Аватара - Андерсон Пол Уильям. Страница 2

Два корабля. Оба должны находиться на орбите вокруг Т-машины. Значит, второй из них принадлежит Дэну.

— Говорит Томас Арчер, командир сторожевого корабля «Фарадей», принадлежащего Всемирному Союзу, — мужской голос выговаривал испанские слова с акцентом, как и она сама. — Назовите себя.

— Виллем Лангендийк, командир исследовательского корабля «Эмиссар», по-испански «Эмисарио», — отвечал капитан. — Мы направляемся в Солнечную систему. Можно ли приступить к маневру?

— Что… но… — Арчер явно пытался скрыть удивление. — Ни на что не похоже… все ожидали, что вы вернетесь через много лет!

— Так оно и случилось.

— Нет, я сам наблюдал за вашим переходом. Он состоялся пять месяцев назад, не более того.

— Ага. Прошу вас сообщить мне дату и время.

— Но… вы…

— Будьте добры.

Джоэль видела строгое выражение лица Лангендийка, под стать его жесткому тону. Арчер выпалил цифры, считав их с хронометра. Джоэль вызвала из банка памяти показания, значившиеся на часах в тот миг, когда они с друзьями, завершив здесь подлетную траекторию, отправились сквозь пространство и время к неведомой цели. Вычитание определило срок их отсутствия: двадцать недель и три дня. Она могла бы непринужденно сказать, сколько секунд и даже микросекунд прошло с тех пор в жизни Арчера, но он ограничился лишь самыми грубыми цифрами.

— Благодарю вас, — проговорил Лангендийк. — А для нас миновало примерно восемь земных лет. Как оказалось, Т-машина действительно, в известном смысле, является не только космическим транспортным устройством, но и машиной времени. Бетане — создания, за которыми мы последовали, — вычислили курс, позволявший вернуться поближе к дате отправления.

Молчание жужжало. Джоэль отметила, что ощущает происходящее куда более интенсивно, чем обычно. Корабль находился в невесомости, и ее удерживали привязные ремни, чтобы случайно не уплыть с места. Приятное ощущение напоминало о тех полетах, что снились ей в молодости. Потом сны ее переменились вместе с умом и душой, когда она сделалась голотевтом. Ветерок, с шелестом вылетая из вентилятора, гладил ее по щекам, нес запах свежей листвы, химикатов, восстанавливающих кислород, и полной ионов прохладой, необходимой для поддержания здоровья. Сердце громко стучало. Кстати, покалывание в левой кисти сменилось устойчивой болью… что поделать — артрит; время идет, время идет. Быть может, даже сами Иные не властны над ним…

— Ну, — продолжил Арчер по-английски. — Ну, черт побери! Что ж, приветствую вас. Ну как вы?

Лангендийк перешел на тот же язык, явно обнаруживая большую непринужденность, поскольку на борту «Эмиссара» к нему прибегали чаще, чем к испанскому:

— Экипаж потерял троих, но во всем остальном, капитан, у нас чудесные новости. Мы торопимся добраться до дома — это понятно. Просто не терпится донести нашу повесть до всего Союза.

— Значит, вы… — Арчер смолк, словно бы опасаясь договорить остальное. Возможно, так и было. Джоэль услышала, как он затаил дыхание, прежде чем докончить. — Значит, вы нашли Иных?

— Нет. Мы обнаружили развитую цивилизацию; не гуманоидную, но дружественную и находящуюся в контакте с большим количеством обитаемых миров. Они стремятся установить тесные взаимоотношения с человечеством и предлагают — на наш взгляд — фантастически выгодную сделку. Об Иных они знают не более чем мы; разве что им известно больше Ворот, которые они к тому же научились использовать. Словом, нескольким следующим поколениям людей придется как следует потрудиться, чтобы усвоить все, что предоставят нам бетане.

Впрочем, простите, капитан, понимаю, что вы хотели бы услышать всю повесть, но на нее уйдут дни; к тому же нам приказано поторопиться. Нас посылал Совет Всемирного Союза, и мы должны отчитаться перед ним. Согласитесь, это разумно. А посему мы запрашиваем разрешение на отправление прямо в Солнечную систему.

Арчер вновь онемел.

Неужели он пытается справиться не только с удивлением? Повинуясь порыву, Джоэль вызвала внешние приборные комплексы корабля. Хлынувший поток данных увлек ее. Он еще не нес полноты восприятия… и все же какую легкость и благословение ощущаешь, воспринимая космос как целое и сливаясь с ним воедино! Сопротивляясь желанию, она сконцентрировала свое внимание на показаниях радара и навигационной информации. За какую-то долю биения пульса Джоэль вычислила координаты «Фарадея» и вывела его на свой экран.

Для этого не было особых причин. Она знала, на что похожи сторожевики: усеченный серый цилиндр, способный опускаться на планеты, ракетная и лучевая установки, втянутые в обтекаемый корпус. Сколь непохожи его очертания на огромную, ощетинившуюся инструментами хрупкую сферу «Эмиссара». Когда картинка поменялась, она не стала увеличивать и усиливать изображение, чтобы различить корабль за тысячи километров. Вместо него перед ней на фоне звезд возникли два неярких огонька — зеленый и красный. Это были маяки возле Т-машины. Там их поместили Иные. Усиленные приборами органы чувств сообщили ей, что на экране виден и третий — ярким пятнышком в ультрафиолетовой области.

Она смутно расслышала Арчера:

— …карантин?

И ответ Лангендийка:

— Ну разве что, если они настаивают; однако мы восемь лет ходили по Бете, привезли сюда посла бетан, и никто не подцепил никаких болезней. Пинский и Де Карвалья, наши биологи, изучали этот вопрос и заявили, что перекрестное заражение невозможно. Слишком несходная биохимия.

Завороженная видом маяков, Джоэль перестала слушать. Настанет день, и она, голотевт, вступит в общение — разум с разумом — с их создателями, если когда-нибудь сумеет найти их.

Впрочем, зачем она Иным и что они сделают с ней, быть может, и в прямом смысле этой фразы? Даже физический облик, возможно, не совсем безразличен им. Как ни странно, в это мгновение, впервые едва ли не за десятилетие, Джоэль Кай представила свое тело состоящим из плоти, а не машиной.

В свои пятьдесят восемь земных лет и при 175 сантиметрах роста тело ее оставалось стройным, даже склонным к худобе, кожа чистой и бледной и почти лишенной морщин. На сложении и высоких скулах свой отпечаток оставила история, отзывавшаяся и в ее имени; Джоэль родилась в Северной Америке, точнее, в последних останках Соединенных Штатов, прежде чем они объединились с Канадой. Мягкое лицо, темные и большие глаза, соболиные волосы, ровно постриженные ниже ушей, ныне отливали сталью. Теперь на ней был рабочий комбинезон с огромным количеством карманов и застежек, но она и дома редко носила модные вещи.

Мелькнула улыбка. «Какой глупой я становлюсь. Если об Иных что-нибудь точно известно, так это именно то, что никто из них не станет ухаживать за мной. Неужели я думаю о Дэне, оставшемся на Деметре? Еще одна чепуха. Слетав на Бету, я стала старше его на восемь лет».

Мысль эта каким-то образом пробудила память об Эрике Странатане, первом и последнем мужчине, которого она беззаветно любила. Четверть столетия плюс то время, которое она провела в этом полете, он возвращался к ней, — в том каноэ на лесном озере у подножия гор, под пропахшим соснами ясным небом, столь же беспредельным, как и то, которое окружало «Эмиссар».

Подняв вверх глаза, она прошептала:

— Интересно, каким видят его Иные? Что значит небо для них?

— Что представляют собой Иные? — спрашивал он тогда. — Животные ли они, в своем развитии превзошедшие нас, или думающие машины; ангелы, обитающие у престола Господня; или же столь удивительные создания, что мы просто не умели представить себе такое и не сумеем; или вообще что-нибудь еще? Люди гадают об их природе уже более века.

Она ответила с гордостью:

— Мы намереваемся выяснить это.

— С помощью голотевтики? — спросил он.

— Возможно; или с помощью… Впрочем, кто может сказать? Но я верю в то, что это случится. Я должна в это верить.

— Быть может, лучше не хотеть этого. По-моему, узнав их суть, мы не останемся прежними, цена может оказаться слишком высокой.

Она поежилась: