Блистательный маркиз - Куин Джулия. Страница 32

«Однако, — удрученно подумал Джеймс, осторожно коснувшись глаза, — при такой силе удара еще неизвестно, кому придется спасаться бегством». Он взглянул на Элизабет. У нее был такой гордый вид, что он не удержался от улыбки и сказал:

— Кажется, я собственными руками создал чудовище.

— Вы полагаете? — Лицо ее засияло еще ярче, что казалось невозможным. Словно само солнце светило из ее глаз.

В порыве энтузиазма Элизабет принялась молотить кулаками воздух.

— Пожалуй, вам нужно обучить меня более сложным приемам.

— Вы и без них неплохо преуспели.

Она перестала скакать вокруг него, лицо ее приняло серьезное выражение.

— Надо бы заняться вашим глазом. Может, обойдется без опухоли и синяка, если приложить холодную примочку.

Джеймс чуть было не отказался. Честно говоря, глаз его не слишком пострадал — изумление, более чем что-либо другое, свалило его на землю. Но Элизабет только что пригласила его домой, и он не собирался упускать такой возможности.

— Холодная примочка пришлась бы очень кстати, — вкрадчиво произнес он.

— В таком случае следуйте за мной. Дать вам руку?

Джеймс не без досады посмотрел на протянутую руку. Она что, принимает его совсем за доходягу?

— Благодарю вас, — сухо произнес он. — Может, вы и поставили мне фонарь под глазом, но остальные органы еще служат мне.

Элизабет отдернула руку.

— Просто я подумала… В конце концов, вы с такой силой грохнулись о землю…

Проклятие. Еще одна возможность упущена. Если бы не его дурацкая гордость, он мог бы опираться на нее остаток пути.

— Пожалуй, я попробую подняться сам, а там посмотрим, что из этого получится? — предложил он. Хорошо бы растянуть лодыжку на ближайших двадцати ярдах.

— Хорошая мысль. Но постарайтесь не перенапрягаться.

Джеймс сделал несколько осторожных шажков, пытаясь вспомнить, каким боком ударился. Как бы не захромать не на ту ногу.

— Вы уверены, что вам не больно?

Только законченный подлец мог воспользоваться сочувствием, которое явственно читалось в ее глазах, но, видно, совесть Джеймса отбыла в неизвестном направлении, поскольку он со вздохом произнес:

— Боюсь, я повредил бедро.

Элизабет уставилась на его бедро, в результате чего он ощутил легкое напряжение.

— Вы его ушибли?

— По всей вероятности, — ответил он. — Ничего страшного, но…

— Но больно идти, — закончила она с почти что материнским кивком. — Завтра утром вам, наверное, будет лучше, но было бы глупо перетруждать себя. — Она задумчиво почесала лоб. — Может, лучше вернуться в Дэнбери-Хаус? Если мы продолжим путь к моему коттеджу, вам придется идти обратно и…

— О, все не так уж плохо, — поспешно сказал он. — И потом, я же обещал проводить вас домой.

— Джеймс, я каждый день хожу домой одна.

— Тем не менее я хотел бы сдержать свое обещание.

— Я с удовольствием освобожу вас от него. В конце концов кто мог ожидать, что вас собьют с ног?

— Честно говоря, мне совсем не больно. Просто я не могу передвигаться со своей обычной скоростью.

Она в нерешительности смотрела на него.

— К тому же, — добавил он, чувствуя, что необходимо подкрепить свои доводы, — нам надо обсудить субботний прием у леди Дэнбери.

— Ладно, — неохотно согласилась она. — Но вы должны пообещать, что скажете, когда боль станет невыносимой.

Нет ничего проще, поскольку у него вообще ничего не болит. Во всяком случае, не в том смысле, который она в это вкладывает.

Не успели они сделать и нескольких шагов, как Элизабет повернулась к нему и озабоченно спросила:

— С вами все в порядке?

— В полном, — заверил он ее. — Теперь, когда вы овладели искусством самозащиты, мы могли бы перейти к другим аспектам вашего обучения.

Она вспыхнула:

— Вы имеете в виду…

— Именно.

— Вам не кажется, что лучше начать с флирта?

— Элизабет, на этот счет вам не о чем беспокоиться.

— Но я не имею ни малейшего понятия, как это делается!

— Я только хотел сказать, что у вас это получается самым естественным образом.

— Нет! — с нажимом произнесла она. — Каким это еще образом? Я не имею ни малейшего понятия, что полагается говорить мужчинам.

— По-моему, вы всегда находите, что сказать мне. Разумеется, — поправился Джеймс, — когда не пытаетесь следовать эдиктам миссис Ситон.

— Вы не в счет.

Он кашлянул.

— Почему это?

— Не знаю, — сказала она, слегка качнув головой, — но вы не считаетесь. Вы совсем другой.

Он снова кашлянул.

— Я не так уж отличаюсь от других представителей моего пола.

— Ну, если вам непременно нужно знать — с вами гораздо легче разговаривать.

Джеймс задумался, переваривая услышанное. До встречи с Элизабет он гордился тем, что одним взглядом мог лишить дара речи любую хныкающую дебютантку и ее цепкую мамашу. Весьма эффективный прием, который он перенял у своего отца.

Исключительно из любопытства он устремил на Элизабет самый что ни па есть надменный взгляд маркиза Ривердейла, от которого взрослые мужчины бросались врассыпную, и спросил:

— А что, если бы я смотрел на вас вот так?

Она залилась смехом.

— О, перестаньте! Умоляю вас! Я сейчас умру со смеху.

— Простите, не понял?

— Прекратите, Джеймс. Ну же! Вы похожи на маленького мальчика, который возомнил себя герцогом. Мой младший брат постоянно практикует на мне этот фокус.

Уязвленный в самое сердце, он поинтересовался:

— Сколько лет вашему брату?

— Восемь, но… — Элизабет расхохоталась, не в состоянии продолжать.

Джеймс не мог припомнить, когда последний раз над ним смеялись, и тем более ему не доставило особого удовольствия сравнение с восьмилетним мальчиком.

— Уверяю вас, — произнес он ледяным тоном, — что…

— Ни слова больше! — выдавила она сквозь смех. — Право, Джеймс, не стоит пыжиться, изображая из себя аристократа, если им не являешься.

Никогда за всю его деятельность в качестве агента военного ведомства он не испытывал подобного искушения открыть свое истинное имя. У него просто чесались руки схватить ее за плечи, встряхнуть и заорать: «Я самый настоящий маркиз, дурочка! И могу быть первосортным снобом, если пожелаю».

Впрочем, было что-то необычайно привлекательное в ее безыскусном веселье. А когда она повернулась к нему и сказала: «О, Джеймс, пожалуйста, не обижайтесь! Это комплимент. Вы слишком милы для аристократа», — он решил, что это, пожалуй, самый восхитительный момент в его жизни.

Его взгляд был устремлен на ничем не примечательный островок грязи, поэтому Элизабет пришлось пригнуться, чтобы оказаться на линии его видения.

— Вы меня простили? — спросила она игривым тоном.

— В глубине души…

— Если вы не простите меня, мне придется еще разочек попрактиковаться в боксе.

Он вздрогнул:

— В таком случае я вас прощаю.

— Я так и думала. Идемте домой.

Интересно, подумал он, почему, когда она сказала «домой», ему показалось, что это относится к ним обоим?..

Глава 11

Переступив порог коттеджа, Элизабет поразилась, как мало ее заботит состояние собственного дома. Зеленые шторы из дамаста выцвели, стены нуждались в покраске. Добротная мебель еще держалась, но обивка протерлась, и хитроумно разложенные подушки прикрывали наиболее изношенные места. Комнаты казались пустыми, лишенные украшений и безделушек. Все сколько-нибудь ценное давно перекочевало либо в ломбард, либо к проезжему торговцу.

Обычно, приводя гостей, она спешила объяснить, что семья переживает трудные времена и что при жизни родителей они жили в другом доме, намного больше этого. Как-никак Лукас был баронетом, и Элизабет стыдилась нищеты, до которой они докатились.

Но когда они с Джеймсом вошли в дом, Элизабет с легким сердцем распахнула дверь, уверенная, что он отнесется к крошечному коттеджу так же, как она, — как к дому, теплому и уютному. Из его отдельных реплик она заключила, что Джеймс происходит из благородной семьи, потерявшей все свое состояние, а значит, поймет их стесненные обстоятельства и необходимость экономить.