Нелегал. Том 2 - Корнев Павел. Страница 12

– И что с того? – хмыкнул я. – Монархисты, поди, шалят?

– Из артиллерии обстреляли! – всплеснул руками Митя. – Из артиллерии, представляешь?!

Я представлял, потому и поёжился.

– Надо было с ними сразу разбираться, как интервентов разбили! – высказался в сердцах.

Митя кивнул.

– Надо было, – согласился он со мной. – И сейчас ещё не поздно!

– Ладно, побегу, – вздохнул я.

– А ты куда? – удивился парень. – С нами по фотомастерским не пойдёшь разве? Я набросал списочек, где киноплёнку с гипнокодами могли оформить.

– Вы сегодня идти собрались? Не, тогда без меня. Вечером только вернусь.

В Новинске мела метель, а на Кордоне лил дождь, но я не счёл за труд ознакомиться со сводкой погоды, поэтому вместо пальто надел кожаный плащ, а туфлям предпочёл тяжёлые ботинки. Пусть вид у них не слишком презентабельный, зато не промокну, да и грязь очистить труда не составит. А грязи и вправду было хоть отбавляй: наш автобус еле полз по трассе, поездка заняла едва ли не в два раза больше времени против обычного. Но – доехали.

Высадили меня у госпиталя, и первым делом я навестил Рашида Рашидовича. Рассчитывал просто сдать свои рекомендации по заокеанским соискателям, а в итоге принял к сведению ряд замечаний реабилитолога и под его мудрым руководством внёс в материалы необходимые правки, после чего перепечатал всю текстовку наново.

Провозился до двух часов пополудни. Мог бы и дальше корпеть, но на очередное обследование привезли наших подопечных. На сей раз комиссариат иностранных дел организовал всё по высшему разряду и привлёк сразу двух переводчиков, поэтому на мою долю осталась чисто техническая работа по сбору предварительных результатов осмотров, сравнению их с предыдущими показателями и согласованию с Рашидом Рашидовичем оперативной корректировки листа процедур.

Вымотался за три часа просто жутко, а только купил в буфете стакан чая, на глаза немедленно попались знакомые соискатели. Я помахал им рукой и полез за бумажником.

– Джон! Крис!

– Пьер!

Мы обменялись рукопожатием, и Крис взялся пересчитывать причитающиеся ему за револьвер деньги, а Джон сказал:

– Водка!

– Спирт! – поправил я его и добавил: – Два литра! – для верности выставив соответствующее количество пальцев.

– Пять! – потребовал иностранец, и мы сошлись на четырёх, благо все необходимые документы на отпуск спирта уже были на руках.

Мне вручили сто рублей, и большую их часть я без зазрения совести прикарманил, поскольку в кассу по квитанции пришлось внести лишь двадцатку. По пути со склада уединился в уборной и обернул все четыре бутылки газетными листами, дабы те не звенели и случайно не побились друг о друга. Когда отыскал иностранцев, Крис сразу отчалил с добычей, а вот Джон придержал меня за руку, вручил пару мятых листков и принялся совать деньги. Не рубли – доллары.

– Новинск! – несколько раз повторил иностранец и для верности ткнул куда-то себе за спину. – Новинск!

Сообразив, что имею дело со списком покупок, я жестом потребовал иностранца умолкнуть, вытянул из портфеля предусмотрительно прихваченный в поездку словарик и принялся выискивать в нём незнакомые слова.

По мере ознакомления с перечнем обводил то, что реально было найти на Кордоне, а заодно зачёркивал те наименования, отыскать которые не представлялось возможным даже в Новинске. После на одном из листков набросал простенькую схему, отметил на ней корпус, куда заселили иностранцев, и провёл пунктир до крупнейшего в поселении универмага.

– Там всё есть!

Джон понятливо закивал и убрал листок в карман, но доллары всё же всучил.

– Обменяй! – то ли попросил, то ли даже потребовал он и сбавил напор, улыбнулся. – Пять к одному? Нормально?

«Эдак он меня завербует в самые кратчайшие сроки», – подумал я, а вслух сказал:

– Нормально! – Наскоро пересчитал банкноты и объявил: – Сто долларов принял, пятьсот рублей верну.

Джон хлопнул меня по плечу и поспешил на выход, а по пути ухватил за руку и потянул за собой одного из соотечественников, который что-то сбивчиво втолковывал симпатичной медсестре. Та определённо не понимала ни слова, но терпеливо внимала гостю из-за океана и радушно улыбалась.

Судя по тому, что изрядную часть списка покупок занимали косметика и бижутерия, времени иностранные соискатели не теряли и уже вовсю подбивали клинья к отечественным красоткам, а это было чревато совершенно ненужными осложнениями. Об этом стоило предупредить Городца. И не только об этом.

Я кивнул, соглашаясь со своими мыслями, и поднялся к Рашиду Рашидовичу, забрал согласованные реабилитологом рекомендации, сделал по итогам сегодняшних обследований несколько рукописных пометок и отправился на приём к Звонарю.

Намеревался отдать отчёт Нюре, но не тут-то было.

– Макар Демидович просил зайти, – объявила конопатая барышня.

Быстрый взгляд на часы заставил меня поморщиться, но деваться было некуда, я указал на дверь в кабинет доцента.

– Свободен?

Нюра покачала головой.

– Совещание идёт.

Я с обречённым вздохом опустился на стул, достал из портфеля свои сегодняшние записи и принялся разбирать их, структурировать и проставлять отметки напротив фамилий заокеанских соискателей. Картинка получалась небезынтересная.

Минут через сорок дверь кабинета наконец распахнулась и его покинули несколько ведущих специалистов Службы реабилитации, следом вышли главврач госпиталя и оба его заместителя. Макар Демидович выглянул в приёмную и махнул мне рукой.

– Заходи! – После попросил: – Нюра, два чая!

Я взял со стола свой сегодняшний отчёт и вручил его доценту. Тот устроился в кресле, начал бегло просматривать записи, заодно потребовал:

– Вкратце ситуацию обрисуй.

– За океаном есть какая-то система отбора соискателей! – поделился я своими подозрениями, не став ходить вокруг да около. – Не знаю, использовали они собственные наработки или привлекли иностранных диагностов, но так или иначе людей прислали не случайных.

Звонарь глянул на меня поверх листов, хмыкнул:

– Излагай! – и вновь вернулся к изучению отчёта.

– Во-первых, ни один из тридцати соискателей не спёкся, – начал я перечислять, загибая пальцы. – Во-вторых, кардинального ухудшения показателей после нескольких дней в зоне активного излучения Эпицентра ни у кого не зафиксировано. Негативная динамика, разумеется, присутствует, но весьма умеренная. В-третьих, изначально в красную зону зачислили только пятерых и ещё одного добавили сегодня. Всего двадцать процентов от общего количества, и то есть все шансы дотянуть их до нормы.

Макар Демидович кинул листки на стол.

– Надо понимать, распределение по зелёной и жёлтой зонам тоже не сильно хуже, чем мы имеем по отечественным соискателям, прошедшим предварительный отбор? – предположил он.

– Перспективных как раз существенно меньше, – покачал я головой. – В основном прислали середнячков.

– Они не только для нас середнячки, – усмехнулся Звонарь, – но и для любых других источников в норму укладываются. Усреднённые. Универсальные. Не заточенные исключительно на инициацию в Эпицентре. Да, тут есть о чём подумать. – Он достал из внутреннего кармана пиджака записную книжку и сделал в ней какую-то отметку, затем убрал мой отчёт в портфель и спросил: – Ну а сам ты как?

– Мощность – семьдесят пять киловатт, длительность резонанса – сто одна секунда, – сообщил я, с гордостью добавил: – За это время генерирую сто двадцать мегаджоулей. – И уже без всякого воодушевления вздохнул: – Потенциал, правда, не шибко большой удерживаю.

– Процентов двадцать держишь, если без напряга? – предположил Макар Демидович.

– Чуть меньше.

– Нормально, – уверил меня доцент. – Специфика развития у тебя такая, ничего не попишешь. Студенты в своих тепличных условиях и то далеко не всегда выше показатели демонстрируют. Присвоением разрядов мотивировать приходится!

– Ну, мне разряды не светят, – усмехнулся я.