Как путешествовать с коровой - Тоен Ким. Страница 9
– По-моему, хорошо.
– Поспорим на то, вернется корова сама или нет?
Мы с монахом сидели на каменных ступенях и наслаждались весенним теплом. Далекое море бурлило в лучах послеполуденного солнца. Я хотел вздремнуть в грузовике, пока корова не вернется, но из-за монаха не мог этого сделать. Нужно подождать еще немного, пока корова не вернется из зеленеющей по весне лесной долины. Мне было любопытно, почему монах предложил заключить пари, но я не стал спрашивать. В любом случае, корова вернется к грузовику, который отныне можно называть ее коровником, а я, победив в споре, смогу заночевать здесь в качестве почетного гостя. А вдруг она не вернется? Тогда мне снова придется пойти в долину и всю ночь мастерить лотосовые фонарики, которые монахи собираются вывесить на День рождения Будды. Когда я спросил, почему вообще должен спорить, монах ответил: в знак благодарности за то, что он указал мне направление, в котором ушла корова. Пока мы ожидали возвращения коровы, я успел пожалеть о нашем споре – боялся, что попался на уловку, что у монаха есть хитрый план, который я никак не мог разгадать. Но я не подавал вида. Вместо этого взор мой был устремлен к воротам.
– Почему храм называется «Бог мой храм»? Это вы его так назвали?
Для себя я решил, что не буду задавать этот вопрос, потому что до меня его наверняка задавали все подряд, но не удержался. Наверное, я не мог сдержать беспокойство и теперь выплескивал его в виде агрессии. Как если бы после начала футбольного матча забил гол в свои же ворота. Я очень хотел, чтобы монах молча продолжал глядеть на далекий морской горизонт, однако мои надежды не оправдалась.
– Просто так. А что, название обязательно должно что-то означать?
Мне показалось, словно что-то проскользнуло между моих напряженных ног и я рухнул на землю. Тень горы потихоньку опускалась на парковку. Из леса не выходило ни одного животного: ни крысы, ни даже белки. Море становилось темнее. Я достал из кармана сигарету, но передумал и положил обратно.
– Скажите, та долина же не связана ни с какой другой?
– Нет, это и вход, и выход. А что, боишься?
– Чего мне боятся? Мне просто немного скучно. А вы идите внутрь. Когда корова придет, я вам сообщу.
– Нет уж. Впервые за долгое время я жду настоящую живую корову. Я чувствую жизнь. Сидеть перед воротами не очень удобно… А давай сядем в грузовик и выпьем еще по рюмочке?
– Ну что вы! Ведь именно из-за выпивки я потерял корову!
– Поэтому ждать ее тоже надо за рюмкой!
– Это уж слишком! Корова не ваша, чему вы радуетесь? Вам же все равно, вернется она или нет, а для меня это – вопрос жизни и смерти.
– Все случилось потому, что ты приехал сюда с коровой.
И действительно: сидеть в грузовике было куда удобнее, чем на каменных ступенях, от которых болят спина и задница. Мы выпивали рюмки одну за другой. Спорить было бессмысленно. Будь сейчас лето, солнце бы светило до восьми вечера, но весеннее солнце быстро зашло. Так же быстро я начал беспокоиться. Глядел на темный лес и потихоньку пьянел. Меня беспокоила не перспектива мастерить лотосовый фонарики всю ночь напролет, а сама корова. В конце концов я пожалел о своем решении уйти из долины. Мне даже захотелось отказаться от пари и побежать туда. Одним словом, вредная корова меня обставила. В долине наверняка стемнело еще раньше. Что она там делает, почему не возвращается? Я положил лоб на руль и задремал.
– А вдруг корова заболела и не может вернуться?
Я резко открыл глаза. Парковку наполняла темнота, сгустившаяся у леса. Как я мог забыть, что корова больна?! В голове тут же возникла картина: вот корова лежит где-нибудь в долине и не может встать. Потом появилась и другая картина: вот больная корова идет домой, поскальзывается и падает. Когда коровы падают неправильно или на спину, то не могут встать сами. Прокрутив в голове возможные сценарии, я больше не мог оставаться на месте.
– Думаю, я все же должен пойти в долину, – сказал я.
Зазвонил колокол храма.
– Я тоже так думаю. Уже совсем стемнело.
Я включил фары, направив их в сторону леса. Звон большого колокола исчезал и возникал вновь. Монах хотел было выйти из машины, но вдруг схватил меня за руку.
– Подождите!
Под вишневым деревом, с которого опали все лепестки, в свете фар стояла корова. Я растерянно уставился на нее, потом достал из бардачка серп и побежал. Раз корова вернулась, то надо ее хорошенько побить. Монах закричал мне в спину:
– Ничья?
8
Мастерить лотосовые фонарики, сидя на подушке на полу, оказалось скучнее, чем я думал. Спина и колени затекли, но мне было неловко выйти на улицу проветриться, пока остальные работают. Люди, которые изготавливали лотосовые фонарики, выглядели настолько умиротворенно, что напоминали статуи Будды. Возможно, они и правда им стали, пока усердно приклеивали к палочкам бумажные лепестки. Все, кроме меня. Потому что у тех, кто стал буддой, наверняка не болят ни спина, ни колени. А мне, как еще не достигшему просветления, все-таки пришлось тихонечко встать. Тем более что мой мочевой пузырь уже переполнился.
– Куда собираешься?
Услышав голос, я обернулся и увидел корову, которая лежала в комнате. Все, кто изготавливал фонарики, подняли головы и посмотрели на меня. Я не смел на них взглянуть. Теперь мне придется придумывать оправдание, чтобы выйти. А корова смотрела куда-то в сторону, притворяясь, что она здесь вообще ни при чем.
– В туалет. То есть, в «место решения мирских проблем».
– Это предлог. Или к тебя просто нет терпения. Даже я терплю, хотя мне, чтобы справить нужду, требуется целый таз, – по-прежнему глядя куда-то в сторону, пробормотала корова.
«Ты вообще чья корова?» – подумалось мне.
– Ну хорошо. В таком случае, ты тоже можешь пойти пописать.
– Тебе что, одному страшно? Поэтому хочешь, чтобы я пошла с тобой?
– Я что, ребенок? Не хочешь – не надо.
– Не ссорьтесь! Идите вместе!
Монах подтолкнул нас с коровой в спины, и нам пришлось выйти. Ночью главный храм выглядел пугающе. В темноте казалось, что картины стекают с его стен, словно нефть. Немного поколебавшись, мы с коровой направились в сторону туалета, он находился дальше остальных зданий. Было ощущение, будто из-за окружающих храм черных деревьев вот-вот выскочат черти. Страшно было не только мне, но и корове, хотя она была намного крупнее меня. Корова шла рядом, жалась ко мне и даже начала проявлять ко мне дружеские чувства.
– Хорошо, что мы пошли вместе. Не скучно.
– Ты права. Кстати, тебе не больно от того, что я тебя побил?
– Пойдет. Терпеть можно. Понимаешь, я соблазнилась травой и забрела слишком далеко. Извини. Ты, наверное, очень испугался и подумал, что потерял меня.
– Это же из-за меня тебе неожиданно пришлось отправиться в путешествие. Наверняка ты сильно устала. Я и впрямь был к тебе невнимателен. Ты меня прости. Я все думал о своих проблемах.
– Бывает. Такова жизнь.
Мы с коровой остановились у входа в туалет. Естественно, им корова воспользоваться не могла. Я заколебался, не зная, как поступить.
– Люди такие эгоисты. Только о себе и думают.
– Ничего. Наверное, ты очень торопишься. Иди! Я поступлю так, как обычно. Будет странно, если я пойду в твой туалет.
Справляя нужду, корова полностью заглушила шум моей струи. Мне стало хорошо – казалось, я избавился от шлаков в душе, увидел прекрасные лотосы, распускающиеся глубокой ночью.
– Тебе, конечно, неудобно, но я очень хочу, чтобы это путешествие было приятным и для тебя.
– Оно терпимое. Я с рождения плохо переношу долгие поездки. Я бы хотела, чтобы ты этого не забывал.
– Хорошо. Не забуду.
Обратная дорога была не такой темной, но стоило мне вспомнить, что в какой-то момент путешествия мне придется продать корову, как на душе стало мрачно. Не знаю, догадывалась ли об этом корова или нет. Она просто шла впереди меня. Мне захотелось позвонить Мэри, но я не стал доставать телефон, чтобы не испортить атмосферу взаимопонимания с коровой. Когда мы дошли до двора храма, корова повернулась ко мне: