Зораида Кордова — Иллюзионист (ЛП) - Кордова Зораида. Страница 9

У меня перехватывает дыхание, когда он сжимает меня сильнее, поднимая в воздух. Отстранившись, проводит мозолистым большим пальцем по моей щеке и дальше к шее, где распускает мою косу, накручивает её на кулак и слегка натягивает.

— Не используй меня так, Нати, — шепчет он и оставляет последний поцелуй на моей открытой шее, поверх широкого белого шрама.

Потерявшая дар речи, я возвращаюсь на постоялый двор, прекрасно осознавая, что девушки наблюдают за мной со смесью благоговения и ревности, продолжая заниматься своей работой.

Поднявшись по лестнице, я забегаю в уборную.

— Слава Матери всего сущего, — выдыхаю я. Никогда ещё не была так рада месячным.

Спускаюсь на первый этаж и оплачиваю у доньи Саграды горячую ванну и новое нижнее бельё. Нет смысла смущаться при женщине её возраста. Но я всё же заверяю её, что никакой беременности не было. Она берёт монеты и подаёт мне чистое полотенце и пару морских губок.

Она ласково касается моей щеки со словами:

— Не переживай, скоро понесёшь.

В ванной я долго и старательно растираю тело. Касаюсь языком внутренней стороны губы, где зубы Кастиана оставили маленькую ранку. Напоминаю себе, что так было нужно. И почему люди так любят новобрачных? Не понимаю. В прошлом городе мы гуляли под ручку и время от времени чмокали друг друга, не размыкая губ, чтобы убедить всех в нашем браке. И как только за нами закрывалась дверь номера, мы всегда расходились по разным углам. Но сегодня было иначе.

Я прокручиваю в голове его потрясённый взгляд, напряжение, с которым он обнимал меня, будто боролся с желанием оттолкнуть. И голос звучал почти умоляюще: «Не используй меня так, Нати».

Я заканчиваю мытьё головы, вставляю губку, чтобы впитывала кровь, и ополаскиваюсь остатками остывшей воды. Но стоит мне выйти из ванной, как я едва ли узнаю наш номер. Самодельная лежанка куда-то пропала, в камине горит и потрескивает огонь. Ужин накрыт фарфоровой крышкой, три широкие свечи расставлены вокруг свежего букета полевых цветов.

А у подножия кровати стоит Кастиан, старательно стряхивая лепестки с покрывала.

Какое идеальное начало романтического ужина с моим псевдомужем.

Глава 3

— Это не я, — спешит оправдаться Кастиан. На его лице отражается паника.

Мои влажные волосы свободно лежат на плечах, и когда я подхожу ближе, замечаю, что он тоже только вымыл голову. От него пахнет мылом и древесными ароматами.

— У меня и мысли не было, что это ты, — усмехаюсь я, убирая грязную одежду.

— Донья Саграда сама себя превзошла! — он бросает лепестки роз в камин и отряхивает ладони.

— Я готова поговорить. — Занимаю место за столом и поднимаю крышку. Пряный запах рагу из кролика пробуждает дикий аппетит. — Без обиняков.

Кастиан садится передо мной, одетый в свободную чёрную рубашку, расстёгнутую на груди. От света свечи тени танцуют на его предплечьях, когда он накладывает наш ужин на большие тарелки. Кто бы мог подумать, что принц Пуэрто-Леонеса будет накрывать на стол, заботясь, чтобы в первую очередь хватило мне. Я наливаю вино в стеклянные кубки. И затем мы смотрим друг на друга, не зная, кто должен начать.

— Рен...

— Можно я скажу? — тихо перебила я. — Я тут часами пыталась набраться смелости. Я кое-что скрывала от тебя. — Он откидывается на спинку стула, и я не знаю, как воспринимать его внимательный взгляд на мне, но я знаю, что должна сказать правду ради нашей миссии. — С моими воспоминаниями что-то не так.

Он подаётся вперёд, опираясь на локти.

— В каком смысле?

Я прикусываю нижнюю губу. Я почти ни с кем не обсуждала свою магию, кроме Деза и бывшего наставника — Иллана.

— В моём разуме есть специальное место, куда я запираю чужие воспоминания. Всё, что я забрала у пустышек, хранится там, но также там спрятаны большинство моих собственных воспоминаний. Я называю это место Серостью. Мне не доводилось общаться ни с одним другим робари, поэтому я не знаю, как ей управлять и можно ли от неё как-то избавиться. При этом после того, как я забрала воспоминание, вернуть я его уже не могу.

Я отпиваю немного вина из кубка. Кастиан всё также выжидательно смотрит.

— Мне кажется, я теряю контроль над Серостью, — признаюсь ему. — Мендес стал первой пустышкой за много лет.

— Ты проживаешь его воспоминания, — шепчет Кастиан.

— Да, но не только. Когда я нахожусь в каком-нибудь месте, воспоминание, связанное с этим местом, вырывается на свободу, и я прекращаю существовать. Сегодня днём на рынке я забыла, зачем вообще туда пришла. А потом забыла, как ты теперь выглядишь, и подумала, что ты собираешься на меня напасть.

Он провёл пальцами по своим золотым кудрям.

— Прости, что напугал.

— Ты же не знал. Для меня это тоже в новинку, — я продолжаю пить вино. — В ночь, когда Шепчущие похитили тебя, я оказалась заперта рядом с Жнецом. Я позволила ему... Я позволила Себриану забрать мою магию.

Кастиан ничего не говорит, но кивает понимающе. Не знаю, что делать с этим ощущением.

— Я хотела, чтобы всё это закончилось, — продолжаю я. — Мой отряд использовал меня как наживку. Шепчущие хотели моей смерти. Я хотела, чтобы всё закончилось. Но стоило Себриану применить свой дар на мне, как он словно бы отзеркалил. Не знаю, что произошло, но я увидела его последнее воспоминание — он смотрел, как ты бросаешь игральные кости. И тогда ко мне вернулись воспоминания о побеге из дворца. Я поняла, что именно ты помог мне сбежать, а не Дез. И с тех пор Серость трещит по швам, выпуская обрывки моих собственных воспоминаний наряду с чужими. Мне страшно, что они берут надо мной верх. Что, если... в следующий раз, когда всплывёт воспоминание, я застряну в нём навсегда?

Он сжимает вилку в кулаке, зубцами вверх. Если бы мы были другими людьми и между нами сложились другие отношения — дружба, например, — я бы пошутила, что он сейчас похож на древнего бога моря. Но мы те, кто мы есть. Кастиан и Рената.

— Я найду способ тебе помочь.

— Если бы всё было так просто. Много ли робари ты знаешь?

— Только тебя, — его уголки губ дёргаются вверх, перед тем как он делает глоток вина из своего кубка.

— Вот именно. Тут ничем не поможешь, Кастиан. По крайней мере, ты можешь контролировать свою магию. А не едва держишься на грани, как я.

— Да, Нати. — Он смотрит мне прямо в глаза. — Я бы хотел сказать, что всё будет в порядке и что мы найдём Клинок памяти, но если говорить правду, то я боюсь думать о том, что будет дальше. Как я могу восстановить королевство, если даже ты видишь во мне чудовище? Как мне править Пуэрто-Леонесом, если я не могу ужиться с тобой?

Огонь потрескивает в камине. Кто-то с улицы поёт, готовясь к выступлению на завтрашнем карнавале.

— Когда всё это закончится, я уже не буду иметь значения. Я собираюсь сделать всё правильно. А затем навсегда покинуть Пуэрто-Леонес.

Он наполняет наши кубки вином и делает большой глоток.

— Возможно, тебе лучше не использовать свой дар, пока мы не узнаем больше. Не стоит вредить себе.

Всю мою жизнь всем от меня нужна была только моя магия. Король и судья использовали меня, чтобы извлекать важные сведения из разума врагов. Шепчущие, мой собственный народ мориа, делали то же самое. Но Кастиан — первый из тех, кого я помню, кто предлагает совершенно обратное. Я не доверяю своему голосу, поэтому киваю.

— Тогда решено.

Он опускает взгляд на свою тарелку, отталкивая вилкой горошек и идеально нарезанный кубиками картофель.

— Ты так делал, когда мы были детьми, — говорю я, пробуя мясо кролика. Приготовленный по семейному рецепту доньи Саграды, он совершенно бесподобен. Мясо нежное и тает во рту, но соус ещё такой горячий, что я обжигаю кончик языка.

На губах Кастиана появляется широкая улыбка, звучит глубокий смех.

— Из всего, что ты знала обо мне, ты решила внезапно вспомнить мою нелюбовь к гороху?

— Раз уж мы решили быть откровенными, я должна признаться, что у меня на самом деле больше воспоминаний о тебе, чем ты думаешь. Более свежих.