Любовь через запятую (СИ) - Карпинская Настасья. Страница 7

– Ты, как всегда, опоздал, Франц, – едко бросила Лаврова.

– Не волнуйся, я нагоню, – и, смотря на нее, вылил воду на голову Барышникову. Внутри все еще кипело, только от одной мысли, что руки этой гниды могли касаться ее тела, хотелось его раздавить.

Не дав ему до конца очухаться, вытащили его из дома и как паршивого котенка вышвырнули за ворота. Виталик, один из друзей Сокола, собирающийся уже домой, вызвался его сопроводить. А то мало ли что, потом отвечай за эту тварь.

Судя по тому как Соня утешала Ульянку, то яйца Барышников подкатил к Кравцовой.

– А Лаврова не изменилась, такая же резкая, – усмехнувшись, как-то по-доброму произнес Шатохин. – Молодец.

– Безбашенная. А если бы убила.

– И поделом этой скотине. А ей бы полгорода спасибо сказали.

Музыка стала громче, напитки крепче. Лаврова, залив в испуганную Ульку бокал вина, потащила ее танцевать, и судя по тому как Кравцова медленно, но оттаивала, это работало.

А я, смотря на ее точеную фигуру, улыбнулся собственным воспоминаниям.

Выйдя на террасу родительского дома, застал там Дениса Анатольевича, тот увидав меня мрачно посмотрел и, поднявшись со своего места, подошел к перилам.

– Что недоносок все-таки накосячил? По морде твоей гадкой вижу, что накосячил.

– Что рожу бить пришли? – я был готов и к этому раскладу. Наш «разбор полетов» с Софьей, наверное, слышал весь поселок, сегодняшняя ссора вылилась в конкретное выяснение отношений в итальянском стиле.

– Да хотел сначала, а теперь вижу, что Софья сама неплохо справляется, – и улыбка растянула его губы. Еще бы, на моем лице красовались красноречивые отметины от ее ногтей. Он, достав из кармана пачку сигарет, закурил. И выдохнув дым, смотря вглубь двора, уже совсем спокойно произнес:

– У моей дочери характер матери, и я бл*ть тебе не завидую.

Глава 8

– Лаврова, надо было в доме подождать, зачем мы вышли? – пролепетала повисшая на моем плече Улька, пока я вызывала такси через приложение в телефоне.

– Затем, чтобы ты соображать хоть немного стала. Чего тебя так развезло, немного же выпила? – пили мы с ней наравне, а унесло Кравцову. Если бы остались за столом, то она бы еще добавила, а ей уже по всем показателям было достаточно.

– Подвести? – калитка хлопнула, и возле нас возник Франц. Как ожидаемо.

– Нет, спасибо, – бросила, снова переведя взгляд на экран телефона.

– Ой, Рома, да отвези нас, я уже устала ждать, – так некстати оживилась Ульяна, наконец, перестав оттягивать мое плечо, поплыла к машине. Франц распахнул перед ней заднюю дверь и помог устроиться в салоне. Смотри-ка сама галантность. И, отступив, шаг, открыл переднюю дверь для меня. Я лишь отрицательно повела головой.

– Подожду такси.

– Не упрямься, нам все равно по пути. Ты же в своей старой квартире остановилась?

– Франц, пожалуйста, исчезни, растворись, не попадайся мне на глаза…, – запнулась, ибо его взгляд превращал мои мысли в гору хлама. Тяжелый, давящий, пробирающий, который пробуждал во мне ненужные сейчас воспоминания, обрывая дыхание и заставляя ускориться пульс. Не надо мне этого. Не сейчас и никогда либо. Наелась уже в свое время, хватило.

– Сдохни, – продолжил он, захлопнув дверь и сделав шаг ко мне. Захотелось инстинктивно отступить, но подавив порыв, заставила себя остаться на месте.

– Любой из вариантов меня устроит, – вскинула подбородок, смело встречая его взгляд. Еще один шаг, предельно сокращая дистанцию между нами и я все-таки отступаю, попадая каблуком на неровность, и едва не падаю. Он подхватывает меня, удерживая одной рукой. Близость, которой быть не должно и словно сотня мелких разрядов тока рассыпалась по моему телу . Но мои руки уже ложатся на его грудь, чувствуя через футболку тепло его тела.

– Не стоит падать на колени, я и так прощу,– одна фраза стирает все, разъ*бав всех розовых бабочек, что по собственной глупости запорхали в моих кишках. В момент вскидываю руку, влепляя хлесткую пощечину. Запястье тут же пронзает острая боль, заставляя скривиться.

– Не поскупилась.

– Все для тебя «милый» – ладонь горит и пульсирует. Франц же поведя головой, усмехается и в глазах его уже не просто тяжесть, там тьма, готовая поглотить все вокруг. Я помню это, после всегда следовал секс, бурный, наполненный взрывной, неконтролируемой страстью, и от одной этой мысли горячая тяжесть медленно оседала в венах, извращая мое восприятие.

– Садись в машину, иначе я тебя в багажник запихну, – в голосе звенел металл, но мне было плевать, внутренний хаос был готов разнести все в щепки. Кровь в жилах уже неслась с бешеной скоростью, то ли от его близости, то ли от злости, а может, от всего сразу.

– Да пошел ты.

– Твой выбор. Вспомним прошлое, – и, подхватив меня, забросил на переднее сиденье машины, хлопнув дверью и тут же щелкнул кнопку на иммобилайзере. От злости влепила ладонью по стеклу, готовая ногтями вцепиться в его лицо. Но эта скотина, словно чувствовал кожей, что сядь он сейчас в машину, я разнесу и его, и эту тачку в хлам, присев на капот, подкурил сигарету, давая время мне остыть. Тяжело, когда мужик знает все твои реакции, вот Ковалев никогда не мог просчитать и всегда выхватывал раздачу до тех пор, пока я сама не выдохнусь.

Кравцова что-то бубнила на заднем сиденье, по всей вероятности, уже засыпая. Дернул же меня черт вытащить ее на улицу, могла бы забить и сидеть до тех пор, пока такси не приедет. Нет же, подруге хотела сделать как лучше. Сделала блин. Нажав на кнопку, открыла окно и, достав пачку сигарет, закурила лицезрея широкую обтянутую темной футболкой спину Франца. Злость все еще кипела в моих жилах, но уже больше на себя. Не стоило возвращаться в этот город. Не стоило вообще приезжать. Идиотка. Я же на самом деле считала, что все забылось, что остыло, по крайней мере, у него. Что он живет себе счастливой семейной жизнью в окружении жены и детей и забыл уже обо всем и о том, кто вообще такая Софья Лаврова. Ромка, докурив, щелкнул иммобилайзером и сел за руль.

– Тайм-аут взял? Что испугался, что я тебе тачку разгромлю? – докурила, затушив сигарету, прикрыла окно.

– Громи. Все равно не моя. Шатохина. Так что мне не жалко, – завел машину и повернувшись улыбнулся. Улыбнулся так, что сердце предательски екнуло. Отвернулась, стараясь усмирить свои реакции, наблюдая, как за окном сменяется пейзаж.

– Почему ты тогда уехала? – вопрос полоснул как лезвием по коже, причиняя почти физический дискомфорт.

– Не начинай.

– Мне нужны ответы, Сонь. Мне кажется, я достаточно долго их ждал.

– Между нами все закончилось, и я уехала. Мне был необходим перерыв…

– Перерыв длиной в пять лет.

– Прости, неточно выразилась, – едва не скрипнув от злости зубами, повернулась к нему. – Я не хотела находиться в городе, где мне приходилось бы ежедневно иметь вероятность наблюдать за твоей счастливой семейной жизнью. Это слишком.

– Не было никакой семейной жизни.

– Да мне срать, что там у тебя было. Ленка была от тебя беременна и она родила тебе дочь. А ваши отношения это только ваши отношения и я слушать про них ничего не хочу. Как минимум ты ее трахал в то время когда мы уже встречались.

– Да все не так было. Я тогда тебе пытался это объяснить, но ты и слушать не стала.

– И сейчас не хочу ничего слушать.

– Да, бл*ть, Соф, – зарычал Франц, затормозив возле дома Ульянки, отчего та недовольно заворчала, открыв глаза. – Просыпайся Кравцова.

– Уже приехали? – зевнула Улька, захлопав наращёнными ресницами.

– Тебя проводить или сама дойдешь? – произнес Франц, подкуривая очередную сигарету.

– Сама, сама. Спасибо, что подвез Ром. Сонь, я позвоню.

– Иди уже, – улыбнулась, смотря на растрепанную подругу.

Кравцова скрылась за дверью подъезда, а Франц, выпустив сигаретный дым в приоткрытое окно, вырулил на дорогу.

– Тебе придется выслушать.