Посмотри на меня (СИ) - "Сапфира". Страница 43

— У нас с отцом довольно прохладные отношения, если ты этого не заметила, — намекнул на то, что это бессмысленно. — И к твоей матери я тёплых чувств не питаю.

— Несмотря на то, что я вас впустила, у меня всё же имеются мозги, — похоже, упрямство — их семейная черта. — Так что заметила, что даже слово «прохладно» не отражает всю степень заморозки. Но я — не мои родители, и хочу самостоятельно узнать внезапно свалившегося на нашу голову родственника.

— Не стоит, — ей не удалось его переубедить, — я пришёл к вам не с самыми добрыми намерениями, а потому кто ты и что ты из себя представляешь, мне не очень-то интересно.

Он был довольно жесток по отношению к девушке, которая, по сути, не была ни в чём виновата. Ведь это не её вина, что семья её образовалась подобным образом, что родители имеют тайну, которая принесла Максиму много боли, что она получила в жизни то, что не захотели дать ему. Но, мы не всегда руководствуемся логикой, боюсь, что сейчас всё ещё усугубляется недавним разговором с отцом: злость на него ещё бурлит в крови, разочарование, что мы не получили конкретного ответа, опускается на грудь тяжёлым камнем.

Пускай у нас начались отношения, в которых возможно вмешательство в личные дела, я не считаю, что сейчас имею право говорить ему, что Скиф неправ. Может быть позже, когда всё это уляжется, если Светлана ещё будет хотеть узнать брата, я смогу потихоньку изменить его решение, но в этот миг я должна быть на его стороне.

— Я сама хочу решать, нужно ли мне это или нет, — показала свой характер, на что Максим, поняв тщетность разговоров, просто отвернулся и сел в машину.

— Дай ему время, — посмотрела на её растерянное лицо. — Есть шанс, что он сможет не перекладывать свою неприязнь к твоим родителям на тебя.

— Ты правда так считаешь?

— Я на это надеюсь, — ответила прежде, чем последовать примеру мужчины.

— Что она тебе сказала? — он не долго ждал, чтобы задать этот вопрос.

— Ничего. Не знаю, что творится в голове у этой девчонки, но она действительно хочет узнать тебя.

Он не стал каким-либо образом реагировать, а я не стала настаивать, понимая, что сейчас для нас есть лишь один вопрос: «Кто есть „он“?».

Эта загадка, которую непроизвольно загадал Леонид, не давала покоя ни мне, ни Максу. Гадать и пытаться вычислить этого таинственного некто, можно очень долго, вот только мы не располагаем таким количеством свободного времени — дома нас уже ждут: преступники не спят, даже наоборот, активизируются в праздники, подкидывая новые дела.

Рассуждая логически, конечно, это мог быть кто угодно, но на практике… Скиф-старший явно знал личность убийцы и при этом молчал столько лет. Думаю, он не стал бы этого так просто делать, точно должна быть какая-то выгода. Здесь одно из двух: либо он что-то получил за своё молчание, либо эта информация могла навредить ему лично, и, в этом случае, искать нужно среди очень близких к нему людей. Проскальзывала теория, что он мог намеренно ввести нас в заблуждение, прикрывая супругу, но, мы ее отбросили, потому как оба были свидетелями, насколько сильно смогли вывести этого человека из себя — в том психологическом состоянии очень сомнительно, что Леонид разыграл бы такую карту, и Максим склонялся к такому же выводу.

И, вроде бы, стоит позабыть о мачехе, но не даёт что-то, внутренний голос заставляет вернуться к ее личности и раз за разом снова примерять на нее личину виновного. Пусть это станет тратой драгоценного времени, но я попросила Скифа пробить информацию о том, где она может проходить лечение.

Ожидания — такая вещь, которая легко вводит в заблуждение. Чего я ожидала, когда услышала, что женщина не здорова, та, у кого есть семья и деньги? Что она просто заболела, что расслабляется на каком-нибудь курорте, что, на крайний случай, это нечто серьезное. Оказалось, что ее случай и впрямь не совсем обычный, Максу пришлось подключить серьезных людей, имеющих возможность узнать, что жена известного военного находится в одной из психиатрических клиник инкогнито. На наше счастье, Леонид не стал лишать свою дочь возможности видеться с матерью, и потому определил супругу в одну из частных клиник Москвы. Если бы это оказалось заграничное заведение, то моё желание не удалось бы реализовать.

Я бы сравнила бы небольшую больницу с одной из самых засекреченных военных баз — не прорваться. Серьёзно, не помогали ни наши корочки специального отдела, ни люди, которым сложно отказать — нам просто не разрешали посещение пациентки. Тогда и пригодилось желание Светланы наладить родственные связи. Мне пришлось приложить усилия, чтобы Скиф набрал номер сестры, его буквально выводила из равновесия необходимость наступить себе на горло, даже не будучи уверенным, что это даст свои плоды. Девушка тоже оказалась не в восторге от причины, побудившей нас пригласить ее на встречу.

— Вы хотите увидеться с моей матерью? — стоило заговорить о цели, по которой новый разговор с братом произошел так скоро, как она замкнулась, растеряв своё приподнятое настроение.

По обоюдному согласию было решено увидеться на нейтральной территории — в кафе. В памяти ещё свежо наше посещение ее квартиры, а к себе Максим ни за что не пригласил бы девушку, потому как отношение к ней остается прежним.

— Да, Света, именно это нам и необходимо. Не хотелось просить тебя о такой услуге, но твой отец постарался сделать всё возможное, чтобы оградить Анну Викторовну от нежелательных гостей, — инициативу в разговоре пришлось брать в свои руки, из-за того, что ее сводный брат сидел и угрюмо сверлил глазами нас обеих.

— Выходит, вы уже знаете, что с ней, — уголки губ печально опустились, а взгляд упёрся в стол. — Зачем вам это? С ней тяжело даже тем, кто знает и любит ее. А из-за чужих маме может стать только хуже.

— Если честно, нам очень нужно с ней увидеться, ведь твоя мама может знать важную для нас информацию. Важную для Максима, — внесла корректировку.

Взгляд девушки быстро метнулся на брата, чтобы после снова вернуться к созерцанию деревянной поверхности. Это дало мне надежду, что удастся добиться своего.

— Мы в курсе, где лечится Анна Викторовна, но какой диагноз ей поставили — врачебная тайна, которая хранится очень тщательно. Не подозревала, что обычный разговор может ей навредить, — осторожно продолжила беседу, боясь, что девушка совсем закроется.

— Мама, — тяжело сглотнув, — она словно живёт в другом мире, — глаза оставались сухими, но в голосе я слышала слёзы. — Иногда бывают хорошие дни, когда она узнаёт меня, мы даже можем поговорить с ней, как раньше, и, кажется, что на этот раз так и останется, но, проходит день, и она снова превращается в другого человека.

— У нее расщепление личности? — переглянувшись с Максом, который, наконец, выказал хоть что-то, кроме раздражения, озвучила предположение.

— Сначала она просто говорила, что на неё кто-то пристально смотрит, спустя какое-то время, мама начала видеть женщину, хотя, когда мы были рядом, то понимали, что она это придумала. Галлюцинации переросли в нечто большее: однажды, придя домой, я нашла её в ванной в ледяной воде, она, ничего не замечая, смотрела в одну точку и монотонно говорила: «Это не я, это он, это не я, это он, уходи, уходи». Это было ужасно, — кажется, сейчас она впервые решила рассказать про тот день хоть кому-то. — Это и сейчас страшно, но уже привычно, а тогда, когда я безуспешно пыталась привести её в чувство, думала, что это невыносимо. Видеть свою мать такой…

Наверное, какая-то часть меня успела зачерстветь за время работы в органах — наряду с жалостью к этой бедной девушке, я думала о том, что эта болезнь может как сыграть в нашу пользу, так и провалить всё. Нам нужно с ней встретиться, чтобы узнать верный ответ.

— Света, я не хочу навредить твоей маме, понимаешь? — взяла ее холодную ладонь, которая лежала на столе. — И Максим, хотя, не станем скрывать, тёплых чувств к Анне Викторовне у него нет, — хорошо, что Скиф сдерживал себя и никак не показал, насколько мягкую формулировку я сейчас использовала. — Если у нас был бы другой свидетель, который мог пролить свет на события одиннадцатилетней давности — мы бы не посмели просить тебя о таком, но ваш отец совершенно не хочет помочь.