилась.

— Ты человек, Ремингтон. Никто не ожидает, что ты справишься абсолютно со всем, — сказала я и его челюсть напряглась. Не знаю, что из того, что я сказала, он понял; он такой гордый мужчина.

Убедившись, что Адриан чем-то увлечен, я повела Ремингтона в нашу спальню, заперла дверь и направила его к кровати. Положив руки ему на бедра, я подняла голову и увидела, что его взгляд сосредоточен на моем лице. Стянула с него шорты, не отводя взгляда от его глаз, и почувствовала, как он задрожал, когда мои пальцы коснулись его горячей потной кожи.

— Что ты делаешь, ma belle? — спросил он хриплым голосом.

— Хочу кое-что прояснить, — повторила я его слова, сказанные мне недавно. Когда он был полностью обнажен, я сняла свою одежду, швырнув ее на пол, и обернулась к нему. Его твердый член уже гордо поднимался в боевой готовности. Положив руку ему на грудь, я толкнула его назад, и он упал на кровать. Затем забралась к нему на колени, оседлала его и постаралась сдержать улыбку. Ура новой Селене-соблазнительнице.

— Положи руки мне на бедра, — облизнув губы, он сделал, как я приказала, и поднял на меня темный и полный желания взгляд.

— Ты человек. Тебе можно испытывать боль. Даже плакать. Твой отец эгоистичный сукин сын, но ты, милый, ты исключительный мужчина, скрывающий под суровой внешностью большое сердце. Ты человек, Ремингтон.

Я приподнялась на коленях, направила его член к своей киске и затем посмотрела ему в глаза. Я наблюдала за ним, пока медленно опускалась на него, вбирая его в себя.

— Поделись со мной своими страхами, Ремингтон. Доверься мне и впусти меня. Я здесь, милый. Я здесь, чтобы подстраховать тебя.

Сказав это, я начала подниматься и опускаться, его сильные руки поднимали меня и опускали, помогая и направляя. Наши взгляды не отрывались друг от друга. Я почувствовала момент, когда он потерял контроль, потому что он убрал руки с моих бедер, сел и обхватил меня за плечи. Я обхватила ногами его талию, и он притянул меня к себе, зарывшись лицом мне в волосы. Его толчки стали более настойчивыми, а стоны более низкими.

Мы кончили одновременно, и это был взрыв, хотя и довольно спокойный, что было у нас впервые. Я держала Ремингтона, пока мы успокаивались, и чувствовала, что его тело трясет так, словно он сейчас развалится на куски. Я обняла его крепче, поглаживая рукой по спине. Он приглушенно всхлипывал мне в плечо, и казалось, что его сердце вырвали из груди. Он когда-нибудь делился с кем-то своей болью? Когда он в последний раз плакал, по-настоящему плакал?

Несмотря на то, что болезненные всхлипы проникали в меня, я рада, что он открылся мне и позволил увидеть себя с этой стороны. Я обожаю его за это еще больше.

Глава 20

Селена