2134: Элемент (СИ) - Извольский Сергей. Страница 48

— Герр Бертольд фон Хоффман со всем уважением приглашает вас посетить его личные апартаменты.

Голос безэмоциональный, ледяной; как и вся аура этого странного человека. Никлас просьбе удивился — судя по тому как выглядел Бертольд фон Хоффман четверть часа назад, он вряд ли мог кого-нибудь куда-нибудь пригласить. Но отказываться Никлас не стал, поэтому последовал за бездушным лысым дворецким. С некоторой опаской ожидая сюрпризов и в готовности в любой момент выхватить вальтер из кобуры.

Насчет сюрпризов предчувствие не обмануло: Бертольд фон Хоффман в своем просторном купе встретил Никласа сидя за столом с чашкой кофе в руках. Которую отставил и поднялся с кресла, жестом радушного хозяина разводя руки в стороны.

— Николай Александрович, безмерно рад что откликнулись на приглашение, и мы наконец-то можем пообщаться с вами нормальным образом. Кофе, чай? Сигару может быть?

— Нет, благодарю.

Никлас ответил ровным голосом, но внутри у него снова колыхнулось готовое перейти в злость раздражение первых дней, понемногу забытое. Мало того, что главная ворожея, статский советник и молодая жена банкира водили вокруг него хороводы со смыслом: «мы такое важное знаем, но пока тебе ничего не скажем», так еще и этот трясущийся обычно в треморе старичок придуривался всю дорогу.

«Старичок», кстати, реакцию Никласа похоже или почувствовал, или предугадал.

— Вижу и понимаю ваше расстройство. Согласен, исполняемый мною маскарад может показаться неуместным и лично для вас оскорбительным. Но позвольте я вам все сначала объясню, а после вы уже решите, продолжать со мной разговор или нет. Как вам вариант?

— Приемлемо, — удержавшись от более резкого высказывания, сдержанно кивнул Никлас.

— Отлично. Очень рад. Присаживайтесь, прошу вас. История долгая, но я попробую уложить ее покороче. Итак, меня все именуют «банкиром», но по факту к банковскому делу я вот уже около десятка лет не имею прямого отношения. Компромиссная и удобная фигура, не более того. Так получилось потому, что в какой-то момент в моем банке сошлось столько самых разных денежных потоков от самых разных правительств, министерств, организаций и отдельных так называемых уважаемых людей, что для того чтобы выйти сухим из воды, как вы русские говорите, мне оставалось только умереть. Мне подобная перспектива не очень понравилась, и я выбрал иной вариант, стал — сами видите, кем. Да, меня лишили большей части состояния, оставив в правлении уже не моего банка и в министерстве как живую ширму. Неожиданно я оказался весьма востребованным в этой роли, а мой банк — то, что осталось после всех санаций и разделов, давным-давно превратился в самую настоящую помойку. Чем я, собственно, ни разу не опечален. С одной стороны, меня конечно лишили большей части моего капитала. С другой — если смотреть из нынешнего моего положения… Скажите, для вас миллион рублей — большая сумма?

— Немалая.

— А миллиард?

— Побольше, — пожал плечами Никлас.

— И то, и то много, понимаю. Вы не общались плотно с большими, по-настоящему большими деньгами, и не видите разницу во всей полноте картины. Объясню: если взять крупные купюры — ну, например, по десять рублей, и начать их сжигать, тратя на каждую по десять секунд, можно уложиться в двадцать три дня, если жечь по двенадцать часов без перерыва на обед. Меньше месяца. А вот чтобы в таком темпе сжечь миллиард, мне потребуется шестьдесят три с половиной года. Несмотря на то, что меня ободрали как липку, сбережений у меня осталось поболее чем на миллиард, если брать рублевый эквивалент. Я, в своем нынешнем положении, просто физически не смогу распорядиться всеми своими средствами до кона жизни. Вижу в ваших глазах некоторое недоумение от столь долгого предисловия, но это необходимый штрих, чтобы вы понимали некоторый фундамент моей мотивации для достижения цели.

— Я должен спросить, что это за цель, полагаю.

— Нет-нет, это я сейчас должен вас спросить — будете ли вы все-таки чай, кофе, или примете мои извинения и сочтете нужным закончить разговор.

— Кофе, пожалуйста.

Фон Хоффман сделал знак, после чего почти сразу же из-за ширмы появилась одна из девушек свиты с подносом. Сейчас она была в униформе горничной — которая, как Никлас уже успел убедиться, быстро могла трансформироваться в монашеское одеяние. В разные виды монашеского одеяния, в том числе и в «монашеское», прямо вот так в кавычках и с чарующим придыханием, как умеет говорить леди Женевьева, вызывая бег мурашек по позвоночнику.

— Капучино, как вы любите, — показывая осведомленность во вкусах Никласа, улыбнулся фон Хоффман, потом повернулся к горничной. — Эмма, задержись.

Девушка мгновенно остановилась, развернулась и застыла в неподвижности. Замерла как манекен — отметил Никлас невольно.

— Николай Александрович, я осведомлен о ваших нечеловеческих способностях. В России таких как вы называют ведьмаками, в Е-Зоне — симбионтами и репликантами. В Рейхе новый вид человека, к которому вы принадлежите, зовется übermensch. Полагаю, вы слышали об этом?

— Не очень понимаю, о чем речь, — Никлас сделал вид, что удивлен. Без особого усердия демонстрировал удивление, что отметил и фон Хоффман кивком с понимающей полуулыбкой.

— А слышали ли вы о программе «Untermensch»?

— Унтерменш? — переспросил Никлас, не уверенный что точно расслышал.

— Да, унтерменш. Недочеловек.

— В Грязном Рейхе лет двести назад что-то такое пытались… но тогда это было лишь частью идеологии, если я не ошибаюсь?

— Именно так, тогда людей делили по факту происхождения. Сейчас же в Новом Рейхе, если так выразиться, перешли от слов к делу, уже не идеологией, а рукотворно создавая новые виды человека. В отличие от путаницы с названием таких как вы, с именованием программы «Унтерменш» и в России, и в Е-Зоне царит единодушие. И в России, и в Е-Зоне таких как Эмма называют клонами, — показал фон Хоффман на замершую манекеном девушку.

— Бездушные! — вдруг озвучил вслух догадку Никлас. Тут же выругался про себя, злясь что не сдержал эмоции — настолько был удивлен простотой объяснения отсутствия ощущения ауры у прислуги фон Хоффмана.

— Именно так, все верно. Бездушные клоны, — между тем кивнул старый банкир. — Организм-функция. Несмотря на название — «недочеловек», по очень многим характеристикам клоны обычного человека превосходят, причем значительно. Нечувствительность к боли, эмоциональная устойчивость, превосходящая физическая мощь и прочая и прочая. Любая из моих девочек выдержит пятиминутный спарринг с любым московским легионером, а уж Зибен — если один на один в одинаковых условиях, будет сильнее в подавляющем большинстве случаев. Не уверен, что даже у вас в случае чего при прочих равных получится с ним справиться. Не воспринимайте это как угрозу, прошу вас, просто информация к сведению.

— Пуля в голову его остановит?

— Без сомнений. Но в голову еще нужно попасть, а от двойки в грудь Зибен даже не сильно кашлянет, практически не теряя в моменте боевой эффективности.

— Буду иметь ввиду, спасибо.

— Всегда пожалуйста, обращайтесь. Итак, продолжу вводить вас в курс дела моей мотивации: Сверхразум смартмассы и Москва идут своими выбранными и кардинально разными путями развития, Рейх же в этой модели — находясь между двумя сторонами противостояния, является кроме всего прочего и исследовательским полигоном. Семеро клонов — шесть девушек, предназначенных для помощи в быту и один боец-телохранитель, были приставлены ко мне давным-давно. Кое-кто в Культе Пути думает, что контролирует их, и в случае чего мои якобы слуги и помощники меня убьют. Ошибочно предполагают. Это для вас тайное знание от меня в качестве извинения за маскарад недавних дней. Можешь идти, Эмма, — кивнул фон Хоффман девушке-клону, после чего она скрылась за ширмой.

— Вы слышали об академиях смерти? — снова повернулся банкир к Никласу.

— О Вевельсберге?

— О нем все слышали, кузница элиты Нового Рейха как-никак. Но подобных мест на территории Рейха уже много более сотни. Вевельсберг — это место, где закаляют сталь германской нации. А вот куют железо в иных местах, большинство их которых сейчас скрывается под вывесками детских домов или больниц. Именно в таких секретных заведениях проводятся многочисленные эксперименты: в Рейхе огромное количество новых программ, нацеленных на изменение видов рода человеческого. Собственно, именно мой банк оказался занят финансированием большинства подобных заведений, которые никоим образом не должны быть официально связаны с государственной властью. Именно после того как я неосторожно влез в этот вопрос, не в силах остаться в стороне, я и оказался перед выбором — попробовать бежать, умереть… или превратиться в пускающий слюни овощ. Вижу, это все довольно долгая и, возможно, скучная для вас история, поэтому остановлюсь подробнее на двух моментах. Первое — Женевьева. Информация о том, что она меня обворожила, не является достоверной. Так получилось, что эта девочка мне не чужая. Это дальняя родственница моей любимой женщины, которую я потерял много лет назад, после того как она сгинула в кузнице человеческого материала. Факт жрецами Культа тщательно скрывался, моя женщины считалась пропавшей без вести, но добрые люди показали, где именно копать.