Враги целуют жадно (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka". Страница 53

А глаза искрились искренним любопытством. Разглядывая Аню, он продолжал улыбаться, но… внезапно помрачнел. Озадаченно нахмурился, уставившись на нее с легким прищуром. Словно… старую знакомую разглядывал. И все бы ничего, но Аня готова была поклясться – она не знала этого человека. И видела его впервые. Незнакомец, похоже, считал иначе. Он выглядел удивленным. Его брови поползли на лоб. С губ слетело отчетливое:

- Аня?

Хорошо. Теперь уже она нахмурилась, напрягая извилины.

Пытаясь выцепить из недр своей памяти хоть что-то, связанное с парнем.

Но, увы. Ни одной ассоциации. Ни единого воспоминания.

- А вот и Стеклова ваша! – совсем рядом раздался голос ее одногруппницы. – Ань, тут к тебе пришли! Опять!

Развернувшись на звук, Аня испытала дежавю. Перед ней стоял курьер, а в руках у него - огроменная корзина с цветами. Но то были не обычные цветы. Особенные для нее. Желтые розы. Вернее… сто желтых роз и одна… белая. И лишь один человек мог подарить их ей. Один единственный!

Первый ученик ее матери - Александр Пожарский. Ходячая легенда. Друг. Соперник. Соратник. Наставник. И ее первая, тайная… невозможная любовь.

Сколько они прошли плечом к плечу? Сколько бед и трудностей преодолели?

Дрожащей рукой прикоснувшись к цветам, Аня судорожно втянула воздух.

В глазах защипало. В груди заныло. С губ сорвалось ошарашенное:

- Саша?

Будто впав в состояние аффекта, Аня оттеснила курьера со своего пути.

Сделав несколько шагов, остановилась, лихорадочно выискивая среди разрозненной толпы студентов до боли знакомый и родной силуэт. А когда нашла (спустя пару ударов взбесившегося сердца), невольно пошатнулась, сморгнув непрошенные и черт знает, откуда взявшиеся слезы. Пожарский стоял в расслабленной позе и задумчиво улыбался, наблюдая за ней.

А Аня наблюдать больше не могла. И оставаться на месте – тоже.

Улыбаясь сквозь слезы, она завопила:

- Саша!

И со всех ног рванула к нему. В его широко раскрытые объятия.

Пожарский тоже не устоял на месте – усмехнувшись каким-то своим мыслям, ринулся ей навстречу. Стремительно и грациозно. Словно гепард на охоте.

Когда их разделяло чуть больше метра, Аня что есть мочи оттолкнулась от земли, кинувшись к Александру на шею. Среагировав мгновенно, он поймал ее в воздухе, сгреб в охапку и так сильно прижал к себе, что воздух одним махом вышибло из легких. Продолжая удерживать Аню навесу, прижался лбом к ее плечу и шумно выдохнул. Не то от облегчения, не то от радости.

Но факт оставался фактом – из своих рук он ее не выпускал. Оба молчали, наслаждаясь важностью момента. Оба прижимались друг к другу как можно крепче и сотрясали воздух обоюдно тяжелым дыханием. Оба находились во власти эмоций и воспоминаний – теплых, счастливых… и болезненных.

Они были так близки в прошлом! Жили соревнованиями, вместе штурмовали мировые вершины. Карабкались наверх, вопреки всем трудностям. Очень много лет тренировались на одном льду, бок о бок, под руководством одного тренера. Да, в силу возраста (он был старше Ани на восемь лет), Пожарский стал первым учеником ее матери. Самым первым! Более опытные тренеры ставили на нем крест и отказывались от него. Мол, ленивый, неуправляемый, не по годам дерзкий. Столько времени занимается, а прогресс минимальный. В общем, собирались указать ему на дверь. Но мама… тогда она только пришла в коллектив ледового дворца их городка в качестве тренера и стремилась проявить себя. Она разглядела в нем что-то (его внутренний стержень, быть может… чемпионский характер) и бросила вызов самой себе. Ее старания увенчались успехом. Пожарский стал живой легендой – одним из самых титулованных фигуристов-одиночников в истории. В юниорах ему не везло – выше второй ступени пьедестала он не поднимался. Но во взрослой спортивной карьере Айсберг – а именно так прозвали его коллеги и фанаты, завоевал все, что только мог. И не по разу! Даже олимпийский чемпион он, и то… трехкратный. Побывав на двух олимпиадах, дважды завоевал золото в личном первенстве и одну медаль – в командном зачете. Зачем жилы рвал? Во-первых, как и Аня, он жил фигурным катанием. И не собирался завершать карьеру в самом расцвете сил – в двадцать лет, после первой своей олимпиады. Во-вторых, хотел доказать себе и всему миру, что выиграл первое олимпийское золото заслуженно. Хотел заткнуть рты всем тем, у кого язык поворачивался обвинить его в воровстве. Да, никто из экспертов изначально не ставил на Пожарского – в том сезоне фаворитом был совсем другой фигурист. Но ярость фанатов проигравшего, которую те обрушили на голову Саши после того, как он буквально зубами выгрыз победу у их любимчика… унять иначе было просто невозможно. В общем, Пожарский решил продолжать свой путь в их спорте. И слава Богу!

К тому моменту Аня уже начала соревноваться на юниорском уровне.

И перед глазами у нее всегда был достойный образец для подражания – лучший ученик ее матери, успех которого Ане так сильно хотелось повторить. Не спроста же их называли воплощением друг друга за схожий стиль и технику: Сашу – воплощением Ани в мужском теле, Аню –воплощением Саши в женском. Их не отделяли друг от друга. Все чаще и чаще говорили – Айсберг и его Стальная Бабочка. Несмотря на разницу в возрасте они отлично ладили. Понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Поддерживали и сопереживали. Со стороны их можно было принять за брата и сестру. В какой-то степени так оно и было.

И продолжалось до тех пор, пока Ане не стукнуло шестнадцать, а ему двадцать четыре. Тогда-то и начало зарождаться между ними нечто бОльшее. Нечто волнующее, трепетное и запретное. Он стал… реагировать на Аню иначе. Смотрел с восхищением, с обожанием, с восторгом и чисто мужским голодом. Глазел порой так, что у нее земля из-под ног уходила. Лишнего себе не позволял, но всем своим видом демонстрировал, что видит в ней девушку. И похоже, ни капли не стеснялся этого. Ведь в каком-то интервью, отвечая на вопрос о личной жизни, ляпнул прямо на камеру:

- Я свободен. И в ближайшие два года личной жизни у меня не предвидится.

Смекалистые фанаты сразу сопоставили его слова с ее возрастом и… стали одержимы идеей, поженить их. Пожарский и впрямь женился, спустя пару месяцев, после того интервью. Но не на Ане, а на… никому неизвестной девушке, которая залетела после ночи с ним. Случайно это вышло, или намеренно – никто не знал. Но факт оставался фактом – делать аборт она не стала по медицинским показаниям. Так, в олимпийский сезон Саша стал отцом. Аня страшно переживала по этому поводу, но смогла взять себя в руки, когда поняла – отношения между ними не сильно-то и изменились.

С той лишь разницей, что теперь свои романтические порывы Пожарский контролировал. И только их. Но… в те моменты, когда думал, что Аня его не видит, смотрел на нее все с тем же голодом. Все с тем же обожанием. И с тоской в глазах. Но в целом, дистанция, которую он выстроил между ними в виду своего нового статуса, пошла на пользу им обоим. Оба сосредоточились на подготовке к соревнованиям. Оба проводили на катке все свое свободное время, стирая ноги до кровавых мозолей. Оба пахали, как проклятые. Оба были на пике формы, и отправлялись на олимпийские игры в качестве безоговорочных фаворитов. Саша осуществил свою мечту – забрал золото командника и личного первенства, а Аня – только командника. И в личном первенстве… обязательно забрала бы, вырвала бы зубами, но… не успела.

Когда случилась трагедия с мамой, Пожарский был рядом. Не отходил от них с Машкой – убитых горем и дезориентированных, ни на шаг. Будто разъяренный вепрь защищал от всех и вся, до приезда Оли. А когда все они вернулись на Родину, столкнулся с еще бОльшими трудностями – его маленький сынок оказался очень серьезно болен. Сражаясь за жизнь ребенка, Саша с женой переехали в Штаты – только там были шансы поставить малыша на ноги. С тех самых Аня его не видела. Они созванивались, периодически переписывались, делились новостями. Нечасто, но связь поддерживали. Но… вживую встретились впервые за три года. Впервые после того, как не стало ее мамы и их тренера в одном лице. И сейчас… будто время на паузу поставили. Нет, его словно назад отмотали! Аня расчувствовалась еще сильнее от осознания того, что Пожарский (давно ставший ей родным человеком, членом семьи) и впрямь сейчас стоит рядом. Обнимает ее. Крепко стискивает в кольце своих рук. Сложно сказать, сколько времени они простояли, сливаясь воедино – мгновение или целую вечность. Наконец, встрепенувшись, Саша все же поставил Аню на землю. Улыбнулся, мягко смахнув слезы с ее щек и плавно отступил назад, внимательно рассматривая девушку с ног до головы. Довольный увиденным, хмыкнул: