Путеводитель ботаника по цветам и судьбам - Хавари Кейт. Страница 3

– Почему именно ты пошёл меня искать? – Шафран снова оперлась о столб, чтобы легче было стоять. – Ты же должен быть в больнице с Эвансами?

– Ближе всех оказалась военная база в нескольких милях вниз по дороге. Эйб привез меня, чтобы забрать тебя. – Он кивнул на растения, которые она поставила на землю на безопасном расстоянии от себя. – Смотрю, тебе повезло. Что это?

– «Пальцы мертвеца», – ответила Шафран, глядя на растение. – Я увидела, что стебель сломан. Похоже, его использовали как трубочку, чтобы стрелять горошком, – стебли полые. Не факт, что это был Джоуи, но…

– Это разновидность болиголова? – перебил ее Ли, с любопытством изучая ажурные цветы. – Как с фотокарточек, что ты показывала мне перед приездом сюда.

– «Oenanthe crocata», он же омежник шафранный. Принадлежит семейству сельдерейных, как и растения, известные как болиголов. – Она прошлась платком под копной тяжелых волос на затылке, напекавших, как грелка. – Я должна была догадаться сразу. Его ухмылка, искаженное лицо – этого должно было быть более чем достаточно. А ручей – идеальное место для распространения этих растений. Но любой деревенский житель знает, что такое болиголов. Ранней весной меня не выпускали из дому, пока я не запомню, как он выглядит.

Ли улыбнулся ей.

– Тебя растил ботаник, Эверли. Из рассказа миссис Эванс, я узнал, что мальчик по полдня оставался без внимания. После гибели мистера Эванса на войне она вела ферму самостоятельно, только Эйб и помогал ей.

Шафран прикусила губу. Ужасное положение для всей семьи. Миссис Эванс, несомненно, будет мучить чувство вины. И чудо, что Джоуи вообще выжил после контакта с болиголовом, но долго ли продлится это чудо?

Шафран сделала пару шагов вперед, желая вернуться и поскорее сделать все возможное в своих силах – теперь, когда растение было обнаружено и идентифицировано. Но лодыжка резко заныла от боли, и девушка поморщилась.

В три прыжка Ли оказался рядом.

– Что случилось?

– Ничего, – выдавила из себя Шафран.

– Не играй в эти игры с доктором. – Он оглядел ее с ног до головы и нахмурился. Должно быть, она опустила ногу на землю, потому что поморщилась от боли сильнее прежнего, как ни старалась это скрыть. – Лодыжка?

Нехотя Шафран ответила:

– Просто небольшое растяжение.

– Даже небольшое растяжение связок доставит немало неудобства, если идти целую милю. Я бы сказал, что ногу надо осмотреть, но здесь жарко, как в аду. Давай я помогу.

Отклонив все ее протесты, Ли подставил свою руку, чтобы она могла опереться, и говорил с ней всю дорогу до фермерского дома. Он не торопил ее, в то время как Шафран старательно делала вид, что ничего страшного не случилось, несмотря на сильную пульсацию в лодыжке.

– Благодаря тому, что мальчик читал газеты, чтобы практиковаться в чтении, они и узнали об исследовании, – сказал Ли. – Он прочел объявление и заикнулся об этом Эйбу вчера. Очевидно, мальчонка следовал за ним по пятам по всем полям в округе, как маленький подражатель.

Шафран представил себе Джоуи, энергичного, всюду сующего свой нос и тем самым раздражающего окружающих мальчишку, и на глаза навернулись слезы. Она смахнула их.

Ли похлопал ее по руке.

– Будет тебе, Эверли. Мы проделали хорошую работу. Расскажем врачам, и они поймут, что нужно делать. Если повезет, Джоуи скоро встанет на ноги и снова будет ко всем приставать.

Шафран не могла сказать, что согласна с оптимистичным прогнозом коллеги, поэтому просто промолчала. Она едва удержалась на ногах, наступив в небольшую ямку, и Ли, схватив ее за руку, крепко прижал к себе. От него исходило тепло, как, в общем, и от нее. Шафран подняла на него глаза, когда он помог ей поймать равновесие. С этого ракурса профиль его лица казался благородным; широкий лоб и прямой нос, не слишком длинный и не слишком короткий. Выдающийся вперед подбородок был гладко выбрит, высокие скулы порозовели от жары. Бисеринка пота грозила стечь по его виску. Из каждого их дела она выходила неряхой с солнечными ожогами и мокрой от пота, а он был образцом опрятности. Поэтому было приятно видеть его сейчас не столь идеальным.

Когда он удивленно поднял бровь в ответ на ее пристальный взгляд, она спросила:

– Почему местный врач не навестил Джоуи?

– Миссис Эванс незамедлительно попросила его приехать, но, очевидно, у них имеется давний неоплаченный долг, из-за которого доктор не лечит никого из семьи Эвансов. – Ли понизил голос, будто рассказывая секрет, хотя кругом не было ни души: – У миссис Эванс все равно не было бы денег заплатить ему, а вот стипендия от исследования может помочь. Я поговорил с врачом в военном лагере, чтобы убедиться, что счет Джоуи будет оплачен. Это небольшое письмецо оказалось убедительным.

Облегчение, которое Шафран почувствовала, сменилось беспокойством. Письмо из университета, объясняющее суть их работы, было полезным, но оно ничего не гарантировало. Компенсация, причитающаяся жертвам отравления взамен на то, что им с Ли позволят взять у них образцы и собрать информацию, станет слабым утешением, если мальчик не поправится.

Но их работа была выполнена, или, по крайней мере, так сказал бы ей доктор Астер. Они сделали то, что должны были сделать. И Шафран вовсе не была бесполезной, даже если именно так себя и чувствовала, – она обнаружила растение-виновника. Эти мысли не давали ей покоя всю дорогу к фермерскому дому. Из-за недавно полученных знаний о таящихся опасностях, затаившихся в оттенках зеленого, розового и коричневого, мир теперь казался куда менее идиллическим, чем раньше.

Глава 2

Когда Шафран и Ли вошли в кампус, в Университетском колледже Лондона стояла послеобеденная тишина. Лишь в самом сердце учебного заведения – во внутреннем дворе, имевшем форму четырехугольника, – раздавался едва слышный суетливый шум, похожий на колыбельную песню. Высокие, с каменными лицами здания, казалось, дремали под пылающим голубым небом. Зеленая листва затеняла углы внутреннего двора, где вдали от света на клумбах росли цветы. Шафран чувствовала себя сродни этим растениям: круглый год они жаждут солнца, хоть и страдают от жары. На протяжении вот уже нескольких недель поглощенная столь долгожданной работой, она и сама поникла, как цветок.

Все еще опираясь на руку Ли, Шафран проделала весь мучительный путь к Северному крылу, представлявшему собой величественный коридор, примыкавший к куполообразной центральной части кампуса, зданию Уилкинса. Она остановилась перед блестящей черной дверью, вытирая лоб, готовясь пройти три лестничных пролета, отделявших ее от мягкого дивана в кабинете.

Когда Ли многозначительно прокашлялся, она втянула воздух сквозь зубы и попыталась открыть дверь. Он не двинулся с места, прижав девушку к себе:

– Я очень ценю, что ты приносишь и хранишь свои грязные образцы на нашем рабочем месте, Эверли, но предпочел бы держаться от этого подальше.

Шафран опустила взгляд на руку, которой все еще сжимала кожаную сумку. В своем стремлении не дать Ли понять, как сильно болит лодыжка, она совсем забыла о болиголове, который уже начал чахнуть.

Ли вырвал сумку из ее рук.

– Отнесу ее в теплицы, ладно? Пусть Уинтерс с этим разбирается.

Он ушел прежде, чем она успела возразить. Толкнув дверь, превозмогая боль в ноге, Шафран вошла в тихий, прохладный холл. Ее неровные шаги громким эхом отдавались на пустой лестнице. Было время, когда она скучала по толпам студентов и профессоров: тогда она еще была юной девушкой с горящими глазами, с волнением предвкушающей студенческие дни, но это время давно прошло. Теперь же она дождаться не могла летних каникул. Чем меньше людей было в кампусе, тем меньше было поводов для слухов о девице, которая избавилась от заведующего кафедрой, посадив его в тюрьму за попытку убийства.

На самом деле все было несколько иначе, но Шафран была не против прославиться тем, что отправила в тюрьму таких монстров, как доктор Беркинг и его жуткий коллега, выдававший себя за Ричарда Блейка. Но жизнь стала проще, в колледже воцарилось спокойствие, и у Ли было меньше поводов отвлекаться. Мужчина и без того страдал рассеянностью, лишняя пустая болтовня вокруг была ему ни к чему.