Петербургская Академия наук и М.В. Ломоносов - Курмачева Майя Дмитриевна. Страница 13
Однако правящие верхи в должной мере не оценили многие открытия Ломоносова, не содействовали тому, чтобы они нашли применение в народном хозяйстве. В условиях самодержавно-крепостнического строя такова была судьба не только открытий Ломоносова. Это же произошло с изобретениями А. Нартова, И. Кулибина, И. Ползунова и других талантливых ученых из народа[99].
Многие современники Ломоносова оставались равнодушными к его занятиям физикой и химией и нередко высказывали пожелания, чтобы он оставил эти науки, полностью переключившись на изучение литературы и истории. Ученый вынужден был защищать свои научные интересы. По этому поводу Ломоносов писал И. Д. Шувалову: «Что же до других моих в физике и в химии упражнений касается, чтобы их вовсе покинуть, то нет в том ни нужды, ниже возможности. Всяк человек требует себе от трудов успокоения: для того, оставив настоящее дело, ищет себе с гостьми или с домашними препровождения времени картами, шашками и другими забавами, а иные и табачным дымом, от чего я уже давно отказался, затем, что не нашел в них ничего, кроме скуки. Итак, уповаю, что и мне на успокоение от трудов, которые я на собрание и на сочинение «Российской истории» и на украшение российского слова полагаю, позволено будет в день несколько часов времени, чтобы их, вместо бильяру, употребить на физические и химические опыты, которые мне не токмо отменою материи вместо забавы, но и движением вместо лекарства служить имеют и сверьх сего пользу и честь отечеству, конечно, принести могут, едва меньше ли перьвой…»[100]
Трудно представить, чтобы один человек мог успеть так много сделать и в естественных и в гуманитарных науках. Не удивляет поэтому, что долгое время в иностранных сообщениях можно было встретить утверждение, якобы в России было два Ломоносовых и что не следует-де путать Ломоносова-химика и Ломоносова-писателя.
Необычайно своевременны и основательны были труды Ломоносова в области гуманитарных наук. В них он выразил свое глубокое убеждение, что культура каждого народа должна развиваться как национальная культура. Он выступил как замечательный поэт и преобразователь русского литературного языка.
До Ломоносова русский литературный язык был трудным для понимания парода. Таким делали его иностранные слова, проникшие в употребление через представителей господствующих верхов. Ломоносов стремился приблизить язык к народу и в этом прогрессивность того, что он сделал для русского литературного языка.
Постоянно указывал он на «природное изобилие, красоту, силу, великолепие и богатство русского языка, его глубокую древность», на то, что во всей стране народ «говорит повсюду вразумительным друг другу языком».
В первые годы работы в Академии Ломоносов написал «Краткое руководство к риторике». В 1747 г. он переработал и расширил этот труд, а в следующем, 1748 г. издал под названием «Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится риторика». Это был труд для широких кругов читателей, написанный на русском языке, а не на латинском, на котором до сих пор велось преподавание риторики, да и то только в духовных школах. «Риторика» содержала наставления, как правильно и красиво строить речь, последовательно и ясно излагать мысли. Эта книга на протяжении 50 лет переиздавалась семь раз. Долгие годы она служила основным пособием по теории русского литературного языка и ораторского искусства.
Исходя из практики, Ломоносов создал стилистику, основы которой сохраняют свое значение и в наше время. Его теория о трех стилях — высоком, среднем, низшем — сильно ограничила применение церковнославянского языка в русском языке по сравнению с традицией предшествующего времени. По убеждению Ломоносова, из славянского языка следовало использовать слова или общие для обоих языков, или понятные для русского человека. Главная идея, которая была положена в основу учения о трех стилях, заключалась в том, что основой русского литературного языка должна была быть письменная и разговорная речь широких кругов народа.
Выступая за развитие русского языка в связи с его национальным складом, Ломоносов боролся с засорением языка чуждыми иностранными словами, требовал вносить то, что было ближе характеру русского языка. Ломоносов сам создал много новых слов. В разработанную им научную терминологию он внес много русских терминов: равновесие тел, преломление лучей, воздушный насос, земная ось, удельный вес и др. К иностранным терминам он обращался тогда, когда не находил соответствующих обозначений в русском языке; им были введены в научный оборот термины «горизонт», «формула», «квадрат», «барометр», «атмосфера» и т. д.
О заслугах Ломоносова, как создателя русского литературного языка XVIII в., один из историков писал: «До Ломоносова русский человек с возбужденною знанием мыслью испытывал самое тяжелое чувство, — чувствовал себя немым». Благодаря Ломоносову он заговорил звучным и красивым языком.
«Российская грамматика» Ломоносова[101] была написана в 1754 г. Этот труд явился результатом многолетней работы над самыми разнообразными источниками: гражданскими и церковными книгами, словарями, фольклором. Новая грамматика сыграла огромную роль в истории русского языка. Выдержав 15 изданий, она стала одной из самых популярных и распространенных книг, по которой учились многие поколения.
О значении грамматики Ломоносова академик И. И. Давыдов в 1855 г. писал: «Мы, через сто лет рассматривая эту грамматику…, должны сознаться, что в сущности и в грамматических началах к великому холмогорцу ничего прибавить не можем»[102]. Высоко оценивая этот труд в наше время, академик С. П. Обнорский говорил: «Только могучий талант Ломоносова мог… создать такое произведение… которое теоретически, в научном использовании, существует уже 185 лет, не потеряв основного своего научного значения»[103].
В своей грамматике Ломоносов всесторонне характеризует русский язык, его богатство, способность точно выражать самые сложные понятия. По его мнению, русский язык «велик перед всеми в Европе», так как в нем сочетаются «великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италнянского, сверх того, богатство и сильная в изображениях краткость греческого и латинского языка».
М. В. Ломоносов подчеркивал большое практическое значение грамматики, которая призвана научить правильно говорить и писать. Она нужна в любых науках. «Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики…», — писал Ломоносов[104].
В отличие от философов-идеалистов, считавших, что слова («речи») выражают идеи, Ломоносов в своей «Грамматике» утверждал, что источником понятий является действительность, что слова выражают «вещь». Материалистически он объяснял и историю языка, связывая с развитием человеческого общества, с ростом культуры, которая определяется материальными условиями жизни людей.
Ученый был одновременно и поэтом. Его перу принадлежит несколько десятков поэтических произведений — од, поэм, стихотворных посланий. Отбросив требование равного числа слогов в строках стиха, определяющее несвойственное русскому языку так называемое силлабическое стихосложение[105], Ломоносов завершил реформу русского стиха, начатую Тредиаковским. Он создал существующее до нашего времени привычное нам силлабо-тоническое стихосложение, основанное на правильном чередовании ударных и безударных слогов[106].
Этой новой системой стихосложения, наиболее близкой характеру русского языка, он начал пользоваться уже в своих переводах од Анакреона и Фенелона, а с 1739 г. с «Оды на взятие Хотина» — во всех созданных им поэтических произведениях. С оды на взятие Хотина началась слава Ломоносова как поэта. Долгое время оды были основным жанром его поэтических произведений. Ломоносов писал их величественным языком, соответствующим идейному содержанию. Как правило, они были написаны в связи с торжественными государственными и политическими событиями и в соответствии с традицией посвящались императору или императрице, высокопоставленным лицам. Как поэт Ломоносов выполнял обязательное для Академии представление од по случаю дней рождения, восшествия на престол царствующих особ. Нередко ему приходилось выполнять и другие поручения двора, так, например, в 1750 г. им была написана трагедия для русского театра, нуждавшегося в расширении репертуара. В журнале академической канцелярии 29 сентября 1750 г. было записано: «Сего числа Академии наук господин президент объявил именной ее императорского величества изустный указ, коим ему, г. президенту, повелено: профессорам Тредиаковскому и Ломоносову сочинить по трагедии и о том им объявить в канцелярии»[107]. В связи с этим поручением Ломоносов в 1750 г. написал трагедии «Тамира и Селим», а в 1751 г. — «Демофонт».