Путь океана: зов глубин (СИ) - Райт Александра. Страница 57

Оттеснив плечом телохранителя, капитан прошагал к Антуану, схватил его за грудки механической рукой и прорычал:

— Слышите, Ваше Высочество, ваши эти причуды с этого момента жесточайше регламентированы! Напомню, что вы на борту подотчётного мне — и Гильдии — судна. И моя задача — доставить вас на Да-Гуа в целости и сохранности, а не нянчить и потакать все месяцы пути!

Антуан смерил капитана взглядом и ничего не ответил.

— Разрази меня Бездна, но кабы не вы и не ваши блудодействия в обход действующих правил, — всё больше входя в раж, Марсий кивнул на де Круа, — вчерашнего инцидента с падением вашей кузины за борт можно бы было избежать! Вы понимаете, или до Вашей Светлости с кучей бессмысленных сухопутных регалий не доходит⁈

Пользуясь сосредоточением взбеленившегося капитана на подопечном Антуане, Брут приблизился на удачное расстояние, и острие клеймора ткнулось под челюсть Марсия.

— А ну-ка руки убрал, — прорычал Брут.

Дважды повторять не пришлось.

Капитан сейчас же отпустил будущего управителя Новой Вердены и коротко взмахнул рукой. Звякнули выскочившие из искусственной кисти ножи.

Раздался звон клинков. Посыпались искры.

Селин показалось, что она не только лишилась голоса, но и способности двигаться.

Мореходы расступились, кто-то ретировался, видимо сообразив, что куда полезнее вернуться к исполнению непосредственных обязанностей, чем наблюдать разгорающуюся стычку.

Настолько бешеного напора Брут не мог ожидать.

Он поначалу не спешил, видимо полагаясь на простейший эффект от демонстрации своих намерений, но внезапный противник был настроен на единственное — убивать.

Гвардейцу стоило немалых усилий совмещать и замахи, и вложение силы в удары и увороты, ведь весовое превосходство явно было на стороне взбешённого капитана. Чем он и пользовался. Как бы ни старался Брут, выбирая несмертельные точки на теле Марсия, его массивный клинок неизменно проскальзывал по ножам противника к кулаку, обдавал снопом искр и возвращался, нарушая равновесие стойки.

С заложенной за спину левой, здоровой, рукой, капитан подчёркнуто не касался эфеса сабли, болтающегося в ножнах сбоку бушлата.

Восторженные возгласы Антуана растворились в набирающем силу бризе.

Селин в ступоре наблюдала за развернувшейся на борту «Стремительного» драмой.

«Да они же сейчас убьют друг друга!», — пронеслось в голове.

Она сделала шаг ближе и так громко, как только позволило больное горло, ахнула и растянулась на палубе в спасительном обмороке. Селин внутренне содрогнулась своей нелепой выходки в стиле Патрисии де Монблан, но это было первым, что пришло в голову.

Звуки поединка почти сразу смолкли. Воцарилась тишина. По палубе пробежал взволнованный гомон, в котором смешались возгласы «Птичка», «Селин» и «миледи».

Затем её подхватили чьи-то сильные руки. По учащённому дыханию, жару тела и низкому голосу, который рявкнул: «Очистить палубу! Представление окончено» она поняла, что капитан первым отреагировал на её падение, и теперь куда-то её несет.

Приоткрыв глаз, Селин заметила, как Агата отвязала кучерявого моряка и вытерла глаза платком, протянутым Антуаном. Брут же, явно довольный собой, в окружении гильдейцев хвастливо гладил рукоять своего одноручного меча и явно был занят устным разбором деталей схватки, в которой, видимо, только случайность не позволила ему выйти победителем.

После всей этой безобразной сцены на палубе де Круа возненавидела капитана как никогда. И с каждой минутой разрасталась бессильная злость от ощущения чужих рук на себе.

— Миледи, я высоко оценил ваш артистизм, — вдруг заговорил Марсий, — Но предлагаю уже прекратить играть и нормально подкрепиться. Вы так бледны, и боюсь, у вас могут начаться вполне себе настоящие голодные обмороки.

Селин раздосадовано вздохнула и открыла глаза, осматривая кают-компанию, в которой они оказались.

— Хм… а вы хороши в своем деле, господин надзиратель — вас не проведешь, — она раздражённо высвободилась из его рук и прошлась по уютному помещению. — Когда мужчины вокруг теряют рассудок и начинают себя вести как разъяренные приматы, обморок — не самый дурацкий способ разрядить обстановку. Вы не находите?

— Согласен. Предположу, вам не раз доводилось исполнять нечто подобное. Купились почти все. Вы — настоящий талант! Браво! — Марсий что-то сосредоточенно делал за кухонным столом и стоял к ней спиной.

Селин набрала воздуха в саднящие болью легкие и, не стесняясь в выражениях, высказала капитану всё, что думает о варварских методах наведения порядка на судне, об обращении с рабами, о рабовладельчестве в принципе, о нравственности капитана и об их с Брутом безобразной схватке.

Марсий периодически поглядывал на неё через плечо, однако молчал. Под быстро стучащим ножом в его руке что-то аппетитно хрустело и сочно потрескивало.

Невозмутимость же североморца лишь выводила де Круа из себя.

Наконец, когда её голос совсем сел, и она уже не могла ничего произнести, капитан развернулся к ней с подносом. На нём стояли чашки с дымящимся чаем и возвышалась горка огромных канапе с ветчиной, украшенная мерцающими рыжими икринками.

Он поставил поднос и отодвинул стул, приглашая Селин присесть. Она по привычке учтиво кивнула и повиновалась.

Марсий, устроившись напротив, выуживал из сахарницы куски сахара и с плеском швырял их в свою кружку с кованой ручкой.

— Вам?

Де Круа сделала неопределённый жест.

— Не сердитесь. Я устал от того, что даже здесь, на судне, мне тяжело полагаться на кого бы то ни было. Казалось бы, мы — мореходы! Единая Гильдия! Ан нет. За всем приходится следить самому. Эти растяпы не в состоянии справиться даже с простейшим, и это выводит из себя. К порядку они не привыкли вообще! Во льдах уже бы жмур… мертвецы были давно… Вообразите только! Крен на гроте возник из-за какого-то деб… дурака, который нижний грот-брамс… эээ… завязал на центральном парусе главной эээ… мачты неправильный узел, и судно чуть не опрокинулось! Грот-бра… Центральный парус попросту не сложился…

Горка сахара в чашке Селин таяла, и каждый взмах серебряной ложки приближал её к неминуемому растворению. Пара первых приторно-сладких глотков далась тяжело. Но вдруг Селин почувствовала, что боль в горле отступила, и рука сама потянулась к закускам.

— Вы правы по сути. Но не по форме. И не смейте надеяться, что сейчас я съем ваше угощение и изменю свою точку зрения!!!

Де Круа сердито укусила канапе.

— Проклятье, а я-то думал, это сработает! — Марсий расхохотался.

Она подняла на него глаза. Сейчас он был в точности таким же, как и во время их знакомства в Адмиралтействе: решительность, сила, воинственная суровость соединялись в нём с совершенно неуместной, сбивающей с толку, хулиганской харизмой.

Да, несомненно, он закономерно стал любимчиком правящей верхушки Гильдии Мореходов как образец лояльности, ответственности и исполнительности. Как с этими качествами в капитане уживалось и абсолютно естественное ребячество, становилось совершенно непонятно. Но оно ничуть не портило впечатления.

Как если бы в чашку с горячим шоколадом добавили кайенского перцу.

Селин сдержала позыв улыбнуться ему в ответ. Этот человек опасен. И пусть её не обманывает его привлекательная внешность и не обезоруживает обаяние. И сходство с… с…

Согревая ладони о горячую чашку, де Круа тихо проговорила:

— Вы слишком категоричны и нетерпимы к людям. Каким бы подлецом, по вашему мнению, ни оказался тот же капитан Витал, именно на «Крылатом Марлине» я получила очень много человечного отношения, которого никогда раньше не видела. Вы удивлены?

Марсий скептически поморщился и отхлебнул из кружки.

— Да, я с самого детства жила в роскоши. Про таких как я, говорят, «нечего больше хотеть», капитан. Лучшее платье? Извольте, миледи. Каких наставников вам надобно? Получите! Хочется пирога из соловьиных языков? Сколько угодно!.. Но «Крылатый»… — Селин вдруг цапнула ещё один бутерброд и угрюмо откусила. — Именно на, как вы выразились, «этом корыте», я увидела и осознала то, по чему тосковало моё сердце. Теплота душевная. Сердечное отношение и чувство плеча…