Карты, деньги, два клинка. Том 1 (СИ) - Байяр А.. Страница 33

Честно говоря, я и сам подумывал сепарироваться от многочисленной родни, но только теперь понимал, чем может грозить принятие такого решения. Хотя забрать Веру с собой было бы меньшим злом. Стоило подумать об этом на досуге.

— Как много здесь места! — искренне восхитилась сестра, когда мы заехали в просторный зал.

Гостиная и спальня были смещенными, от кухни их отделяла лишь перегородка. Ну, хоть для уборной была предназначена отдельная комната. Много я видел забавных картинок в интернете, где и ванная, и унитаз располагались по центру подобных квартир.

— От клаустрофобии не страдаю, но открытые пространства — это вот прямо мое! — задрала Диана подбородок и скрестила руки на груди.

А пока Вера внимательно изучала каждый уголок, активно орудуя колесами, помощница тихо обратилась ко мне. Так, чтобы слышал ее лишь я.

— Дома что-то произошло?

— Да так… Атмосфера там царит не для такого очаровательного существа, как она, — уклончиво ответил я. — После моего отъезда позаботиться о ней будет некому.

— Родителей предупредил?

— Оставил записку и дворецкого посвятил в подробности для пущей верности. Думаю, они поймут. Оба.

— Что ж, теперь я позабочусь о ней, — с улыбкой кивнула девушка. — Мне всегда казалось, что здесь слишком много места для меня одной. Лучик света лишним не будет.

— Ты хотела сказать «второй лучик света»?

— Ну ты и подхалим, Даггер! — усмехнулась та, прикрыв ротик ладошкой.

— Редко, но метко, — отсалютовал ей.

Я знал, что оставляю сестру в надежных руках. В этих стенах ее и пальцем не тронут, а Диана клятвенно заверила меня, что покажет девчонке Москву в свободное от работы время. Также будет периодически связываться со мной и докладывать о самочувствии Веры. Я согласился, хоть эти меры не казались мне обязательными.

Мы попрощались. Обе девушки проводили меня до порога, а там уж я со спокойной душой мог отправиться на станцию. Пешком. Моя помощница проживала буквально в паре кварталов от вокзала.

В вагон зашел даже за полчаса до отправления, занял место в купе.

Через десять часов предстояла длительная остановка в Воронеже. У меня был день на то, чтобы разыскать потерянные души. Если хоть одна из них вообще была там, рано или поздно я почувствую ее ауру. Если же нет, продолжу поиски в следующем городе. Подозревал уже, что одной только Российской Империей они не ограничились. Кажется, Эзраил упоминал, что их разбросало по всему свету, а значит придется исследовать каждый уголок этого мира, чтобы наткнуться на беглецов и вернуть их в клинки. Туда, где им самое место.

Немного погодя в купе заявились и мои соседи. Их было трое: мужчина лет тридцати, занявший полку выше моей, и двое типов в черных балахонах. Первый, судя по одежде и манерам, принадлежал, скорее, к мелкому аристократическому сословию. Виконт? А вот от других за несколько метров несло благовониями и расплавленным воском. Священники?

В любом случае, в открытый диалог никто из них вступать не собирался, а значит, у меня было целых десять часов на то, чтобы побыть наедине с собой. Покопаться в интернете в поисках дополнительной информации о культуре, географии и прочих особенностях Аравийской Империи. Возможно, даже выучить несколько десятков фраз на местном языке и вести себя с аравийцами более раскрепощенно. Вот насчет письменности был не уверен. В таких загогулинах, крючках и черточках за неделю не разобраться.

— Угощайтесь, благородный господин, — неожиданно оторвали меня от созерцания пустынных аравийских пейзажей на видеохостинге.

Это монахи вышли на контакт. Поставили на откидной столик напротив окна бутылку с кагором, какие-то хлебцы, завернутые в бумагу, и тройку свежих огурцов.

— Спасибо, не голоден, — тактично отказался я.

— А пища троицкая не для того освещается, чтобы наполнять ею желудки, — загадочно решил просветить меня один из церковников, откидывая капюшон. За ним ничего особо впечатляющего не оказалось. Голова с залысинами, глаза, испещренные сеткой морщин, и седая борода, напоминающая мочало. — Вы, благородный господин, когда в последний раз были в церкви?

Ну началось… В местной — никогда, хотя Наталия, мать Марка, заглядывала туда с завидной периодичностью.

Читал я о поклонении Троице. На удивление, в Российской Империи поклонялись лишь трем сущностям, и богом являлась только одна из них — Род. Создатель и праотец всего сущего. Второй из Троицы была Слава — всепрощающая и милосердная матерь, жена Рода. Ну и третьим, по логике, сын этой пары — Чадо, которое было своеобразным мостом между детьми и родителями, наставником для несовершеннолетних юнцов. Ему молились за здравие детей, успехи в учебе и послушание младших старшим. Такой вот скромный, но с массой верующих, пантеон.

— Не часто там бываю, — ответил я уклончиво.

Мало ли, наткнусь на каких-то фанатиков, которые моментально возьмутся за промывку моих мозгов. А мне еще десять часов с ними ехать в одном купе!

— Прискорбно такое слышать, благородный господин. Очень прискорбно… С каждым новым поколением наша молодежь становится всё дальше от Бога. Правда ведь, отец Василиск?

— Да, — односложно отозвался тот из-под капюшона. — С каждым днем, отец Иеремия, мы всё дальше от Бога…

Закатив глаза, я отвернулся к стенке. Сам не заметил, как задремал с телефоном в руках. Но на коротком диалоге с церковниками наше с ними противостояние не закончилось. Оно только началось.

Проснулся я от громкого женского крика. Басовитого, но вроде бы женского. Буквально подскочил с койки и в полусонном состоянии осмотрелся по сторонам. В купе уже горели лампы, в темном окне увидел свое заспанное отражение. Сверился с часами — уже как семь часов в пути.

Обе койки напротив меня были свободны, и лишь на верхней посапывал предположительный виконт. На столике стояло три опустошенных бутылки кагора, закуска в виде освещенных в церкви хлебцев испарилась, огурцы — тоже.

Но вот крики раздались снова.

— А-а-а-а! Помогите! — отчаянно звала на помощь женщина.

— Спасите, прошу вас! — подхватила другая с более тонким голоском.

Судя по громкости, кричали в паре купе от нашего по левую сторону и, поднявшись с койки, я вышел в тамбур. Туда же, семеня каблучками, направлялись и проводницы в форменных бордовых костюмчиках из пиджака и юбки-карандаша.

— Помогите! — повторила первая.

— Спасите, хоть кто-нибудь! — добавила вторая, переходя на фальцет.

Опережая работниц поезда, бросился по направлению к источнику голоса. Дверь одного из купе дальше по коридору была приоткрыта и, забежав туда, я замер на пороге. Зрелище моим глазам предстало тошнотворное.

На нижней койке справа, верхом на басовито верещавшей женщине, распластался мой недавний знакомый — отец Василиск. Капюшон его балахона съехал набекрень, пухлые щеки вжимались в глубокое декольте дамы лет сорока. Отец Иеремия настойчиво пытался оттянуть его от пассажирки, приговаривая что-то невнятное заплетающимся от количества выжранного кагора языком.

Напротив, вжавшись в стену, сидела совсем еще молоденькая девчонка и истерично вопила, прикрываясь одеялом.

Короче говоря, сориентировался я быстро.

— С каждым днем мы всё дальше от бога, да⁈ — откинул отца Иеремию в сторону, ухватился за плечи второго и рывком поднял с дамы.

— С кждм днем, с кждм днем… — заплетаясь и проглатывая гласные, согласился тот. Ткнул меня локтем в живот и, как только моя хватка ослабла, снова плюхнулся на орущую женщину.

— Вот падаль! — выругался и вновь отодрал его от потерпевшей.

Затем церемониться не стал. Схватил его за капюшон, грубо вытащил из купе, развернул и, схватив за грудки, прижал к окну в тамбуре. Всем весом на него навалился, чтобы хоть как-то сбить с церковника спесь, но он всё никак не прекращал буянить. Вырывался, причитал о том, что он служитель Троицы всеблагой и грозился мне судом божьим. Плевался, краснел, надувал щеки.