Карми - Кублицкая Инна. Страница 3

И пока малолетняя принцесса понемногу росла, Стенхе почти все свое время посвящал обучению Маву, а тот в свою очередь предпочитал общество уже упомянутых молоденьких служанок, которые в нем души не чаяли.

В ту пору, когда Савири минуло пять лет, из далекого Гертвира пришла весть о смерти молодого принца Таррау, одного из ее старших братьев. Известие подняло малолетнюю принцессу на ранг выше; это еще не означало, что она может унаследовать престол, но шансы Савири стать королевой значительно увеличились — ее брат, наследный принц Аррин, с рождения был слабым, болезненным ребенком, и все сомневались, доживет ли принц до того времени, когда на его голову возложат корону.

Король в специальном послании своему тестю, принцу Карэне, просил того обратить внимание на воспитание маленькой принцессы, но Карэна и сам уже не мог не думать об этом: шутка ли, получить возможность сделать Верховной правительницей женщину из рода Карэна! Пока Савири отделяли от трона два сына короля от первого брака, об этом не приходилось и мечтать, теперь же, когда преграда внезапно почти исчезла, Карэна уже видел себя регентом при юной королеве.

Он немедленно вызвал Стенхе и истомил того подробной инструкцией о воспитании принцессы. Стенхе покорно поддакивал, имея на эту проблему свою точку зрения, — он уже соображал, как совместить требования Карэны с собственными воззрениями.

— Ну ладно, ступай, — проворчал наконец Карэна, и Стенхе пошел разыскивать принцессу.

Он нашел ее во дворе замка: они с Маву сидели склонившись над выбитыми в каменной плите лунками для ртанавэ. Чуть поодаль на скамье у колодца дремала принцессина нянька.

Маву и Савири поочередно степенно раскладывали свои фишки по лункам. Маву игрок был плохой, Стенхе с ним и играть никогда не садился, но он не ожидал, что Маву такой простак, которому не под силу обыграть пятилетнюю девочку. Савири выигрывала с большим преимуществом: в ее «копилке» уже собралось около двух третей всех фишек,

Маву же тщетно пытался оберечь свои лунки от посягательств принцессы.

— А ты попробуй сам, — возразил Маву на подтрунивания старшего хокарэма, сгребая фишки с плиты.

— Нечестно! — закричала девочка. — Ты не доиграл!

— Да что там, — молвил Маву. — Все равно уж не выиграю. — Он уступил свое место Стенхе. Тот сел, разложил фишки в начальную позицию и посмотрел на принцессу. Савири сказала:

— Начинай, пожалуйста.

Начинающий партию игрок имеет незначительное преимущество над соперником; получалось, что девочка давала ему (ему!) небольшую фору. Улыбнувшись этому, Стенхе начал игру. Он не собирался нянчиться с принцессой, решил сразу показать ей свое умение, но неожиданно обнаружил, что имеет равноценного себе партнера.

Девочка играла быстро, не затягивая пауз, но при этом ухитрялась как-то выстраивать сложнейшие комбинации. У нее не было привычки пересчитывать фишки в своих лунках, но она точно знала их количество, в этом Стенхе убедился, когда она, не давая походить ему, сделала шестнадцать ходов подряд, в заключение забрав две дюжины фишек из лунки Стенхе.

— А? — воскликнул над ухом Стенхе Маву, довольный так, будто сам провернул эту комбинацию. Стенхе молча отодвинул его подальше, чтоб не висел над душой.

Теперь он проигрывал. Это было ясно. Но очень, очень стыдно было Стенхе потерпеть поражение от малолетней девочки.

— Маву, — сказал тогда Стенхе, — сбегай-ка в мой покой, принеси сюда доску для ирранхо.

— И тебя задело… — торжествующе протянул Маву. Он исчез и скоро вернулся, таща под мышкой доску и размахивая увесистым мешочком с фигурами. Стенхе, чтоб не лишать девочку удовольствия, до конца доигрывал уже проигранную партию.

Причудливо расчерченную доску для игры в ирранхо принцесса уже видела не раз; фигуры неизменно ее забавляли — она относилась к ним как к куклам. Теперь же Стенхе расставил все фигуры по местам и стал объяснять правила. Он говорил так, как говорил бы взрослому, не сюсюкая; правила в его изложении больше напоминали какой-то высокоученый трактат.

— Ну, Стенхе, — сказал Маву укоризненно, — она же ничего не поймет.

Савири, однако, как будто понимала. Иногда она спрашивала, что означает то или другое слово, но Стенхе знал, что она мало что запомнила из всего того обилия терминов, которое он вывалил на нее.

— Впрочем, лучше давай попробуем играть. На доске тебе будет яснее…

Первую партию Стенхе, в сущности, играл и за себя, и за принцессу. Он показывал, рассказывал, объяснял, ничуть не сомневаясь, что Савири почти ничего не запоминает.

Но ошибся. Савири, правда, то и дело спрашивала, верно ли поступает, но все же в общем запомнила хорошо. Эту партию она, конечно, проиграла, но, когда они взялись за вторую, Стенхе опять почувствовал странную сильную манеру игры. Девочка, в точности следуя первому правилу ирранхо, которое гласило: «Не думай долго, но томи противника ожиданием», — очень быстро позагоняла фигуры Стенхе в умело подготовленные ловушки.

Маву, чтобы не раздражать Стенхе, отошел и присел в сторонке: успехи малолетней принцессы его уже не веселили. Маву уловил, что Стенхе в растерянности, а растерянного Стенхе юноше никогда еще не доводилось видеть.

Сбитый с толку, старый хокарэм стал понемногу нарушать первое правило, задумываясь все чаще и надолго. Маву нетерпеливо ерзал. Савири же эти паузы ничуть не мешали: она рассматривала фигуры, водила пальчиком по узорам доски и вдруг подала голос.

— А кто это — Альео Тавра Ану Сим? — спросила она, старательно выговаривая имя.

— Богиня удачи, — машинально ответил Стенхе, потом удивился и оторвался от размышлений. — А где ты услышала ее имя? — спросил он с интересом. — В этих местах ее не почитают, она из гортуских поверий.

— Я не слышала, — отвечала Савири и указала на надпись по краю доски: «Не досаждай просьбами Альео Тавре Ану Сим, игрок, надейся на холодную голову и горячее сердце». — Вот тут нарисовано, правда?

— Правда, — отозвался Стенхе, но привычка к наставлениям и тут дала о себе знать. — Написано, а не нарисовано, — поправил он. — А ты что, разве читать умеешь?

— Умею, наверное, — неуверенно ответила девочка.

— Ну-ка, — он протянул ей свой нож, — что тут написано?

— «Верен, как пес», — бойко прочитала Савири надпись на рукояти. — Правильно, да?

— Да, — отозвался удивленный Стенхе. — Кто ж тебе буквы показал?

— Никто, — на этот раз удивилась девочка. — И я не буквы читаю. Я просто смотрю и вижу, как говорить.

Стенхе перевел взгляд на Маву. Маву привстал, готовый куда-то бежать и что-то делать. А что же делать, мальчик? Пользы от Маву никакой не было, да и быть не могло…

— Твой ход, — напомнила Савири.

— Ах да, — спохватился Стенхе. Его ход… Но какая могла быть теперь игра? Стенхе сказал: — Знаешь, госпожа, я все равно уж проиграл, а тебе и есть пора.

По знаку Стенхе Маву растолкал няньку.

— Ах, задремала я на солнышке, разморило меня, а дитя некормленое, голодное, — захлопотала, причитая, та, уводя девочку.

Стенхе проводил Савири взглядом.

— Ну? — спросил он Маву. — И что бы это значило? Маву за собой никакой— вины не чувствовал.

— Умная у нас хозяйка, вот что это значит, — легкомысленно заявил он.

— Давно она тебя стала обыгрывать?

— Недели две назад. Даже, пожалуй, чуть больше.

— Так, — сказал Стенхе. — А что с ней еще происходило за эти две-три недели?

Маву пожал плечами:

— Разве что капризничать стала больше…

— Капризничает? А то, что она сомлела вдруг на той неделе?

— Головку напекло, — неуверенно высказал догадку Маву.

— Кашлять начала…

— С дневной жары холодной воды напилась, — ответил Маву.

— Спит плохо…

— Набегается вечером и угомониться не может, — дал объяснение Маву.

— Будто сглазили ее…

— Ты в сглаз веришь? — удивился Маву. Они помолчали.

— Бусы еще нашла, — вспомнил Маву. — Грошовые бусы, — видно, какая-то крестьяночка потеряла.