Кодекс Крови. Книга VI (СИ) - Борзых М.. Страница 42

Хватило всего нескольких секунд, чтобы девушка исчезла в коконе, королева охрипла, сорвав голос, а Искандер Кёпеклери вернулся в человеческую ипостась.

Если до этого у Андрея ещё были какие-либо сомнения в личности Ксандра, то после подобного перевоплощения все они отпали сами собой. Если ему не изменяла память, то именно способность становиться аватарами для своего покровителя была основной для рода османских султанов из рода Куртов, что в переводе с турецкого означало буквально «волк».

Сейчас же Ксандр продемонстрировал ни что иное, как волчью боевую ипостась, которая даже больше была присуща скандинавскому роду Ульвов, поклоняющемуся Безумному Фенриру.

Нечто похожее на понимание и благоговейный страх промелькнуло в глазах Кристиана, пока он помогал кузине подняться на ноги. Мадлен хрипела, обвиняя османа во всех грехах и грозясь отомстить, после чего Ксандр обнажил удлинившиеся клыки и чётко и раздельно произнёс прямо ей в лицо:

— Я не рус! Я прямо сейчас перегрызу тебе глотку за попытку убийства моей невесты, и никто меня не остановит!

Андрею ничего не оставалось, кроме как криво усмехнуться, гарем у Кираны подбирался весьма своеобразный. Отцу с его мечтами о тихом подчинении Виноградовых придётся слегка подвинуться. И, судя по его лицу, он это прекрасно понимал. А вот Мадлен инстинкта самосохранения явно боги недодали при рождении, ибо по-другому объяснить сказанную её дурость Андрей просто не смог:

— Сдохнет твоя княгиня или останется уродкой на всю жизнь, — проклекотала королева. — И поделом! Нечего чужих мужчин уводить!

— Она не умрёт, а вот ты… умрёшь и очень скоро, — не только слова, но и взгляд Ксандра обещал Мадлен скорую смерть. Сказано это было столь искренне, что Андрей не сомневался, мужчина сам озаботится сокращением срока жизни неугомонной королевы.

— Как ты смеешь мне угрожать, сучёныш⁈ Мне, датской королеве, какой-то подзаборный приблудный щенок? — карканье Мадлен переходило все мыслимые и немыслимые границы.

И если Андрей с отцом был связан по рукам и ногам дипломатическим протоколом, то горячий нрав османов был известен далеко за пределами их страны. Не хватало ещё, что бы Ксандр убил Мадлен на их территории. Но осман удивил Андрея. Сделав парочку глубоких вдохов и выдохов, он абсолютно спокойно произнёс:

— Её вылечит Виноград, а вот вылечит ли тебя твой Синий кит, ещё вопрос.

И будто в подтверждение его слов кокон из виноградных лоз расплёлся, являя взглядам присутствующих абсолютно здоровую и бесконечно злую княгиню Виноградову.

Королева же поперхнулась на вдохе, как и все остальные, стоило Киране произнести следующие слова:

— Я, Кирана, княгиня Виноградова и графиня Комарина, обвиняю тебя Мадлен Блавален, королева Дании, в нарушении древних законов и попытке убийства. Собственной кровью я взываю к Винограду и Комару и прошу подтвердить законность и справедливость моих притязаний, вызывая на смертельный поединок Мадлен Блавален!

Глава 22

— Я, Кирана, княгиня Виноградова и графиня Комарина, обвиняю тебя Мадлен Блавален, королеву Дании, в нарушении древних законов и попытке убийства. Собственной кровью я взываю к Винограду и Комару и прошу подтвердить законность и справедливость моих притязаний, вызывая на смертельный поединок Мадлен Блавален!

Из вспоротой ладони девушки капала алая кровь и, не долетая до камня, испарялась. Пару секунд ничего не происходило, а затем по обеим сторонам от Кираны появилось две иллюзорных фигуры громадного виноградного куста и комара.

— Признаю поединок законным и призываю Синего кита к ответу! — по очереди произнесли оба божества.

Вот тут-то Мадлен, кажется, впервые поняла, что, кроме земных законов, есть ещё и божественные. И если её покровитель не особо вмешивался в решения главы подконтрольного рода, то у остальных взаимодействие было на более тесном уровне. Да что уж говорить, если никому из присутствующих ранее не приходилось видеть и одного бога воочию, не то что двух богов вместе.

Мадлен побледнела до синевы, взгляд её затуманился. Видимо, Синий кит вызвал последовательницу на весьма неприятный разговор.

Остальные потрясённо молчали, ожидая ответа от встречной стороны, и ответчиком в данном случае была явно не королева.

Я, завёрнутый в любезно предоставленный Райо плащ, кивнул приветственно богам и уточнил:

— Теперь, когда мы решили вопрос с правомочностью обвинений в адрес князя Рюгена и его имуществом, кто-нибудь может мне рассказать, что происходит?

Первым пришёл в себя Кристиан Блавален. Его зрачки расширились, а дыхание сбилось. На лбу выступил пот, несмотря на холодную погоду, а сам глава датской Тайной канцелярии взирал на меня, будто увидел ожившего мертвеца как минимум. Хотя, в целом, это было недалеко от истины. Кристиан постарался взять себя в руки и кивком предложил отойти на приватный разговор. Я не стал отказываться.

— Хочу, чтоб вы знали, лично у меня и всего рода Блавален нет к вам и вашей сестре никаких претензий или, боги упаси, сомнений в вашей невиновности. Не могли бы вы уговорить княгиню отозвать вызов по случаю недоказанности покушения на её жизнь?

— Недоказанности? — я начал тихо звереть. — Перед смертью ваш бретёр признался, что заказ у него был в том числе и на мою сестру. И это вы называете недоказанностью? — пальцы снова стали самовольничать и превращаться в когти, выглядывая из-под рукавов плаща.

— Всё происходящее — личная инициатива Мадлен, — торопливо говорил кузен королевы, боясь встретиться со мной взглядом. — Поэтому вне зависимости от решения богов, я не хотел бы попасть в категорию врагов вашего рода и лично вас. Готов принести личную клятву о ненападении.

— Я никогда не поверю, что вы, Кристиан, были не в курсе возможностей нанятого бретёра и деталей его заказа. Поэтому, уж извините, я вам не верю. Более того, вне зависимости от решения богов, врага в моём лице вы уже приобрели… Кровного врага.

Вот теперь Кристиан побледнел окончательно. Его трясло мелкой дрожью. Он вынул запонку из манжеты и оцарапал себе ладонь, протянув мне руку для рукопожатия, чтобы остальные не видели выступивших капель крови.

— Вот моя кровь, я не вру, — чуть заикаясь, прошептал кузен датской королевы. — Прошу, проверьте. Вы же можете. Не считайте нас врагами.

Я получил образцы крови и бегло просматривал жизнь Кристиана. Отличный исполнитель, преданный роду, но не его главе, несмотря на то, что был любовником королевы. Мадлен он воспринимал как неизбежное зло, с философским терпением и невозможностью что-либо изменить. Умный, дальновидный, прекрасно осознающий последствия действий кузины и её фанатичности в отношении князя Рюгена Кристиан пытался достучаться до разума королевы, но тщетно. А потому попал между жерновов долга и здравого смысла.

Сейчас же всё его существо было скованно страхом. Если до этого Глава Тайной канцелярии боялся нанятого ими бретёра, то его, Михаила, победившего в поединке, сейчас и вовсе воспринимал как собственную смерть, обретшую вполне человеческое лицо и объявившую ему и его роду кровную месть.

Вот только всё увиденное не снимало с рода Блавален обвинений в покушении на убийство сестры и меня. И я соврал бы, если бы сказал, что мне жаль Кристиана. Ведь, по сути, тлен, убивший меня и поразивший сестру должен был уничтожить весь мой род, имей я ещё хоть кого-то в кровном родстве…

«Ах ты ж… Сын!» — внезапно меня пронзила догадка.

— Комаро!

— Да жив он! — проворчал в ответ покровитель. — Мою кровь жалким проклятием не перебить! Но мыслишь правильно!

Что-то, видимо, отразилось в моём взгляде, раз Кристиан отшатнулся.

— Одно дело, если бы вы хотя бы сохранили видимость соблюдения традиций, ограничившись нападением на меня. И совсем другое дело — применение проклятия, которое должно было извести весь мой род по крови. Этого я вам не прощу. Мне без разницы, кто стал виновником этого, Мадлен или кто-то ещё, но пока ваша кузина стоит во главе рода, Блавалены будут кровными врагами Комариных.