Петербургская Академия наук и М.В. Ломоносов - Курмачева Майя Дмитриевна. Страница 4
Петр I постоянно заботился о том, чтобы наука помогала государству в его практической деятельности. В проекте Академия названа «социетет (т. е. общество) наук и художеств»[21]. Это название отражает намерение Петра объединить в рамках этого учреждения разработку теоретических и прикладных наук[22]. Но в то время, когда уже началась работа по организации Академии, Петр попытался внести изменение в проект. Он планировал создание Академии художеств, к которой наряду с искусством (живопись, скульптура, гравюра) относилось бы и то, что было «обращено главным образом к практике» (архитектура, производство инструментов, создание гидравлических сооружений и т. д.)[23].
В декабре 1724 г. проект создания Академии художеств, составленный А. К. Нартовым, был представлен Петру I, но из-за кончины царя не осуществился. «Художества», как и предусматривалось проектом 1724 г., частично пришлось взять Академии наук. В соответствии с этим и велась работа по организации ее деятельности. Перед Академией наряду с программой научной деятельности ставилась задача развития важных для России отраслей техники. Впоследствии Академия уделяла большое внимание решению задач практического значения, она выполняла конкретные поручения Сената, Адмиралтейской коллегии и других учреждений.
Круг обязанностей академиков согласно проекту был довольно широким. Ученые, входившие в состав действительных членов Академии, должны были следить за научной литературой по своей специальности и составлять для печати сводки («экстракты») научных достижений, рассматривать предлагаемые Академии открытия («декуверты»), давать научные справки, посещать еженедельные заседания — собрания, посвященные обсуждению научных проблем, участвовать в трех годичных публичных собраниях (ассамблеях), составлять для студентов курсы («системы»), читать ежедневно одну часовую лекцию. Хотя академики и находились на государственной службе, им разрешалось, не в ущерб своим основным занятиям, обращаться к частной практике.
Приглашенным для работы в Академии иностранным ученым рекомендовалось привезти с собой одного или двух иностранных студентов. Против параграфа проекта, где об этом шла речь, Петр I на полях написал: «Надлежит по два человека еще прибавить, которые из словенского народа, дабы могли удобнее русских учить»[24].
Тем самым ставилась задача возможно скорее подготовить отечественных специалистов. На студентов университета, получавших после его окончания звание адъюнктов, помимо учения возлагалась дополнительная обязанность — стать учителями академической гимназии. Студенты университета должны были «учителям своим наследовать», т. е. из их состава готовились и научные кадры.
Чрезвычайно важным обстоятельством, благотворно отразившемся на деятельности русской Академии, являлось то, что ни в научную, ни в учебную ее программу не входила задача изучения богословских наук. Академия и университет стали центром развития светской науки, хотя и не вполне освободившейся от религиозного влияния, пронизывающего все стороны общественного развития России.
В 1724 г. приступили к набору штата служащих Академии, но ее главный организатор — Петр I не дожил до начала ее деятельности. Уже после его смерти указом Екатерины I от 20 ноября 1725 г. на пост первого президента был назначен лейб-медик Л. Л. Блюментрост, принимавший деятельное участие в организации Академии[25]. Это был широко образованный человек, близко знакомый не только с медициной, но и естественно-историческими науками, математикой, знавший языки. Должности секретаря Академии и заведующего кунсткамерой[26] были поручены И. Д. Шумахеру[27]. Среди служащих, вошедших в академический штат, были аптекарь, барометренный мастер и др. Подбирались переводчики из русских.
Создание Академии было делом новым для России, поэтому привлечение иностранных ученых является вполне понятным. К тому же подобная практика в ту пору была широко распространена и в европейских странах[28]. В России петровского времени уже были образованные люди, которые могли бы стать академиками. Но, занятые на государственной службе, они не имели возможности переключиться на научную деятельность. Основной состав первых академиков было решено набрать из числа иностранных ученых.
Публикация в апреле 1724 г. в лейпцигской газете «Краткого экстракта» из академического проекта вызвала оживленный интерес в ученом мире Европы. Активно включились в переговоры о приглашении зарубежных ученых на службу в Петербургскую Академию русские резиденты за границей. Русский посланник в Берлине А. Г. Головкин стал главным представителем России по привлечению ученых в Академию. Сознавая то огромное значение, которое имеет организация русской Академии наук, он много сделал для того, чтобы к ее научной деятельности были привлечены достойные лица. 17 октября 1724 г. он писал Блюментросту: «Поручение, которое вы мне даете, милостивый государь, такого свойства, что я по долгу своему обязан приложить все силы к его исполнению. Учреждение это, без сомнения, принесет самую большую славу нашему монарху и самую большую пользу отечеству»[29].
Весной и летом 1725 г. первоначальный состав иностранных ученых, изъявивших желание работать в русской Академии, был сформирован[30]. В процессе своей деятельности Академия наук сумела привлечь к работе многих крупных ученых. Они добросовестно трудились на пользу России. Для некоторых из них Россия стала второй родиной. Встречались, однако, и такие, которым были чужды интересы России. Согласившись на приезд в далекую страну, они использовали Академию как место легкого заработка. Ломоносов всю жизнь вел непримиримую борьбу с такими «дельцами от науки».
Для характеристики первых впечатлений о новой Академии приведем текст письма на родину, написанного в феврале 1726 г. приехавшим в Россию Байером[31] (о нем подробнее ниже). Письмо тем более интересно, что принадлежало человеку, весьма скептически относившемуся к России. Он писал: «Когда я прибыл в Петербург, то чуть не поверил, что попал в другой мир. Трудно представить себе, что такой великолепный город мог быть построен в столь короткое время. Здание Академии еще не готово, но это настоящий княжеский дворец. Камера раритетов, библиотека и анатомический театр вместе с аудиториями расположены в ряд вдоль реки. За ними начато строительство жилых домов для нас — каждый для одной семьи[32], но пока это превосходное здание строится… Я живу во дворце генерала Машуфа (генерал-лейтенанта М. М. Матюшкина. — М. К.). Одну половину занимает г-н Делиль, другую — я. Мне не пришлось заботиться о домашней утвари, столах, постелях, стульях и т. д. Академия предоставляет все это каждому. Мне выдали провианта на 4 недели — всего, чего я пожелал..
Библиотека — большое и красивое здание. Там, кроме книг, размещается камера натуралиев и минцкабинет. В камере натуралиев пока приведены в порядок только 8 комнат и есть еще такой огромный запас неразобранных вещей, что понадобится еще 30 или больше комнат, чтобы все это расставить. Оборудованные комнаты благодаря своему убранству сразу приятно поражают глаз, но когда разглядываешь обилие и редкость предметов, то можно совсем потерять голову. Я в своей жизни не видел ничего прекраснее. Чтобы дать вам представление о библиотеке, скажу только следующее: г-н Дювернуа уверял меня, что не было такой книги, даже из редких по математике, медицине и физике, которую бы он пожелал видеть и здесь не нашел[33]. То же самое было со мной в отношении книг по древностям. Я получал все, что мне могло понадобиться. Установлен такой порядок, что если кому-нибудь из нас что-нибудь требуется, он может об этом заявить и тотчас дается приказ это достать».
В письме от 28 апреля 1726 г. профессор «нравоучительной философии» Х.-Ф. Гросс, отзываясь с большой похвалой об анатомических работах в Петербургской Академии профессора И. Г. Дювернуа, писал: «Я уверен, что если бы многие из немецких студентов медиков знали, какие здесь широкие возможности прилагать руки к анатомии, то они скорее поехали бы с малыми затратами через Любек сюда, чем в Амстердам к Рюйшу или в Париж»[34]. Приведенные письма свидетельствовали о благоприятной обстановке, в которой начинала жить и работать Петербургская Академия наук.