Приют изгоев - Кублицкая Инна. Страница 19

Тогда Батен и открыл глаза, и увидел отстегивающего тюки Ланиса и неспешно подходящих людей, их несостоявшихся могильщиков… И понял, что он прибыл на Отмели…

Батен рассматривал щиты, из которых был сделан настил у канатки и, кажется, корпус самого причала. Такого он в жизни не встречал. Похоже было, что этот материал, прочнее дерева и уж во всяком случае его красивее.

– Это ты Батен с Плато? – услышал он детский голос.

Батен поднял глаза от заинтересовавших его плит и увидел девочку-подростка в зеленой курточке и коротких штанишках из обычного здесь морского шелка.

– Меня за тобой прислали, – сказала девочка. – Я тоже еду на ушки.

– Зачем? – глупо спросил Батен.

– Работать, зачем же еще? – повела плечами девочка. – Пойдем, нас долго ждать не будут.

Батен встал, подхватил мешок со своим скарбом и, вслед за своей сопровождающей, сбежал к воде. Лодчонка, ожидавшая их у причала, была длинной, узкой и хлипкой с виду. Около нее стояли двое молодых парней, похожих друг на друга, как могут быть похожи только братья.

– Плавать-то умеешь? – с сомнением спросил один.

Батен заверил, что умеет. Парень вежливо поверил. Звали его Кратерис, а второго – Форнакс, и были они действительно братьями. Девочка по имени Эйли родственницей им не была. На ушки ее отправила мать, и Батен не стал расспрашивать, что тому было причиной: вспомнил рассказ Груса о том, что мальчишкой его отправили на ушки за прожженные штаны.

– Сюда садись, – указал Кратерис Батену. – А ты сюда, Эйли.

Батен забрался в утлую лодочку и взял в руки весло. Кратерис посмотрел на него недоверчиво, но возражать не стал.

Хлипкая лодочка оказалась довольно быстрым средством для передвижения. Батен не успел приноровиться к веслу, а они уже далеко ушли по широкому каналу, ведущему прямиком в открытое море.

Море здесь было, против ожидания Батена, зеленым и совсем неглубоким. Их плоскодонной лодке вовсе не нужен был глубокий фарватер, и Кратерис повел курс напрямик, минуя горбы наносных мелей и бурые от накатывающихся волн камни. Лодочку тащил в сторону моря отлив, а Кратерис поправлял ее движение вдоль стены Обрыва, который здесь назывался просто Стеной. Кратерис ловко пользовался приливно-отливными течениями, что выдавало в нем опытного моряка. Позже Батен узнал, что братья оказались на ушках, чтобы расплатиться хоть с частью долгов, пока купленная ими шхуна достраивались, а точнее, ремонтировалась на верфи.

Батен первое время не столько греб, сколько балансировал, пытаясь удержать равновесие на утлой скорлупке. Кратерис посматривал на него порой через плечо, но от замечаний воздерживался; похоже, уроженцев Плато он считал и вовсе ни на что не годными, и Батен его приятно разочаровывал.

– Ничего, – один раз сказал он. – Немного поучишься – человеком станешь.

Батен не ответил.

Час спустя, когда у Батена уже начали отваливаться руки, они остановились возле небольшого скального островка, на котором прилепился одинокий домишко.

– На причале сказали, есть договоренность, что здесь покормят, – проинформировал их Кратерис. Он ловко встал и выпрыгнул из лодки на мелководье, где было чуть глубже, чем по колено, посмотрел на Эйли и Батена: – Устали?

– Немножко, – сказала живо Эйли. – Я еще никогда так далеко не уезжала от дома.

Батен молча снимал с рук тонкие шелковые перчатки, которыми предусмотрительно снабдила его еще мама Корви. Только благодаря им он не натер руки о весло – ладони у него, конечно, не были нежными, как у барышни, но грести так долго он не привык. У Эйли тоже были такие перчатки, хотя Батен сразу обратил внимание, что для нее гребля была более привычным занятием.

Они поднялись по узкой неудобной лестнице на вершину островка. Сравнительно плоская площадка была заставлена широкими ящиками, в которых росли какие-то овощи. С наклонной крыши дома был устроен специальный сток для дождевой воды; она должна была наполнять колодец, прикрытый сейчас плотной крышкой из того же материала, который заинтересовал Батена еще на пристани; вообще, похоже, таласары здесь, на Отмелях, экономили дерево как могли, а вместо него применяли другие материалы, которые Батену казались странными, а другим, Эйли, к примеру, казались само собой разумеющимися.

– Это плетенки из водорослей, проклеенные ушным клеем и спрессованные, – ответила она на вопрос Батена.

– А почему не дерево?

– Дерево дорого, – пояснила Эйли. – К тому же гниет. Червь его точит. Да и не напасешься его. Дерево дорогое, слоенки куда дешевле.

Хозяйка пригласила гостей за стол, накрытый под чахлым деревцем, растущим в кадке.

– Я издалека вас заметила, – сказала она. – Успела на стол накрыть.

Стол был все из той же слоенки; его поверхность казалась мраморной, но был он куда легче камня – это Батен почувствовал, когда по просьбе Эйли передвигал его. Эйли сидела на каменной скамейке, покрытой толстой слоенкой, а мужчины расселись вокруг на легких плетеных стульях.

Обед был достаточно сытным, хотя и не очень обильным.

– Нам еще дальше идти, – напомнил Кратерис брату, когда тот собрался было попросить добавки густого наваристого супа.

Батен вяло ковырял ложкой в стеклянной миске. Еда, на его взгляд, была слишком соленой, да и вкус был непривычным. Есть, впрочем, можно – если как следует сдабривать лепешкой. Медлить тоже не следовало, потому как Кратерис, быстро справившийся со своей порцией, начал нетерпеливо посматривать на него и Эйли, которая, как оказалось, в еде была копушей.

Когда они спускались к лодке, Батен обратил внимание на то, как сильно отлив обнажил дно, оказавшееся не таким уж и гладким и ровным, как казалось, если смотреть сквозь воду. Правда, проток и луж-озер хватало, но Отмели, казалось, расширились на несколько миль в Океан, и только разостлавшиеся по песку длинные полосы водорослей, разбросанные по мокрому песку ракушки самых разных размеров и форм – живые, шевелящиеся и мертвые – да бегающие от лужицы к лужице юркие морские создания, чем-то напоминающие то ли пауков-переростков, то ли скорпионов без жалящих хвостов с рачьими глазами на стебельках, говорили о том, что недавно здесь было море и что совсем скоро оно сюда вернется. И еще заметны были углубления фарватеров явно рукотворного свойства.

Их лодочка находилась как раз в таком углублении-канале, и они преспокойно продолжили путь. Правда, все-таки несколько раз пришлось вылезать и тащить лодку волоком из одного «канала» в другой. Она, впрочем, оказалась невесомой, и с волоком вполне справлялись братья, и Батену доставалось тащить на себе весла, а Эйли и вовсе шлепала босыми ногами по песку и лужам, подбирала и разглядывала раковины или весело гонялась за шустрыми крабами – так назывались эти самые пауки-переростки, которых она вовсе не боялась, несмотря на их грозные скорпионьи клешни.

Батен с некоторым неудовольствием подумал, что можно было организовать путешествие и более комфортно – вон сколько вокруг снует всякой разной плавающей посуды: лодки, лодочки под парусами, катерки с какими-то непонятными приспособлениями, плывущими вообще без руля и без ветрил, плоты, состоящие из связок непонятно чем надутых длинных баллонов… Или это уже входит в программу ушек? Первое, так сказать, испытание на прочность?..

Еще через час Кратерис наконец сказал:

– Ну вот, считайте что дома.

Впереди виднелось длинное сооружение, более всего напоминающее издали мол или стену набережной, сложенную где из необработанного камня, где из застывшего строительного раствора, густо смешанного с мелкой галькой. Кратерис направил лодку к одиноко возвышающейся над набережной башенке, сложенной из дикого камня, от подножия которой прямо в воду уходили ступени; над башенкой развевался ярко-зеленый флаг. Когда они приблизились, Форнакс зацепился уключиной весла за вделанный в стену крюк и кивнул Кратерису. Тот выпрыгнул на лестницу, подтянул и привязал лодку к крюку, после чего взбежал по лестнице к башне и минут на десять скрылся в неказистом строении.