Кодекс Крови. Книга VI (СИ) - Борзых М.. Страница 2

Все они были сонными и апатичными ко всему. Во взгляде не светился разум, отражая исступление и безразличие. И лишь у богатенький маг лежал без сознания с раной на голове, кое-как перемотанной бинтами не первой свежести.

— Ну что же, придётся основательно кому-то изменить свой род деятельности, если жить захочет. Ну а нет, у нас будет плюс один дирижабль, — хихикнула Тильда, представляя лицо Михаила, когда она ему подарит воздушное судно.

— Тиль, нельзя просто так присвоить себе дирижабль стоимостью больше полусотни миллионов рублей! У него есть собственник! — в который раз пытался я достучаться до совести эрги, вытирая слёзы от смеха. Уж очень она смешно описывала лица контрабандистов, которые осознали, что их добыча не просто отрастила зубы и принялась сопротивляться, а в принципе превратила их самих в заложников.

С восемнадцатиметровым осьминогом как-то сильно не поспоришь посреди рубки, да и не понял бы он азиатов.

— Я себя прям кукловодом почувствовала, щупалец как раз на всю рубку хватило, правда, кое-где шея затекала, но зато все под присмотром! А какой массаж мне сделали! — продолжала со смехом делиться подруга подробностями приключений. — Магию использовать нельзя внутри, так они меня обычным оружием достать пытались.

— Сколько человек в итоге взяли?

— Сорок. Пятеро из них хотели десантироваться даже от страха, но стоило им увидеть вершины Гималаев и Тянь-Шаньского хребта, проплывающими внизу, резко передумали и пошли на сотрудничество.

Ещё бы не пошли. Зная Тиль, она бы и на щупальце прокатила за бортом дирижабля, лишь бы получить нужный ответ.

— А куда летели и чей кораблик?

— Вот тут вопрос… Мы их язык ни черта не понимаем, как будто жабы квакают, а пленники ещё и под кайфом. Пришлось капитана слегка щупальцем пощекотать.

— И как?

— Никак! Сказал, что не знает. Ему дали наводку на захват дирижабля и маршрут к русам. Пленника же велели увезти из страны и выкинуть где-то по пути.

— Посмотри, какой тотем изображён на вещах и украшениях, может, хоть так узнаем, кого ты спасла случайно.

— Хорошо. Курс мы сменили, идём не в Шанхай, а в Киото, но с задержкой на пол дня. Боюсь, не успеем к намеченному сроку.

— Справлюсь как-нибудь, мамочка, — поддразнил я подругу, — раньше один против армий выходил, а тут, подумаешь, чужая страна всего-то. Справлюсь!

Тэймэй до последнего надеялась, что Михаил успеет. Он обещал, а значит, нужно было верить и ждать. Но, как часто случается, выбора сильнейшей магичке рода Инари просто не оставили.

Когда воздушный порт Киото принялись оцеплять воины нескольких родов, среди которых Тэймэй заметила гербы Окойя и Аканезуми, стало ясно, что время ожидания вышло. Воины перекрывали воздушные ворота в старую столицу, отрезая любые возможности переброски сил. Действовали они осторожно, но наверняка. Всех пассажиров воздушного порта разделили на две группы. Иностранцев вежливо попросили не покидать пределы одного павильона, а местных принялись сортировать по одним им известным категориям.

Не дожидаясь своей очереди, Тэймэй подхватила Атараши и дала матери знак следовать за ней. Скрытые пеленой невидимости, они проскользнули мимо пары воинов, которые о чем-то тихо спорили. Тэймэй и не обратила бы на них внимания, если бы на ленте, вплетёной в косу одного из них, не увидела многохвостую лисичку вишнёвого цвета.

«Дядя, дядя! Что ж ты наделал⁈»

С этого момента время понеслось вскачь. Раздался первый удар золотого гонга, разнёсший призыв о помощи для верных вассалов над старой столицей. Это означало только одно — император не в Осаке, а здесь!

— За мной, быстро!

Они бежали по улочкам города, стараясь пробиться сквозь паникующих людей, спешащих укрыться от предстоящей резни.

— Сюда! — Тэймэй толкнула дверь первого более-менее прилично выглядевшего борделя.

На входе её остановила наполовину беззубая бабка с выбеленным лицом и чёрным париком, собранным в сложную причёску с помощью кандзаси, местной разновидности шпилек, которыми одинаково успешно можно было и убить, и стянуть волосы. Старое, но опрятное кимоно, носимое с достоинством, своим рисунком сообщило иллюзионистке, что перед ней не кто иной, как защитница дома наслаждений. Магичка седьмого уровня магии огня даже в столь почтенном возрасте, могла доставить проблем большинству клиентов сего заведения.

Магичка окинула взглядом Тэймэй с ребёнком на руках и Исико за её спиной, метающей гневные взгляды:

— Вам здесь не место! — был её короткий вердикт.

Годы назад, когда Тэймэй только попала в бордель мадам Жу Жу, та рассказала ей об одной традиции среди жриц любви разных стран и народностей. Они всегда и везде помогут коллегам, знающим особую фразу. Именно этим знанием и собиралась воспользоваться иллюзионистка:

— Амэ като ила, — произнесла Тэймэй, с надеждой взирая на привратницу.

Бабка с немым изумлением оценивала на девушку явно благородных кровей, которая попросту не могла знать произнесённую фразу, но всё же знала. Ритуал и честь требовали дать ответ, и магичка ответила:

— Амэ сабо ила.

Абсолютно бессмысленные на любом языке слова означали пароль и ответ: «Сестра просит помощи» и «Сестра получит помощь».

Оставив мать и Атараши в борделе под присмотром старой магички, Тэймэй выскользнула через чёрных ход борделя и растворилась в толпе. Ей предстояло сделать невозможное — проникнуть в императорский дворец и встать на защиту императора, как когда-то пришёл на помощь её отец.

Глава 2

Детские воспоминания были неимоверно яркими. Тэймэй едва исполнилось четыре года, когда отца призвал к себе император. Муцухито требовалось, чтобы отец выполнил очередное невыполнимое задание, одно из тех, из которых можно было не вернуться. И Ацухиро Инари посмел презреть нерушимое правило императорского двора. Он взял с собой дочь, переодев её в мальчика. Маленькая Тэймэй восторженно крутила головой во все стороны, стараясь рассмотреть как можно больше.

— Смотри внимательно, лисичка! Запоминай! — напутствовал её отец. — Твоя сила — твоё проклятие! Когда-то этот дворец может стать твоей клеткой. Ты должна знать, как из неё сбежать.

Тогда маленькая девочка не понимала скрытого смысла в словах отца, но сейчас…

Будучи безусловно преданным императорскому дому вассалом, князь Инари, тем не менее, ставил благополучие дочери превыше всего.

Пробираясь самыми тёмными закоулками, Тэймэй вспоминала не только детали планировки территории дворца, но и вид отца. К моменту, когда она оказалась у ворот тории, которые символизировали переход из мира обычного в мир божественный, план полностью созрел у неё в голове. У ворот уже кипела схватка, где союзные рода предателей теснили разрозненные группки верных вассалов императорского дома.

Золотой гонг снова ударил в призыве о помощи.

— Ну что же, отстаивать честь рода та с музыкой! — хихикнула иллюзионистка и пошла в наступление.

Подступы к дворцу заполонили стаи лис, размером с крупного волка. Они набрасывались на предателей, рвали их на части, перегрызали горло, выгрызали языки. Союзников они обходили стороной, помогая, а то и спасая их. Управлял всей этой кровавой вакханалией воин в кованых доспехах с чеканкой девятихвостой вишнёвой кицунэ, восседающий на двухметровом лисе. Его горло издавало нечто среднее между лисьим лаем и воем, от которого в жилах стыла кровь.

Сопротивление у ворот они сломили за несколько минут, хоть и поплатились почти третью лисичек, ведь обороняющиеся использовали не только оружие, но и магию.

А вот дальше путь защитников лежал через сад, украшенный цветами и деревьями, что символизировало гармонию и красоту. Здесь использовать магию уже нельзя было, но отец однажды сказал Тэймэй, что их это ограничение не касалось. Они умели овеществлять иллюзию. Созданные до ворот тории твари, оставались такими же живыми на территории сада. Поэтому, восполнив своё войско, предводитель вишнёвых кицунэ шёл маршем сквозь сад гармонии, оставляя после себя реки крови предателей, успевших укрепиться против людей, но не рассчитывающих воевать с кровожадными порождениями погибшего князя.