Японская фантастическая проза - Абэ Кобо. Страница 119

— Это... как же? — Тон старика заставил профессора Тадокоро задать этот вопрос чисто машинально, не вкладывая в него особого смысла.

Старик вздохнул. Помолчал. Потом чуть слышно прошелестел:

— Ведь я... не чистокровный японец...— Он снова замолчал, потом с коротким выдохом сказал: — Отец у меня... был китаец, монах...

Профессор ждал, что старик еще что-нибудь добавит, но он молчал.

— Ватари-сан...

Профессор Тадокоро, спохватившись, поднялся и, усевшись у изголовья постели, долго смотрел на старика, потом прикрыл его лицо брошенным на татами темно-фиолетовым шелковым кимоно. Ветер все сильнее задувал в комнату, кимоно трепетало. Тадокоро, спустившись в сад, принес несколько камешков и положил их на рукава разлетавшегося кимоно.

Потом он вновь уселся у изголовья старика и в печали сложил на груди руки.

Свист ветра захлебнулся в страшном грохоте, земля содрогнулась, где-то в особняке с треском лопнула стальная балка.

Пик событий пришелся на сентябрь.

Граничившие с безумием спасательные работы, продолжавшиеся между тайфунами, были полностью прекращены в конце сентября, когда при взрыве сразу погибли четыре отряда спасателей, а десантное судно, с трудом сумевшее взять на борт около ста человек, едва выйдя в море, попало под прямой удар тайфуна и затонуло.

Сикоку, почти на сто километров переместившись на юг, уже полностью был под водой. От Кюсю оторвалась южная его часть и, переместившись на несколько десятков километров к юго-западу, затонула. Западная Япония, отделившись от Хонсю у озера Бивако, закружилась, словно отсеченная голова Дракона, повернулась восточной стороной к югу и, продолжая погружаться в море, распалась на куски. В крае Тохоку гористый район Китаками нырнул под воду на сотни метров, а горная гряда Оу, расколовшись, продолжала извергать огонь и дым. Считали, что от Хоккайдо, возможно, останется над водой только пик Асахи.

Заключительный акт трагедии разыгрался в Центральном горном массиве гряды Канто, к которому уже никто не мог приблизиться. Здесь, не прекращаясь, происходили сильные взрывы — энергия, вызвавшая перемещения, рождала все новые и новые потоки тепла, а морская вода проникала в растрескавшиеся и расколовшиеся скальные массивы. Горы разрушались, взлетали на воздух, а весь массив продолжал перемещаться вдоль шельфа в морские глубины. Одно время береговая линия чуть поднялась. Но это было не более чем всплеск — то же происходит с тонущим судном: перед окончательным погружением оно заваливается на бок и один борт поднимается выше другого. А здесь сила слепого гиганта тянула остатки архипелага в бездонную пучину.

В кают-компании «Харуны», где располагался штаб Д-1, Наката по-прежнему был занят обработкой поступающих данных. И вот в какой-то момент он обнаружил, что делать больше нечего. Совсем. Конечно, ему еще предстояло «переварить» целую гору различных материалов, чтобы написать отчет и завершить его короткой фразой «конец операции», но никаких новых данных уже ниоткуда не поступало.

Вдруг он заметил на панели горящие буквы сообщения, переданного через спутник связи: «КОНЕЦ-Х, X-09.30.0000J».

Он провел ладонью по лицу, потрогал отросшую до груди бороду. Потом взял из пепельницы чей-то окурок, хотел прикурить, но нигде не мог найти спичек.

Вошел Юкинага — землисто-серое лицо, запавшие щеки, тусклые глаза.

— Ты все еще работаешь? — почти с возмущением воскликнул он.— Операция была прекращена еще в полночь. Сколько раз тебе повторять?!.

— Дай, пожалуйста, спички,— попросил Наката.— Значит, Японии больше нет? Утонула?

— Передавали по телевизору съемки с самолета. Тридцать минут назад произошел последний гигантский взрыв Центрального массива,— сказал Юкинага, протягивая Накате горящую зажигалку.— Он еще над водой, но сползание продолжается, так что не долго уже...

— «Не затонул еще “Тэйэн”...» — продекламировал Наката и с ожесточением затянулся.— Так, говоришь, операция закончилась...

— Уже восемь часов прошло...— Прислонившись спиной к стене, Юкинага сложил на груди руки.— Ты совсем не соображаешь?

— В конечном итоге сколько же человек вывезли?

— Не известно. Данных на конец августа еще нет.— Юкинага устало зевнул.— Сейчас по телевидению начнется передача обращения генерального секретаря ООН к народам мира и речь японского премьера. Посмотрим?

— А кому это... Какой толк речи слушать?

Загасив сигарету о пепельницу, Наката быстро встал.

— Конец. Конец. Вот как... Операция закончена... Выйдем на палубу?

Насвистывая мелодию «Ни дыма, ни облаков», Наката крупными шагами направился к коридору. Юкинага хоть и разозлился, но последовал за ним.

Палуба была освещена яркими лучами солнца. На воде не было ни пемзы, ни пепла, которые последнее время в изобилии плавали вокруг корабля. Море казалось черным, свистел ветер, «Харуна» шла со скоростью около двадцати восьми узлов.

Небо было голубое. Но казалось, что в глубине этой голубизны начинает оседать белесая муть.

— Жарко,— щурясь от солнца, проговорил Наката.— А солнце-то как высоко. Сейчас ведь утро?

— По японскому времени,— сказал Юкинага.— Вот уже четырнадцать часов, как мы повернули к Гавайям...

— Значит, не видно уже дыма Японии?

Из-под ладони Наката посмотрел на северо-западный горизонт, затянутый тучами. Не зная местонахождения «Харуны», Наката не мог определить, что это — облака или дым извержения.

— «Не затонул еще “Тэйэн”...» — опять сказал Наката шутовским тоном.

— Отдохнул бы, а? — хмурясь от его развязности, предложил Юкинага.— Никак, ты слегка тронулся...

— Итак, конец.— Наката облокотился о перила.— Нет больше Японского архипелага... Бай-бай в общем... Дай сигарету!

— Да, конец...— Юкинага протянул ему пачку.— И нашей работе тоже.

Зажав в губах сигарету, Наката смотрел на стремительно убегавшие волны.

— Да, работа...— пробормотал Юкинага.— Мне вчера Онодэра приснился. У меня все время такое ощущение, что он жив... А ты как считаешь?

Ответа не было. Потом Наката невнятно, сдавленным голосом пробормотал:

— Что-то... ужасно я устал...

Юкинага быстро обернулся. Огромное тело товарища бессильно висело на перилах. Сигарета, выпав изо рта, застряла в бороде.

— Послушай, Наката...

Когда испуганный Юкинага коснулся его плеча, тело сползло с перил и с шумом рухнуло на палубу.

Наката храпел, раскинув руки. Его широко открытый рот до самого горла освещало солнце.

Онодэре показалось, что он крикнул: «Жара! Здесь слишком жарко... Включите кондиционер... Нет, сначала холодного пива...»

Он приоткрыл глаза и увидел круглое лицо маленькой девочки. Она озабоченно смотрела на него.

— Болит? — спросила девочка.

— Нет, просто жарко.— Онодэра едва разомкнул губы — мешали бинты, покрывавшие все лицо.— Скоро ведь субтропики...

— Да, ну да...— сказала девочка, и ее глаза вдруг стали печальными.

— Связались с Накатой и Юкинагой?

— Пока нет.

— Нет еще... Ничего, наверное, скоро свяжемся,— сказал Онодэра.— Ведь все равно встретимся, как только прибудем на Таити. А знаешь, как хорошо на Таити! Правда, там еще жарче...

Лицо девочки расплылось и исчезло из поля зрения Онодэры. Опять задремав, он вдруг почувствовал на лбу что-то холодное.

— Ох, как хорошо...— пробормотал он.— Прохладно...

Онодэра снова увидел лицо девочки. Ее большие глаза были полны слез.

Неожиданно прояснилась память. Вулканы... извержения... Вертолеты... Рэйко... (Рэйко?)... Снег... Землетрясение... Рассыпающиеся горы... Раскаленный пепел, вулканические бомбы... а сверху течет лава, багровая тяжелая лава...

— Япония затонула? — испуганно спросил он, вспомнив все.

— Не знаю, но...

— Все равно... затонет,— пробормотал Онодэра.— Нет, уже затонула, наверное...

Он закрыл глаза, что-то горькое подступило к горлу, веки стали влажными от слез.