Нелегал. Том 2 (СИ) - Корнев Павел Николаевич. Страница 7

Политическая незрелость, обособленность, игнорирование общественной деятельности, беспорядочная личная жизнь, собственническое отношение к женщинам, конфликтность, систематические драки, а в довершение всего — высочайшая квалификация и особое отношение со стороны профессора Чекана.

То что надо! Жаль только должность у подписавшего характеристику не та, чтобы к ней всерьёз отнеслись. Но это дело поправимое.

Бюро институтской организации Февральского союза молодёжи занимало несколько помещений на верхнем этаже главного корпуса, расположение — престижней некуда, да только комнатушки те были откровенно крохотными, и людям приходилось в них не просто тесниться, а буквально сидеть друг у друга на головах. Впрочем, второму секретарю выделили персональную каморку, где при включённом радиоприёмнике можно было даже не особо опасаться, что разговор расслышат соседи.

Я постучал в дверь с табличкой «И. В. Снегирь, второй секретарь», сразу приоткрыл её и заглянул в кабинет с письменным столом, узким окном, шкафом и портретом Баюна рядом с республиканским гербом.

— Не помешаю?

Инга оторвалась от печатной машинки, откинула с лица русую чёлку и улыбнулась.

— Здравствуй, Петя! Давно не появлялся!

— В отпуск же ездил. Неделю в Зимске провёл.

— Новый год с родными встретил? — вздохнула барышня. — Везёт!

Я прикрыл за собой дверь и ухмыльнулся.

— Да я лучше бы вдвоём с тобой под бой курантов…

— Ой, брось! — рассмеялась Инга. — Чего пришёл?

— Считаю, нашим организациям надо теснее взаимодействовать друг с другом, — сказал я и многозначительно похлопал ладонью по столешнице. — Гораздо теснее!

Инга покрутила пальцем у виска.

— Ты о чём-нибудь другом думать способен вообще?

— Увы, только о другом и приходится думать, а тебя, вот, увидел и сразу накатило. — Я расстегнул портфель и принялся выискивать в нём нужный листок, попутно спросил: — Нога как?

— Ломит к перемене погоды, но терпимо.

— Не отнимается?

— Давно уже нет. Твоя техника отлично работает.

Я покачал головой.

— Она просто купирует симптомы и полноценную реабилитацию заменить не сможет.

— Уже всё хорошо! — отрезала Инга, ясно давая понять, что разговаривать на эту тему не расположена.

Она очень быстро восстановилась после полученных летом травм, но левая нога изредка отнималась, вот я и поставил бывшей однокласснице технику дублирования сигналов нервной системы. Ей бы вдобавок на курс реабилитации походить, да куда там! Инга с головой ушла в учёбу и общественную работу, словно что-то кому-то хотела доказать.

Кому-то, только не мне. Отношения у нас остались… ровными.

Пожалуй, именно так.

Инга приняла свежеотпечатанную характеристику, внимательно изучила её и поморщилась.

— На редкость неприятный персонаж.

— Других не держим, — развёл я руками. — Можешь заверить?

Бывшая одноклассница глянула остро, но ни о чём спрашивать не стала, шлёпнула в угол листа штамп и расписалась.

— Зайдёшь сегодня на чай? — спросила она, возвращая характеристику.

— С удовольствием бы, но вечер занят.

— Свидание?

— Если бы! — Я вздохнул. — Договорился с соседом, что он мне физику подтянет. Иначе точно на экзамене засыплюсь.

— Откуда на военной кафедре углублённое изучение физики?

— Не сыпь мне соль на раны! — попросил я. — Меня же по особой квоте зачислили с индивидуальным учебным планом. Вот и приходится отдуваться.

— Бедненький!

— И не говори!

Склонившись над столом, я поцеловал Ингу, пообещал на неделе заглянуть в гости и отправился на розыски молодых людей и барышень из окружения проштрафившегося аспиранта. Пробегал по студгородку до без четверти пять. Нашёл далеко не всех, к тому же попутно в списке прибавилось ещё полтора десятка персоналий, но картинка сложилась вполне определённая, и ситуация перестала казаться такой уж беспросветной. Пожалуй, что и выкручусь на сей раз.

В студенческое кафе «Под пальмой» я прибежал за пять минут до назначенного времени, быстренько избавился от пальто и кепки, наведался в уборную вымыть руки и вернулся в общий зал.

Там столкнулся с Валей и Яной.

— Здрасте! — с недовольным видом выдала в ответ на моё приветствие серая мышка и ушла к буфету.

— Чего это с ней? — удивился я. — Особые дни?

Валентина глянула в ответ с укоризной.

— Просто переживает за меня. — Платиновая блондинка улыбнулась. — Считает, меня незаслуженно обошли с повышением.

— Да как же так? — притворно удивился я. — Была медсестрой, а стала фельдшером и заместителем начальника медпункта институтского дома отдыха!

Ну да — от участия в проекте Валентину отстранили. Я только не знал, приложил к этому руку доцент Звонарь или подсуетился Альберт Павлович, у которого были на блондиночку какие-то собственные планы.

— В этом доме отдыха скука смертная! — отрезала Валя. — Хуже даже, чем на Кордоне!

— Позволь с тобой не согласиться, — усмехнулся я. — У меня была возможность сравнить.

Блондинка только фыркнула и присоединилась к подружке, а я вновь взглянул на часы. Было ровно пять, но посетители только начинали подходить, так что без проблем занял столик на двоих у окна, оглядел зал, посмотрел на улицу.

Не заметил Нику ни на улице, ни внутри и ощутил не разочарование даже, а нечто куда более неприятное, замешанное на гаденькой неуверенности. Давно ничего подобного не испытывал. Слишком давно, чтобы просто махнуть рукой, если девушка вдруг не придёт.

Вроде и не на свидание её пригласил, вроде мне до неё и дела нет.

Просто обидно, что ли?

Начало шестого. Густые сумерки, огни фонарей, позёмка и тёмные фигуры людей.

Минутная стрелка доползла до двойки, и я решил впустую время не терять, сходил в буфет, взял стакан чая и порцию медовика. Ни пиво, ни коньяк заказывать не стал, лишнее это. Ни к чему.

Ника вынырнула из вечернего сумрака в четверть шестого. Будто бы даже возникла из ниоткуда, шагнув в отбрасываемый витриной кафе свет, но так уж сильно меня это обстоятельство не порадовало: появилась барышня не одна, а в сопровождении какого-то курчавого пижона. Распахнутое пальто, непокрытая голова, уверенный вид.

Вот ведь хлыщ!

Я поймал себя на том, что начинаю закипать, и усилием воли погасил вспышку раздражения.

Это что ещё за ерунда⁈ Ревность⁈

Да какого чёрта⁈ Откуда бы такие собственнические инстинкты⁈

Ну-ка брось!

Растянуть губы в улыбке получилось без всякого труда, но промелькнуло в глазах, как видно, всё же нечто такое, что уже двинувшийся к столику пижон резко передумал и поспешил откланяться.

Демонстрируя хорошие манеры, я помог Нике снять шубку и убрал на вешалку её чуть припорошённую снегом меховую шапку, слегка выдвинул стул, передал меню. Но в него барышня даже не заглянула, уставилась на меня.

— Неужто у вас, Пётр, такая скверная репутация?

Я нахмурился.

— С чего бы это?

— Роман не робкого десятка и всё же предпочёл ретироваться.

— Он просто проявил деликатность.

Ника негромко рассмеялась.

— Роман и деликатность — вещи несовместимые. Он что же — испугался, что вы его поколотите? Вика не ошиблась, сочтя вас хулиганом?

Пристальный взгляд серых глаз уколол почище игл Лизаветы Наумовны, шуткой тут и не пахло.

— Занятно, — хмыкнул я. — Нет, всё обстоит немного не так. А ваш Роман…

— Не мой. Просто Роман.

— И в самом деле проявил деликатность. Я — секретарь дисциплинарного комитета студсовета, и вариантов немного: либо вы пришли жаловаться на кого-то, либо я вознамерился расспросить вас о ком-то в неформальной обстановке.

Ника чуть оттаяла, но именно лишь — чуть.

— Положение даёт вам право распускать руки?

— Если речь о вчерашнем эпизоде, то я обязан был вмешаться.

— Вы оператор! Вы могли… Ну я не знаю! Просто обездвижить их!

Я усмехнулся.