Аватара - Андерсон Пол Уильям. Страница 78

Она склонила голову набок. Улыбка сделалась шаловливой.

— О, капитан, тогда ты, наверное, можешь уделить минуту внимания бедному, заброшенному квартирмейстеру. Это зрелище пробуждает во мне желание.

— Великий Боже! Интересно, какое зрелище не пробуждает в тебе желание?

Высвободившись, она взяла его за локоть:

— А потом ты поможешь мне приготовить еду.

Через несколько часов начали поступать отчеты.

Если судить по изменившимся очертаниям Млечного Пути и положению ближайших галактик, корабль находился в тысячах световых лет от Земли. Кое-какие астрономические объекты не слишком переменились, в том числе и чудовищная S Золотой рыбы. Это подтверждалось отсутствием пыли вокруг и слабыми линиями металлов в спектре. Тем не менее тяжелых элементов в ней было больше, чем следовало ожидать. Должно быть, образовались возле остатков когда-то взорвавшейся сверхновой. (Не того ли голубого гиганта, который они недавно видели? Впрочем, предположения бесполезны.) Звезда располагала планетами. Одна обращалась примерно на том же расстоянии от нее, что и Т-машина — чуть более астрономической единицы — и опережала ее примерно на 90°. По размеру планета напоминала Землю и в атмосфере ее присутствовал кислород.

Трудно было сказать, где Иные первоначально поместили свое устройство. Скорее всего не в точке, соответствующей 60°. Скорее всего оно находилось по ту сторону обитаемого мира, — за его солнцем — как было с Землей, Бетой и всеми планетами, известными родне Фиделио. Но если так, возможности Ворот иссякли и они более не могли удерживать свое положение на орбите и теперь обращались вокруг звезды, как подвластное всем возмущениям небесное тело.

Бродерсен качнул головой и прищелкнул языком. Любые слова были сейчас неуместны.

— Ну, — проговорил он, — похоже, что эти края давно не интересны Иным. Иначе они бы не забросили Т-машину. Или они хотят проследить за тем, как умирает звездная система.

Вскоре приемники Дозсы заставили усомниться в таком предположении. С землеподобной планеты шла радиоволна явно искусственного происхождения, несмотря на простоту и повторяемость сигнала. Маяк или послание? Но для «Чинука» это был зов.

Лететь предстояло три дня.

Все, кто умел заниматься астрономией, были заняты, обеспечивая Фиделио данными, которые он объединял во все более сложную картину. Любые результаты поступали к нему слишком медленно. Но тем не менее бетанин проводил все свое время в голотезисе, прощупывая звездное окружение с помощью приборов. И чаще всего, размышляя о Предельном — так, чтобы те, кого он любил, обретали реальность в одном пространстве и времени с ним.

Тем временем инженеры проверили, как «Вилливо» выдержал трудный полет на Дану, полностью обследовали кораблик и постарались получше приспособить его уже для других условий, наконец заправили баки бота из цистерн «Чинука». Бродерсен помогал всем, чем только мог. Для большей рабочей бригады не было места.

У Карлоса Руэды и Сью досуга было больше, чем им хотелось. Джоэль тоже полностью бездельничала.

Просыпалась она очень рано — во время второй утренней вахты — и не могла снова уснуть, а потому читала книги и слушала музыку, или же вставала, натягивала комбинезон и уходила. Первым делом она отправлялась на кухню, предпочитая возиться здесь, чтобы приготовить себе чаю, и пока бетанин спал, подсоединялась к машине. Одной было не совсем удобно, но просить помощи она не хотела. Зачем унижать себя, тем более что она не намеревалась предпринимать ничего значительного, ей просто хотелось погрузиться в сердца атомов и звезд, — в то, что о них известно, и ни во что другое. Она не могла даже удовлетворить привычку. В конце концов, еще совсем недавно она могла насладиться этим во всей полноте.

В полноте… а теперь все опустело.

Коридор лишь подчеркнул это чувство, едва она вошла в полую металлическую трубку, изгибавшуюся в обе стороны. По бокам ее виднелись закрытые двери, струился прохладный воздух. Одна из дверей — в каюту Фриды фон Мольтке — поползла в сторону, Джоэль вздрогнула, почти испугалась.

Из нее вышел Мартти Лейно, он помахал рукой, прежде чем закрыть дверь, и, только повернувшись, заметил голотевта. Не менее удивленный, он выпалил:

— Доброе утро, доктор Кай, как дела? — Лохматая голова, беспорядок в одежде.

— Бессонница, — проговорила Джоэль, считая себя почему-то виноватой. — Ну а у вас?

Лейно казался вполне довольным собой.

— Я тоже не слишком долго спал и хотел сейчас выпить кофе на кухне. Не хотите присоединиться?

Джоэль решила не пить кофе. Зачем это она краснеет ?

— Нет, спасибо, я лучше пройдусь, — она оставила его. «Неужели эта подстилка обслуживает всех мужчин на борту? — подумала она. — Но если и так, что мне до того! Во всяком случае Лейно теперь доволен, а ведь он казался таким унылым последние дни.

Но что было тому причиной? Мне показалось, что ночью после вечеринки он отправился к этой Малрайен и с тех пор, похоже, избегает ее. Неужели он надеялся получить приглашение в постель и вместо этого нарвался на отказ; или… они поссорились, но она любезно разговаривает с ним за едой, хотя редко добивается более чем односложных ответов».

Не знаю. Мне никто ничего не рассказывает. Наверно потому, что я никогда не спрашиваю. А я просто не знаю, как это делать. И ничего не знаю о людях вообще.

«На короткое время Эрик сделал меня полностью человеком, — но потом я опередила его и влюбилась в эту чересчур завораживающую реальность. Я сделалась картезианкой. Несколько последующих любовников-голотевтов пользовались своими телами как приложением к интеллекту, во всяком случае в отношении меня. Остальные были просто телами, гигиеническим средством… в лучшем случае ручными зверюшками. Неужели это сделало меня уязвимой для чар Крис, прекрасной ласковой Крис? Любить — значит быть ранимым… ах! Из этого ничего не получится. Правильно? Что же касается Дэна…»

Ноги несли ее в ход, ведущий к научному уровню, где располагался ее компьютер. Металл стискивал Джоэль своей узостью. Она вспомнила фразу из проведенного в Теннесси детства. Когда она уже работала в проекте «Итака», расширяя границы человеческого познания, приемные родители посылали ее в воскресную школу. Там армейский протестантский священник читал им молитвенник и Библию. Она вспомнила все это: выбеленные стены, банальную картину, на которой Иисус благословлял детей, окно, пропускавшее в комнату запах клевера и жужжание пчел, и своих одноклассников, аккуратно сидевших на прямых деревянных скамьях, а над головами бас рослого мужчины грохотал… «Окованные горем и железом».

«А знаешь, он был похож на Дэна, даже голосом. В эти юные годы он произвел на меня сильное впечатление. Интересно бы знать, невзирая на все его благочестие, хорош ли он был в постели? Прекрати!»

Джоэль улыбнулась:

— Почему? Разве это богохульство?

«Нет, — поняла она. — Это просто опасно. Я не смею позволить себе впасть в новое наваждение с Дэном. Получится новая Крис, а он принадлежит Малрайен. О, конечно, она охотно одолжит его мне, когда я захочу, и он согласится на это, но все равно будет сожалеть, что проводит время не с ней; прошедшие годы разделили нас. И мне будет одиноко, очень одиноко. И я не осмеливаюсь признать, что Декарт (создатель символов, в которых осталось научного смысла не больше, чем в Страшном суде) был не прав».

Достигнув нужного коридора, Джоэль направилась путем, который привел ее в астролабораторию. Дверь осталась открытой, она услыхала разговор в темном помещении и с удивлением остановилась.

Карлос Руэда Суарес:

— …да, я гарантирую тебе то, что правительство Деметры нуждается в полной реформе: должно быть, сама планета имеет право на более открытое выражение своих интересов в политике, но автономия? Независимость? Это же не зародыш нации.

«И у меня были на него кое-какие виды». Джоэль замерла на месте.

Сюзанна Гранвиль:

— Что ты называешь нацией? Разве Перу однороден? Или Английская конференция? Почему наши разрозненные колонии не имеют права создать свой собственный всемирный союз? — На испанском голос ее звучал почти без акцента, в голосе слышалась не застенчивость, не оживление, а некоторый пыл.