Круговерть бытия 2 (СИ) - Дорнбург Александр. Страница 37

При этом, все мусульманское население было полностью военизировано. Вооруженные банды, называющие себя «гази» подняли уровень насилия в этих местах на небывалую доселе высоту. Впрочем, у нас эти банды часто фигурировали под названием «гайдуки» ( в переводе с венгерского — «пастухи»). В общем, Западные Балканы всегда представляли собой бомбу замедленного действия, в ожидании взрыва.

Чувствовалось, что этот звероватый албанец Мустафа хочет по максимуму использовать оставшиеся теплые месяцы и разграбить за это время как можно больше городов. Причем — султанских. Под предлогом борьбы с неверными. Это такой ловкач, каких еще поискать надо.

В середине августа, несмотря на перемирие, Мустафа, образина чертова, всем утер нос, заняв Софию, располагающуюся на южных отрогах Балканских гор на западе Болгарии и разграбил город. Затем он двигался все восточнее и южнее, как будто он собрался идти навстречу русской армии под Адрианополь. Именно так всегда поступают дурно воспитанные девочки. Когда Мустафа занял Филипполь, в Пловдивской области, дело приняло угрожающий оборот.

После этого Дибич, как особа приближенная к императору и имеющая среднее образование, заявил, что если к 1 сентября шустрый албанец не угомонится, то война возобновится. И Стамбул падет. Дибич выслал русские отряды под предместья Стамбула, где они установили тесные связи с кораблями, блокирующими город. Султан почувствовал, что чужие пальцы схватили его за шею. Как только русские захотят, то они возьмут Стамбул и захватят султана в плен. И будет показывать его в клетке на ярмарках. За деньги.

Кроме этого, генералу Кисилеву предписывалось, оставив в Молдавии и Валахии для обороны незначительные силы, с остальными идти против Мустафы. Не мешало бы содрать с албанцев шкуру. Нечего с ними миндальничать!

Происходило настоящее крушение Османской империи. Испугавшись за свою жизнь, султан — «Тень Аллаха на земле», прогнав бесполезных австрийского и английского посланника, принял русский ультиматум. При посредничестве прусского посланника 2 сентября был заключен мир, получивший название Андианопольского.

В довершении всех бед, великобританского посланника Николаса Стэнфорда стамбульские торговцы обвинили в краже книг из книжных лавок и продаже их букинистам.

Глава 17

Но даже после всего вышеизложенного настырный паша Мустафа не унимался, позволяя себе пение нецензурных куплетов, сопровождавшихся соответствующими телодвижениями. А его армия «анархистов» бродила по Болгарии и грабила города и села. Генерал Киселев переправился через Дунай у Рахова пошел к Габрово, чтобы угрожать флангу албанцев, а дотошный генерал Гейсмар зашел им в тыл. Разбив боковые отряды албанцев Гейсмар в середине сентября освободил Софию, а обиженный Мустафа, словно исполнитель цыганских романсов, с дремучей тоской заперся в Филипполе.

Там он упорно оставался до зимы, но учитывая, что он здесь уже все объел и ограбил, а русская армия с конца сентября начала отходить, его положение выглядело все более странным. В начале ноября последние русские части стали отходить из Адрианополя на север, а шальной албанский паша все еще упорно сидел со своей армией в турецком тылу. С кем он там воевал, даже султану было решительно непонятно. Наконец, уже в январе, по зимним дорогам паша уполз к себе в Албанию.

Что же касается условий заключенного мира, то они были насквозь дурацкие. Убогость формы в этом лапидарном документе хорошо сочеталась с узколобым кретинизмом содержания. Такова «великая сермяжная правда» исторического момента. Почти отовсюду мы уходили, оставляя захваченные земли султану в обмен на пустые обещания. Мазохизм чистой воды.

Мы сейчас полностью контролировали «Дунайские княжества»: Валахию и Молдавию. Казалось, присоедини их к России и дело с концом. И местные жители будут не против. Но нет, их надо обязательно вернуть султану.

Мы сейчас занимали все побережье Черного моря, от Добруджи до пригородов Стамбула. На разную глубину. В Шумле сидели турки, но зато южнее далекая София была нашей. Все отдавали. Владели первоклассными крепостями: Браилов, Силистрия и Варна. Все возвращали, чтобы, наверное, в следующий раз через 20 лет опять их было интересно штурмовать.

И при этом даже вернули крепости, не разрушив укрепления до основания. Чтобы туркам не трудиться и деньги не тратить для их восстановления. Особенно обидно было отдавать Варну. Так как именно этот город станет основной базой интервентов во время приближающейся Крымской войны. Даже питьевую воду отсюда будут возить для нужд захватчиков в засушливый Крым.

Всего здесь прибытку и было, что нам отдали никому не нужную, заболоченную дельту Дуная, пристанище комаров. Менее 1% от территории, которую мы заняли в Европе в результате этой войны.

Почти тоже самое произошло и в Азии. Мы занимали Карс и Эрзурум, то есть фактически могли угрожать Анкаре в центральной Анатолии. Вместо этого нам только оставили ранее занимаемые турками на черноморском побережье маленькие порты, оплоты работорговцев, откуда толпы кавказцев отправляли в цепях в рабство. Анапу, Геленджик, Сухум, Поти — все то, что и так уже было у нас. Плюс наш же Ахалцихе. Султан щедро подарил нам Черкессию, которая ему никак не принадлежала.

Ее нужно было еще завоевать. То есть начавшаяся в прошлом году Кавказская война, как этап турецкой войны, будет продолжаться. Шестьдесят лет. А султан, надутый так, словно проглотил купол Айя-Софии, просто сказал: «Я отказываюсь от притязаний от Черкессию» и ему тут же вернули огромные турецкие территории, уже захваченные русскими. И еще светозарный султан соизволил милостиво признать русскими, захваченные у персов земли Грузии и Армении. Ай, какой молодец!

И при этом мы отдавали Карс — ворота в Закавказье, то есть сами приглашали турок нападать на нас! А как же горделивые слова про русский флаг, что город, над которым он однажды поднят, никогда не спустит его? Не понимаю… Плох тот военачальник который не может воспользоваться благоприятным исходом событий. А Николай I был просто ужасен.

«Ты — придурок, спору нет! Но живет на белом свете вот таких еще — две трети!»

То есть наши завоевания были чисто метафизическими. Мы отдавали реальные территории в обмен на пустые обещания султана. Так-то: турки теперь будут лучшими друзьями русских; турки прекратят подстрекать против нас кавказских горцев; турки теперь будут уважительно относиться к балканским христианам и христианам Святой земли. «Свежо предание, а вериться с трудом…» Все это показной шик, не более того. Безумные, обреченные на провал планы.

Для самодура-султана все эти положения договора были не более, чем узоры на туалетной бумаге. Использовал и забыл. Даже более того, Кавказская война разгорелась с новой силой, а христианам дали жестко почувствовать, что они впали в немилость.

Еще обещали нам деньги как контрибуцию, но особо ничего не заплатили. Нет денег. Таков закон природы, одни люди обманывают, другие позволяют себя обманывать. За великодушие царя Николая I, у которого в заднице играло ненужное благородство, заплатили, сложив головы на этой войне, 80 тысяч русских солдат. В том числе и донских казаков.

Поверить не могу в подобный идиотизм. Какой ужас!

Но мне свои мнения приходилось тщательно держать при себе. Так как, власть, которая не бьет сапогом по морде, не сечет шпицрутенами, не высылает людей тысячами в Сибирь, посчитали бы у нас «ненастоящей властью».

Все эти глобальные события я пережил в лагере под Адрианополем. Казаки, как обычно, составляли линию аванпостов. Такова уж наша судьба — первые мы наступаем, зато последние отходим. Мы же тут выполняем роль команды быстрого реагирования на нештатные ситуации.

Если бы в Русской императорской армии единственным критерием производства в следующий чин была личная храбрость, то я быстро дослужился бы до главнокомандующего. А так я по-прежнему оставался простым хорунжим. То есть, подпоручиком. Я, конечно, уже заработал много баллов, чтобы претендовать на чин сотника, но мне его обещали только на следующий год. Не раньше.