Мадам придет сегодня позже - Кубелка Сюзан. Страница 28

— Почему ты так решил? — Он объясняет:

— Ты художница, Тиция! А эти люди думают только о прибыли. Твои невестки на редкость глупы, к тому же они тебя не любят.

— Ты фантазируешь, — тут же протестую я, — я живу великолепно, куда лучше, чем с тобой.

— Да? Ты не производишь впечатления особенно счастливой женщины. Ты очень изменилась. У тебя закомплексованный, жеманный, неестественный вид. Раньше ты не была такой! — Он пытливо смотрит на меня. — Вот что я тебе скажу: ты слишком мало занята. Тебе нужна работа. Хорошая, интересная работа. Слушай! Я получил заказ от Вильямсонов. Мы сделаем его вместе. Ты поможешь мне. Ну, что скажешь?

— Не могу. Я ухожу от дел.

— Ты серьезно?

— Да. Мой свекор требует этого. И Фаусто это устраивает.

Люциус ошарашенно смотрит на меня.

— Этого не может быть! Ты сочиняешь!

— Нет, это правда. В будущем году я в это время скорее всего буду не одна.

— У тебя будет ребенок? — в ужасе спрашивает Люциус. — Зачем ты причиняешь себе такое зло?

— Почему бы и нет? Все-таки что-то новое.

— Ты с ума сошла? А твой талант? Детей иметь может любой. Такие одаренные люди, как ты, редко встречаются. Мне очень не хватало тебя, Тиция. У меня до сих пор никого нет, никто не заменил тебя… ни в делах, ни в личном плане, если хочешь знать.

Люциус замолкает.

— Сказать по правде, я не хочу этого знать, — подаю я голос через какое-то время. — У тебя было шесть лет времени. Ты всегда только мучил меня…

— А твой Фаусто? — тут же перебивает меня Люциус. — Он тебя не мучает? Погоди, вот пройдет первая любовь. Потом ты сможешь сравнить. И сравнение будет в мою пользу. К тому же ты можешь мне сказать, чего он добился в жизни, твой муж? Унаследовал деньги — и все, полагаю. У меня тяжелый характер, согласен. Но я создал огромную фирму. Совершенно самостоятельно! Я самый популярный архитектор в Англии. Все, чем я владею, я завоевал сам!

— Фаусто…

— … далеко не самый интеллигентный человек, если хочешь знать мое мнение. Знаешь, какое он производит впечатление? Закоренелого дамского угодника!

— Это подло! У Фаусто…

— … явная склонность к наркомании. Он пьет в огромных количествах, но так, что никто этого не замечает. Он принимает наркотики?

— Фаусто? Никогда! Клянусь тебе, ему…

— …вообще нечего сказать! Ни одного остроумного замечания за весь вечер! О чем ты говоришь с ним, когда вы остаетесь одни? Полагаю, что он хорош в постели. Но без интеллекта это быстро наскучит! Тиция, будь искренней: мы с тобой были лучшей парой!

— Оставь меня в покое. Это в прошлом! Я больше никогда не поеду в Англию.

Он хватает меня за руку.

— Тиция! Я люблю тебя. Я все исправлю. Если захочешь, заведешь ребенка. Я только из-за тебя взял заказ у Вильямсонов. Я знал, что они соседи Сент-Аполлов, и надеялся, что мы встретимся. Пожалуйста, прости меня. Вернись!

— Но я не хочу!

— Знаешь, ты стала еще красивее.

Он уже обнимает меня, прижимает к себе и пытается поцеловать. Я оцепенело замираю, но потом вырываюсь и убегаю прочь, в темноту. Люциус бежит за мной. У него длиннее ноги, зато я хорошо знаю территорию. Здесь начинается самшитовый лабиринт. Он ведет к водопаду, в конце парка пенящемуся по искусственному нагромождению скал.

Этот лабиринт сделан по старинным образцам, и живые изгороди в нем высотой в три метра. Он не освещен. Вот я уже внутри. Два-три тупика, поворот, и я в безопасности. Здесь он меня никогда не найдет!

Люциус сразу же берет неверное направление.

— Тиция!

Я не двигаюсь. Едва дышу.

— Мадам Сент-Аполл! Где вы?

Я слышу шуршание где-то совсем неподалеку. Он блуждает по кругу, проходит мимо меня, делает еще круг, зовет, ищет и наконец отказывается от своей затеи. Отряхивает смокинг и прыгает обратно на дорогу. Я слышу, как под его ногами скрипит гравий. Люциус решительной походкой направляется к дому. Шаги стихают. Наступает тишина.

Я стою меж зеленых изгородей. Сердце готово выскочить из груди. Люциус согласен идти на уступки. Как всегда слишком поздно! Даже ребенка согласился завести! Раньше об этом не могло быть и речи. Поэтому я годами глотала таблетки в Лондоне, а они вовсе не шли мне на пользу! Люциус никогда не хотел от меня ребенка. Поэтому я и ушла от него.

Что теперь делать? Я так взбудоражена, что должна прийти в себя. Я пережидаю, как мне кажется, целую вечность, потом медленно трогаюсь по направлению к водопаду. Почему — сама не знаю. Но мне хочется побыть одной. Не могу пока вернуться к остальным и делать вид, что ничего не произошло.

Лабиринт я знаю как свои пять пальцев.

Я ничего не боюсь, мне здесь нравится. Пахнет листвой и древесиной, почва под ногами покрыта мхом. Иду бесшумно. Я уже довольно далеко от дома и слышу плеск воды. Но еще громче в ночи разносится голос свекра.

— Тридцать восемь анонимных писем, — слышу я, ничего не понимая, — открытки, записки с каракулями. В офисе, в машине, на стеклоочистителях. Звонки. Днем и ночью. Все, хватит!

Я резко останавливаюсь. Что там опять? Неужели это сегодня никогда не кончится? Или я действительно страдаю галлюцинациями?

— Если так будет продолжаться, я заявлю на нее в полицию!

Нет, голос настоящий. Знакомые интонации. Гермес взбешен, уже не знает удержу.

— А теперь слушайте меня хорошенько: к кому из вас двоих имеет отношение эта сумасшедшая?

— Понятия не имею, папа! — Это голос Гелиоса. — Не знаю никого, кто был бы способен на такое.

— Я тоже не знаю! — Это Фаусто.

— Один из вас все еще общается с ней. Она знает, что вы сегодня здесь. От кого же? От святого духа? Уже четыре раза звонила. Разговаривала с вашей матерью. Непременно хотела заглянуть! Для разъяснительного разговора, как она выразилась. Я считал, что все уже выяснено. Особа удовлетворена. Разве нет? Чего еще она от нас хочет?

— Ни малейшего представления, папа, — бойко говорит Фаусто.

— Вот что я вам скажу. Разбирайтесь со своими безобразиями, пока ваши жены о них не пронюхали. Фаусто! Ты ведь знаешь, чем обязан Тиции. Гелиос! Ты клялся, что с той историей все покончено. Я не желаю разводов. У Сент-Аполлов всегда были прочные браки. Если изредка что-то и случалось, то кратко и сладко, мы понимаем друг друга. Но не подобные вещи, и уж тем более не с такой фурией! Эта женщина ненормальная! Три года назад семейный совет решил, что мы не желаем больше иметь с ней дела. Потрудитесь вспомнить. Ей отказано от дома! Я не позволю себя шантажировать. Контакты с ней мне противопоказаны. Я и Мелине это сказал.

— Мелина не видела ее уже несколько лет! — подает голос Гелиос.

— Возможно! Но особа сумасшедшая! Она как репей. Последний раз говорю: на чьей бы совести она ни была, привейте ей манеры. Да как следует! Еще раз объявится — будет светопреставление!

— Хорошо, папа! — отвечают в один голос Фаусто и Гелиос.

— И если мы уж коснулись щекотливых тем, Фаусто, я никогда не прощу тебе, что ты забрал из нашей фирмы свою часть наследства дяди Кроноса. Это против моей воли! Ты нанес чувствительный удар фирме! Что ты делаешь с этой кучей денег?

— Я хотел иметь собственную фирму, — в голосе Фаусто звучит детское упрямство, — и я ее имею. И очень доволен!

— Что это за фирма, позволь спросить?

— «Аполл-недвижимость»! Хорошее название, а?

— Фирма недвижимости? Ты с ума сошел? Любой знает, что квартирный рынок неустойчив. Цены подскочили неимоверно, вот увидишь, вскоре ни один человек больше не будет покупать. И тогда будет грандиозный крах. Сколько у тебя сотрудников?

— Я пока один, папа.

— Почему же ты продал акции? Ведь тогда тебе не нужно имущество!

— Потому что я хочу начать по-крупному, папа! Я не желаю считать каждый франк, хочу покупать то, что мне нравится, потому что если раскрутить все по большому счету, телега сама покатится!

— Такой ахинеи я вообще никогда не слыхал, — Гермес мечет гром и молнии, — ничего не катится само по себе в этом мире, только вниз, в пропасть! Тут уж, можешь не сомневаться, помогать не надо! За что Бог послал мне этих сумасбродных детей? Фаусто, я тебе дам совет на всю жизнь…