Не ломайся, девочка! (СИ) - Лакс Айрин. Страница 19

Я бы твой пирожок потискал с удовольствием. Но я же на охоте, поэтому на пирожки соглашаюсь.

***

После выписки Глаши проходит неделя постепенного, медленного сближения.

По капельке…

Тот самый бульон получается отпадный. Забыв о манерах, я хлюпаю супом и втягиваю лапшу со звуком.

Огонь… Огонь просто..

Простите, мама, но у Глаши вкуснее.

***

Глаша вкусно готовит, я покупаю продукты.

Не планировал заглядывать к ней к ней ежедневно, но получается именно так.

На домашних харчах нормально так… вес можно набрать!

Завоевываю доверие малыхи постепенно, по миллиметру приближаюсь, сгоря от желания напихать как можно глубже.

Впрочем, напихать есть кому… Ирка в ахуе и в восторге от ежедневного трения.

А Глаша — ох, вкусненькая и манкая, ломкая, хрупкая.

После очередного ужина я передаю ей тарелку.

Мы нечаянно сталкиваемся после того, как она разворачивается, не ожидая, что я сам встал подать ей грязные тарелки.

Разворачивается, впечатывается в мой торс.

Прямехонько так.

— Прости, — шепчут ее губы.

Я быстро перехватываю ее тонкий стан, второй рукой ставлю тарелки на стол.

По лицу девушки расползается жар вместе с румянцем.

Взгляд Глаши взметнулся по моему лицу и опустился к шее. Снова поднялся вверх, застыв на моих губах.

Опачки, кто-то о поцелуях задумался?

Это будоражит. Неожиданно сильно и пьяно бьет в мою голову.

Я тут неделю козликом скачу вокруг нее, а когда рядом — действую, словно сапер, не наседая, а она…

На мои губы смотрит не мигая, и потом сглатывает, переводит взгляд ниже, на мою грудь.

Потупила взор, скромница. И дрожит…

Глаша нечаянно на меня посмотрела. Но взгляд пылкий, полный интереса.

Интересно, давно она на меня вот так украдкой смотрит?

Девушка вкусно дрожит, когда я перехватываю ее крепче и становлюсь ближе.

Отшатывается.

Я ловлю.

Иду вперед. Все, курс поймал. Теперь не свернуть.

Притиснув девчонку к мойке, я накрываю ее влажный ротик своим.

— Тихон… — выдыхает удивленно.

— Тшшш… Я немножко. Только попробую… Только…

Ааааа, ска, как кран рвет. Член за секунду — в состоянии полной боевой, смазка хлещет.

Глаша снова на меня смотрит.

Ох, уж эти глазки.

Полны любопытства, сомнений и яркого желания.

Жарит… Жарит и жалит меня ее взгляд.

Распаляет в полный ахуй… Член тарабанит в трусы, в ширинку колом впивается.

— Пожалуйста… — шепчет.

— Да? — тыкаюсь котенком слепым в ее губы.

Хриплю, вытолкнув из легких воздух.

Она судорожно приоткрывает губки и втягивает мое дыхание.

— Ты близко, Тихон. Слишком…

— Хочу еще ближе…

Вожу своим ртом по ее губам, осторожно касаюсь, чмокая.

Сладкая. Застывшая.

Бедовая девчонка… Ох, бедовая.

И хочется же ей поцеловаться, вон как судорожно дышит, через раз, как мучается от желания попробовать и… не позволяет это себе.

— Давай. Не бойся. Дай себя поцеловать. Не обижу, клянусь… Видишь же… Едва держусь. Но держусь! И если…

— Если?

Глаша, сама того не ведая, ко мне прижимается гибким телом. мгновенно вплавляю себя в нее крепче и требовательнее.

— Ааааааах, — срывается протяжный выдох и замаскированный стон.

Горим. Дышать нечем. Щас лопну… Слюнями залью…

— Если не понравится, отвалю.

— Да?

Тонкие пальчики, подрагивая, ползут вверх по моим рукам, замирают на предплечьях.

— Да. Отвалю… Если не понравится. Наседать не буду. Но?

— Ммм?

Еще немного вперед.

Глаза Глаши прячутся за полуприкрытыми веками, ротик, наоборот распахивается. В розовой расщелине ее язычок, остро и быстро смачивает губки.

Ломает основательно… Капитально так ломает.

Я еще так над поцелуями не трясся, не завоевывал право коснуться ротика девушки своим языком, будучи приэтом взмыленным, словно пробежал марафон.

— Давай. Другим не верь. Мне можно… Можно, Глаш, я бы… Сама понимаешь, давно, если бы… черт… был придурком конченным.

— Да. Да. Ты… бы… Давно. Но ты не такой. Ох…

Решившись, Глаша привстает, быстро припечатав мой рот коротким поцелуем.

За грудной клеткой — салют, эйфория.

Долгожданный сигнал «…На старт… Внимание… Марш!»

— Еще немножко. Дай ротик… Дай его… Приоткрой, — бормочу, — осыпая поцелуями ее лицо и сочные губки.

С каждым касанием все жарче. Настойчивее. Дольше.

Впиваюсь в мякоть рта, простонав, как будто сейчас кончу…

Ну что, мои дорогие... Пора бы Тишку пустить поближе к сладенькой?

ниже арт по главе

Глава 21

Глава 21

Аглая

Голова начинает кружиться от поцелуя Тихона.

Он умелый, требовательный и очень напористый.

Его язык проводит по кромке губ, и мой рот распахивается сам по себе, словно готов принять больше.

Тихон мгновенно врезается глубоко своим языком со стоном, от которого у меня колени превращаются в дрожащий ванильный пудинг.

Я словно плыву, дрожу. Вся дрожу от вкуса, которым наполнен мой рот. Тихо бездействую, чувствуя его язык всюду — на губах, на кромке зубов… Кончик его языка щекочет мое небо, и новый приступ удушья заставляет меня вдохнуть воздух через рот и глотнуть его. Язык Тихона тянется вслед за моим, касается его, и… уже я испускаю удивленный стон.

Влажное, уверенное касание — невероятно интимное и чувственное.

Тихон отстраняется и тяжело дышит. Я втиснута в рабочую поверхность кухни и совсем не могу держаться.

— Глаш? — зовет тихо.

Гладит по талии большими ладонями, стискивает бедра на миг, снова поднимается к талии, выше…

Под грудью.

— Вкусная, — заявляет, сверля пристальным взглядом. — Дашь попробовать на вкус твой язычок?

Краснею.

Это слишком. Слишком, да?

Но все-таки качнувшись вперед, сама обнимаю Тихона, опустив лоб на его плечо.

Он обнимает, вздохнув глубоко, бормочет себе под нос приглушенные ругательства.

Замерев, пытаюсь отодвинуться.

— Стой. Тише. Куда ты? Мммм? Просто твои поцелуи — это испытание для моей выдержки.

— Совсем не нравится?

— Да что ты такое говоришь, глупенькая?

Тихон подхватывает меня под задницей и несет в сторону кровати. Ой-ей-ей…

Мне приходится в него вцепиться, чтобы не упасть.

Дико интересно и в то же время… страшно.

— Постой. Нет. Я не готова. Ты что? Нет-нет! — тараторю от подступающего страха, когда чувствую под спиной прохладу покрывала.

— Я только поцелую тебя. Только поцелую, малыха! — обещает он и целует костяшки пальцев. — Клянусь.

Сейчас глаза Тихона потемнели, в них поблескивают искорки нетерпения и жажды.

Он наклоняется, втиснув колено между моих ножек, прижимается к бедру. Недвусмысленно в мою ногу упирается каменная эрекция. Внутри меня какая-то часть светится от восторга и сладко-сладко ноет от желания, которое было неведомо мне ранее.

Сейчас я откуда-то знаю… просто знаю, что хочу его в себе и хочу сильно… Впрочем, почти так же сильно побаиваюсь. Ох, черт… Первый раз, он мужчина умелый, чувствуется, раскованный, а у меня едва ли не икота прорезается от того, как сильно хочется и… так же сильно колется страхом.

— Наверное, не стоит, — шепчу тихо.

Тихон облизывается. Облизывается на меня, не отрывая взгляда.

— Вот как?

— Да. Тебе… Наверное… Более раскованные девушки нравятся, — выдавливаю из себя улыбку.

— Скрывать не буду, раньше я имел дело с девушками, более легкого поведения. Да чего говорить, некоторые из них даже не спрашивали моего имени, а сек был, вот такие дела, — признается, широко усмехнувшись.