Нелегал. Том 2 (СИ) - Корнев Павел Николаевич. Страница 55

«Второй сорт, а то и третий эмигрантского сообщества, — решил я. — В хорошенькое же место меня Юлия Сергеевна определила!»

Впрочем, куда просил, туда и определила. Не в моём положении на люксовые апартаменты в «De Roma» претендовать.

Пока кельнер наливал пиво, я заглянул во второй зал, там на своём привычном месте обнаружилась компания Кеши.

— Ещё три! — сказал я кельнеру, забирая кружку, и для верности выставил вверх соответствующее количество пальцев, после чего присоединился к парням и сказал: — Пиво за мой счёт. Забирайте в буфете.

Кеша скинул карты и присвистнул.

— Да ты просто сама щедрость!

Он кивком указал на арку, Влад поднялся из-за стола и утопал в соседний зал.

Я уселся на свободное место, сдвинул протянутую Сержем колоду и спросил:

— Нет на примете какого-нибудь денежного дельца?

— Неужто успел все Юлькины денежки профукать? — ухмыльнулся крепыш, начав сдавать карты.

— Тысяча монет! — объявил я, подался вперёд и припечатал ладонь к столешнице. — Мне только за этот месяц на депозит три сотни найти нужно!

Парни понимающе покивали.

— Ну да — обдираловка, — со вздохом признал Кеша и взлохматил длинные волосы, запустив в них пальцы. — Поначалу с нас по сотне в месяц собирали, а потом во вкус вошли и депозит этот придумали.

— Что самое паскудное — его постоянно пополнять приходится! — скривился Серж. — Как кто из операторов что отчебучит, пусть даже и не из наших, денежки сразу со всех снимают. Чаще не слишком много выходит, но тоже ничего хорошего.

Кеша передвинул от лежавшей перед ним кучки на середину стола монету в один сантим, глянул в карты и сказал:

— Ещё.

Мне пришла десятка и девятка, я выгреб из кармана мелочь, внёс в банк сантим и третью карту просить не стал.

— Так что насчет работы? — напомнил о своём вопросе.

— Прям сильно денежной на примете пока нет, — с показной ленцой ответил Кеша и вздохнул. — Перебор.

— Не сильно денежной меня Карпинский хоть завтра обеспечит, — хмыкнул я и вскрылся, но у Сержа тоже оказалось на руках девятнадцать очков, выигрыш остался за банкомётом.

Вернулся Влад, выставил три кружки пива, вытянул из лежавшей на столе пачки сигарету и закурил.

— Может, на бильярде сыграем? — предложил он, затянувшись.

Но стол был занят, и Серж махнул рукой.

— Ну их!

За парочкой катавших шары молодых людей наблюдала компания в пять человек. За соседним столиком расположились две барышни, но они были не сами по себе, а с кавалерами. Те стояли рядом и спорили о поэзии серебряного века, потом невесть откуда взялась гитара.

А па-а усадьбам скачут комисса-а-ары!

Они нас станут убива-а-ать!

Эге-ей, сестра-а-а…

На этом всё и закончилось. Один из взиравших за игрой на бильярде парней перехватил гитарный гриф и прижал пальцами струны, а после короткой и какой-то очень уж невнятной перебранки проследовал вместе с певцом на выход. Следом поспешили остальные, только парочка с киями и не подумала отвлечься от партии.

— Драться будут? — без особого интереса уточнил я.

Кеша покачал головой.

— Поединок устроят. Скукота!

Серж кивнул, соглашаясь с этими словами и вдруг хитро глянул на меня:

— Но деньги на это ставят. Не интересует?

— Ты мне ещё в кулачные бойцы податься предложи! — оскорбился я. — А вообще где тут сверхэнергией оперировать можно?

— Да нигде нельзя, — фыркнул Влад. — Мы за город ездим.

— А поединки как же? — удивился я, кивнув в сторону выхода.

— Это никого не волнует, пока жалоб нет, — отмахнулся Кеша.

— И разрушений, — добавил Серж.

— И разрушений.

Я хмыкнул и поднялся из-за стола.

— Пойду взгляну.

Но смотреть оказалось особо нечего. На заднем дворе был расчерчен стандартный круг, и парочка дуэлянтов добрую четверть часа пыталась выпихнуть друг друга за его пределы. Действовали они при этом по меркам учебного взвода комендатуры как-то очень уж деликатно — то ли так здесь было принято, то ли пускать в ход действительно серьёзные конструкции запрещали правила. Чисто шахматы. Зря мёрз только.

Андрей Донец избрал местом своего пристанища пансионат в предместьях Ридзина, там жил, там вёл практику, принимая не только операторов, но и самых обычных пациентов из числа эмигрантов.

Двухэтажное здание пансионата с островерхой крытой черепицей крышей пряталось от дороги за живой изгородью — должно быть, весьма милой летом, но не слишком-то симпатичной в феврале. На небольшом удалении от дома был выстроен каретный сарай — судя по следам чёрной пыли, на ведущей к нему дорожке, сейчас там хранили уголь.

У обиталища Андрея Игоревича имелся отдельный вход, к нему я и направился. Принимал посетителей доктор Донец исключительно по предварительной записи, о чём прямо говорилось в газетном объявлении, тем неожиданней оказалось наткнуться в гостиной на усатого плотного сложения господина лет сорока с хвостиком.

— Какая встреча! — радушно раскинул руки при моём появлении бывший ассистент доцента Звонаря. — Пётр! Сколько лет, сколько зим!

И он даже обнял меня и похлопал по спине, будто мы когда-то были с ним хоть сколько-нибудь дружны или даже просто друг другу симпатичны. Я принял правила игры, и Андрей представил мне своего, надо понимать, пациента.

— Это Иван Николаевич, — указал он на него и уже для него с улыбкой добавил: — Пётр, мой коллега. Второй день в Ридзине.

— Я, молодой человек, видите ли, живу здесь и по-соседски всякими пустяками Андрея донимаю, — улыбнулся Иван Николаевич, но у меня в голове уже зашуршали карточки незримой картотеки.

Иван Николаевич Гашке, тысяча девятьсот первого года рождения, из мещан. Эмигрант. Чуть выше среднего роста, широк в кости, лицо овальное с тяжёлой челюстью, приметная бородавка на левой скуле, седые виски и усы… И далее, далее, далее…

Чёрт, да это же мой здешний контакт, герр Гашке!

— Удачное соседство, — нейтрально отметил я, не зная, как себя вести.

— Определённо, — рассмеялся Иван Николаевич и в один миг сделался предельно серьёзным. — Иван Данилович, случаем, не просил ничего мне передать?

— Нет, привет вам передавал Иван Денисович, — отозвался я, как и было условлено.

— Тоже сойдёт, — скупо улыбнулся Гашке и, указав на диванчик, спросил: — Как добрались?

— Добрался хорошо, встретили не очень, — честно сознался я.

— Проверяют?

— Или проверяют, или в кабалу вгоняют, так сразу и не понять.

Я взялся докладывать о своих контактах с семейством Карпинских и визите в управление политического сыска. Андрей к моим словам особо не прислушивался и всё больше разбирал медицинские записи, а вот Иван Николаевич весь обратился во внимание.

— Так-так, — поднялся он в конце концов с диванчика и прошёлся по комнате, заложив руки за спину. — Придётся корректировать наши планы. События не форсируем, это может вызвать дополнительные подозрения. — Гашке посмотрел на меня и предложил: — Сходи-ка ты в наше консульство, скорми им историю с бегством из плена и предъяви полученные в полиции бумаги. Заодно попроси юридическую поддержку на случай уголовного преследования.

Я удивлённо склонил голову набок, и Гашке с нажимом добавил:

— Сходи-сходи! Если что-то пойдёт не так, сможем легализовать твоё возвращение на родину, не ставя под удар всю операцию в целом. Тут важно время не упустить, а то если потом как ни в чём не бывало выплывешь в Новинске, в эмигрантских кругах это вызовет непонимание. Секрета из своего визита не делай, при встрече Карпинскому сам о нём расскажи. И заодно восстанови отношения с Юлией Сергеевной, обмолвись ей о том, что предложение дяди тебя не слишком воодушевило. Посмотрим, как они на это отреагируют.

— Карпинский решит, будто я набиваю себе цену. Как бы на меня надавить не попытались.

Иван Николаевич покачал головой.