Тайное место - Френч Тана. Страница 5

Помалкивал, короче, более-менее.

Антуанетта Конвей вошла, держа в руках стопку бумаг, захлопнула дверь локтем. Ринулась к своему столу.

Все та же стремительная походка, не отставай или проваливай. Высокая, как я, шесть футов, причем это намеренно: несколько дюймов роста за счет каблуков, наступит – хана вашему пальцу. Черный брючный костюм, недешевый, что там – шикарный, точно по фигуре; ни малейшей попытки скрыть форму длинных ног, изгибы бедер. Всего лишь проходя по отделу, она полудюжиной разных способов словно говорила: только попробуй вякнуть.

– Он признался, Конвей?

– Нет.

– Ц-ц. Теряешь хватку.

– Он не подозреваемый, дебил.

– И это тебя останавливает? Хороший удар в пах, и дело в шляпе – признание.

Не совсем обычная дружеская перепалка. Напряжение в воздухе, опасные уколы, почти на грани. Не могу сказать, в ней было дело, или просто день такой выдался, или у них в отделе всегда такая обстановка. В Убийствах всё по-другому. Ритм быстрее и безжалостнее, канат тоньше и натянут выше. Один неверный шаг – и тебе конец.

Конвей рухнула в кресло, тут же потянулась к компьютеру.

– Здесь твой дружок, Конвей.

Ноль внимания.

– Что, и миловаться не будете, он даже поцелуйчика не заслужил?

– Что за дерьмо ты несешь, придурок?

Шутник ткнул пальцем в меня:

– Он весь твой.

Конвей наконец меня заметила. Ледяной взгляд, темные глаза, пухлые губы плотно сжаты. Никакого макияжа.

– Ну?

– Стивен Моран. Нераскрытые Преступления. – Я протянул ей конверт с доказательством. Слава богу, что я не один из тех, кто приматывался к ней на курсах. – Вот это попало ко мне сегодня.

Она прочла надпись на фото, не меняя выражения лица. Обстоятельно рассмотрела карточку с обеих сторон, прочла показания.

– Ах, эта, – сказала, добравшись до имени Холли.

– Вы ее знаете?

– Допрашивала ее в прошлом году. Пару раз. Натерпелась по полной. Наглая маленькая стерва. Они все там такие, в этой школе, но она – из худших. С ней говорить как зубы драть.

– Вы считаете, ей что-то известно?

Проницательный взгляд, приподняла лист с показаниями:

– Как ты этого добился?

– Холли Мэкки была свидетелем по делу, с которым я работал в 2007-м. Мы с ней тогда поладили. Даже больше, чем я надеялся, судя по всему.

Конвей приподняла бровь. Она слышала про то дело. Что означало, слышала и обо мне.

– О’кей, – без всякой интонации, – спасибо.

Она развернулась в своем кресле, потыкала в кнопки телефона. Прижала трубку подбородком, откинулась на спинку кресла, перечитывая показания.

Хамка, моя матушка именно так назвала бы Конвей. Эта ваша Антуанетта – и косой взгляд исподлобья – немножко хамовата. Как бы не о ней лично или не только о ней, в целом о ее происхождении, и все такое. Акцент, взгляд, манеры. Дублин, кварталы бедноты; всего несколько минут ходьбы от тех мест, где я вырос, но в то же время – многие и многие мили. Мрачные многоэтажки. Граффити “под ИРА” и лужи мочи. Мусор. Отбросы общества. Люди, которые в жизни не сдали ни одного экзамена, но до буковки знали все лазейки в схемах начисления социальной помощи и с точностью до тысячных подсчитывали суммы своих пособий. Люди, которые не одобрили бы выбор профессии Конвей.

Некоторым нравится хамство. Им кажется, это круто, это и есть реальная жизнь, а если надо, от него легко избавиться и освоить приличные манеры и культурное произношение. Но хамство не выглядит так уж обаятельно, если вы выросли рядом с ним и вся ваша семья барахталась из последних сил, лишь бы только удержаться на поверхности. Я люблю деликатность, людей спокойных и мягких, мягких как бархат.

Я напомнил себе: вовсе не обязательно становиться лучшим другом Конвей. Достаточно быть просто полезным, полезным настолько, чтобы попасть в поле ее начальственного радара, и действовать дальше.

– Софи. Это Антуанетта. – Оказывается, когда она говорит с кем-то, ей приятным, голос меняется, становится мягче, в углах рта появляется на-многое-готова улыбочка, она почти кокетничает. Сразу становится моложе, к такой девчонке можно и подкатиться в баре, если набраться смелости.

– Да, хорошо. А у тебя? Слушай… У меня тут для тебя фото… Нет, дело Харпера. Меня интересуют отпечатки, но не могла бы ты заодно проверить и саму фотографию, а? На что снимали, когда, где, на чем распечатана. Все, что сумеешь выяснить. – Она поднесла конверт поближе к глазам. – И на ней наклеены слова. Вырезанные откуда-то, как в письмах про выкуп. Попробуй выяснить, откуда их вырезали, ладно? Да, знаю. Но сотвори для меня чудо. Пока, увидимся.

И повесила трубку. Вытащила из кармана смартфон, сфотографировала карточку: лицевая сторона, оборотная, поближе, подальше, детали. Отошла к принтеру в углу, распечатала. Вернулась за стол и недоуменно уставилась на меня.

Я не смутился.

– Ты все еще здесь?

– Я хотел бы работать с вами вместе над этим делом, – ответил я.

Усмешка.

– Не сомневаюсь. – Она уселась обратно в кресло, вытащила из ящика стола еще один конверт.

– Вы же сами сказали, что вам не удалось ничего добиться от Холли Мэкки и ее одноклассниц. Но мне она доверяет, даже симпатизирует, настолько, что принесла мне это. И если она согласилась со мной поговорить, наверняка убедит и своих подружек со мной побеседовать.

Конвей поразмыслила, чуть вращаясь в своем кресле из стороны в сторону.

– Ну что вы теряете? – настаивал я.

Может, акцент сыграл свою роль. Большинство копов родом из маленьких городков, из деревень; никто не любит хитроумных дублинцев, которые считают себя центром вселенной, когда всем известно, что на самом деле пуп земли – их родной Баллигленжопинг. А может, ей нравилось то, что она обо мне слышала. Как бы то ни было, она написала на конверте имя, сунула внутрь карточку. Сказала:

– Я отправляюсь в школу посмотреть на эту их доску, побеседовать кое с кем. Можешь поехать со мной, если хочешь. Если окажешься полезен, потолкуем, что делать дальше. Если нет – можешь проваливать обратно в свои Нераскрытые Преступления.

У меня хватило ума не завопить “Ура!”, поэтому я произнес лишь:

– Звучит неплохо.

– Тебе не нужно позвонить мамочке и сказать, что не вернешься домой?

– Мой босс в курсе. Нет проблем.

– Отлично, – констатировала Конвей. Решительно отодвинула стул. – Введу тебя в курс дела по дороге. За рулем буду я.

Кто-то тихонько многозначительно присвистнул нам вслед. Сдавленные смешки. Конвей даже не обернулась.

2

В первое воскресенье сентября пансионерки школы Святой Килды возвращаются с каникул. Они возвращаются в школу под ясным голубым небом, и лишь крошечные клинья птичьих стай, мелькающие в самом уголке картины, нарушают ее все еще летнее настроение. Возвращаются, радостно вереща, вопя свои приветы с тремя восклицательными знаками, напрыгивая друг на друга с объятиями в коридорах, пахнущих свежей краской и сонной летней пустотой; возвращаются с облупившимся загаром и летними приключениями, новыми прическами и выросшей грудью, из-за которой сначала кажутся чужими и отстраненными даже закадычным подружкам. И вот уже мисс Маккенна завершила свою приветственную речь; чайники и гостевое печенье убрали; родители разомкнули прощальные объятия и покончили с досадными наставлениями по поводу домашних заданий и сквозняков; несколько первогодок поплакали; последние забытые вещи возвращены на места, шум отъезжающих автомобилей все тише, глуше и, наконец, совсем растворяется в далеком внешнем мире. И все, что осталось, – девочки-пансионерки, кастелянша, пара сотрудниц, которым не повезло в первый же день вытянуть короткую соломинку, и собственно школа.

На Холли навалилось столько новостей и новых ощущений, что ей остается только держаться, сохранять непроницаемое лицо и надеяться, что рано или поздно она привыкнет. Она проволокла чемодан по плитке незнакомых коридоров жилого крыла в свою новую спальню; жужжание колес эхом разносилось под высокими потолками. Повесила на свой крючок желтые полотенца, расстелила на своей кровати одеяло в желто-белую полоску, все еще хранящее запах пластиковой упаковки и аккуратные фабричные складки. Их с Джулией кровати стоят у окна, Селена с Беккой все-таки позволили им выбрать. Отсюда, через стекло, под новым углом, территория школы выглядит по-другому: таинственный сад, полный укромных закутков, которые можно исследовать и использовать, если ты достаточно проворна.