Лабиринт снов - Кудрявцев Леонид Викторович. Страница 8

Великий Гипнос, куда это я провалился?

Кусок стенки сна в моей руке стал крошиться. Его осколки просачивались у меня между пальцами и светящимися каплями падали вниз, в черноту. Через некоторое время у меня в ладони не осталось ничего. Только на пальцах слабо светилось несколько голубоватых пятнышек.

Я машинально скрестил на груди руки.

Этакий падающий в черную бездну Чайльд-Гарольд.

Но все-таки куда же это я провалился?

В очередной раз посмотрев вниз, я вдруг заметил красные вспышки, словно где-то там, далеко внизу, работала электросварка. Это меня несколько приободрило. Я даже стал надеяться, что провалился все-таки в сон.

Вот только как же это получилось? Нет, то, что я угодил в хорошо подготовленную ловушку, не вызывало сомнений. Но кто же ее соорудил? Кому было нужно именно у выхода из замка так ослабить структуру нижней стенки сна, чтобы она порвалась под тяжестью первого же ступившего на нее человека? А может, это сделал сам хозяин замка, не доверявший, и правильно делавший, своей вечно спящей страже? Ну, ловушка для грабителей. Хотя, чтобы ее сделать, нужно достать травку-бессонку из статичного мира. Нет, владельцу замка в обыкновенном сне это не по зубам. Кто же тогда? Может быть, это ловушка зморы? Но зачем? Бред какой-то.

Ладно, это не главное. Гораздо важнее сейчас определить, куда это я попал. Чем может быть эта чернота, если не сном или статичным миром?

Дьявол, слишком уж долго я не был в снах. А ведь будь со мной птица-лоцман, она бы меня об этой ловушке предупредила.

Но все же куда я попал? Не лучше ли начать с самого начала?

Значит, так: материя бывает трех видов. Статичная — например, статичный мир, полувероятная — например, цепь миров и, собственно, сами сны. Даже мир зморы, несмотря на то что в нем находится лабиринт, — самый обыкновенный, просто очень большой сон. А то, куда я падаю, очевидно, сном не является, тем более оно не является статичным миром и уж ни в коем случае цепью миров. Значит, нечто четвертое…

Я должен знать. Должен знать…

И все-таки я вспомнил!

Это было давно…

Гунлауг-учитель покуривает длинную коричневую сигарету и рассказывает:

— …И тогда он прогнал свою птицу-лоцмана. Она забыла про него и улетела туда, где за огненными горами лежат озера мира и покоя.

На берегах этих озер растут деревья познания наслаждений. Их плоды никогда не насыщают до конца. Там, в этой стране, живут лишь птицы-лоцманы. Они порхают между деревьями и пьют чудеснейший в мире нектар.

Джавин же плюнул вслед своей птице, проклял ее и поклялся никогда больше не путешествовать по снам. Он сказал, что сны ему опротивели, что он желает жить лишь в статичном мире.

И только когда птица улетела, до Джавина вдруг дошло, какую ошибку он допустил. Он поругался с птицей, находясь во сне, и теперь ему предстояло самостоятельно вернуться в статичный мир.

Впрочем, Джавин считал себя умнее всех.

Может быть, это произошло случайно, а может, так было предопределено судьбой, но, почти уже выйдя из сна, он умудрился наступить на тот его участок, где когда-то давно случайно пролили несколько капель травки-бессонки. И не было птицы-лоцмана, чтобы его предупредить. Нижняя часть сна под тяжестью Джавина провалилась, и он рухнул, но не в сон, не в статичный мир, а в пустоту, называемую безвременьем.

Очень редко, но на самых границах мира снов безвременье все еще встречается. По мере того как возникают новые сны, его становится все меньше, но оно все же есть.

Кстати, я часто спрашиваю себя, что будет, когда сны заполнят все безвременье? Оно огромно, но не бесконечно. Что будет, когда оно заполнится целиком?

Ну да ладно, давайте вернемся к Джавину.

Итак, он провалился в безвременье. А надо сказать, что в безвременье умирает всякое движение. Выбраться из него невозможно. Разве только тебе поможет кто-то из мира снов. Поэтому Джавин так и остался в нем. До сих пор он падает, падает и зовет свою птицу-лоцмана в надежде, что она вернется и его спасет.

Вот только всем известно, что из-за огненных гор птицы-лоцманы не возвращаются…

Я снова посмотрел вниз. Красные сполохи ничуть не приблизились, да и ощущение падения пропало.

Вот тут-то я испугался по-настоящему.

Будь проклят тот, кто сделал эту ловушку!

Получалось, я буду висеть в этой пустоте, пока не умру. Постепенно мой труп превратится в мумию. Она с течением времени рассыплется в прах, и через несколько веков в безвременье будет висеть лишь облачко.

Чувствуя, как от ужаса у меня на голове встали дыбом волосы, а по спине обильно потек холодный пот, я закричал. Наверное, именно так кричит попавший в трясину зверь, понимающий, что из нее уже не выбраться…

4

Через некоторое время, определить его в окружавшей темноте было трудно, я вдруг понял, что кричать бесполезно, и замолчал. Меня сковало странное оцепенение. Не хотелось ничего, совсем ничего. Мне показалось, что медленно и неуловимо темнота растворяет мое тело, размягчает мои кости, пьет из меня жизнь, не позволяя ни думать, ни чувствовать, ни даже дышать. Навалилось безразличие. Хотелось лишь покоя, тишины, забвения…

Что-то зацепилось за ворот моей куртки. Меня слегка развернуло и потащило. Осторожно подняв руку, я нащупал толстую леску. Очевидно, за воротник зацепился привязанный к ней крючок. Посмотрев вниз, я заметил, что красные сполохи постепенно тускнеют.

Потом вокруг меня вроде бы посветлело. Вот свечение усилилось, и вскоре я уже плыл в луче яркого, падающего сверху света. Через некоторое время я ударился головой обо что-то мягкое. Это оказался край дыры в нижней стенке сна, небольшой, но вполне достаточной, чтобы я в нее пролез.

Судорожно вцепившись в нее, я подтянулся и через мгновение оказался на поверхности пустыря лабиринта снов.

Великий Гипнос!

Я откатился от дыры и замер, не в силах осознать, что я спасен. Через несколько минут до меня это все же дошло.

Спасся! Вот так-то!

Но кто?..

Я сел и тут только увидел своего спасителя.

Это был зомби.

С совершенно бесстрастным лицом он отцепил от воротника моей куртки крючок и стал деловито сматывать леску спиннинга, которым, собственно, и вытащил меня из безвременья.

Спиннинга!

— Че вылупился? — спросил зомби и пробормотал: — Нет мне до тебя дела. Если бы не змора… Короче, она сказала, что в следующий раз оставит тебя там навечно. В назидание. Так что внимательно смотри себе под ноги.

— Спасибо, — ошалело пробормотал я и заглянул в быстро зараставшую дыру в нижней стенке сна. Ничего, кроме черноты, в ней разглядеть было нельзя. Меня передернуло.

— Дурак ты, — бросил зомби и, кончив сматывать леску, закинул на плечо спиннинг. Гордо вскинув голову, он пошлепал прочь.

А я смотрел ему вслед и чувствовал, что начинаю злиться. Ну хорошо, он меня вытащил. За это ему большое гран-мерси. Но зачем вести-то себя по-хамски? В конце концов, змора приказала ему спасти меня отнюдь не из жалости. Просто ей не хотелось бросать только что начатую игру.

Ладно, теперь это не имело абсолютно никакого значения. По правде сказать, сейчас мне больше всего хотелось просто полежать на травке, отдохнуть. Ноги у меня были словно ватные, а руки ощутимо подрагивали.

Я уже было хотел действительно плюхнуться на траву, как вдруг заметил скачущего ко мне во весь опор серого рыцаря.

Красивое было зрелище. Конь у него был что надо, доспехи поблескивали на солнце, на шлеме виднелись витые турьи рога. И меч у него на боку был не простой. Рукоятка и ножны так и искрились от драгоценных камней.

Когда до меня осталось шагов десять, он потянул из ножен этот свой замечательный меч и стал крутить его над головой. Делал он это мастерски.

Ну-ну. Жаль, патронов у меня осталось маловато.

Хорошо понимая, что рискую, я все же не стал вытаскивать из кармана пистолет, а пошире расставил ноги и напружинился. В итоге, когда его конь поравнялся со мной и в воздухе свистнул опускающийся на мою голову меч, я умудрился отскочить в сторону. Клинок просвистел в дюйме от моего носа.