Восходящая Аврора (СИ) - Ромов Дмитрий. Страница 5

Вообще, вся эта расправа, праведный гнев и отмщение не вызывает никакого воодушевления, только сожаление и желание поскорее от этого устраниться. Происходит всё быстро и как-то даже обыденно.

Кажется и Цвет, более меня расположенный к воздаянию должного и актам возмездия, тяготится своей миссией. Но тут ничего не поделать — власть в волчьей стае добывается кровью и отсутствием сожалений.

— Я скулить бесплатно не стану, — сипит от волнения старающийся держаться достойно лесовичок. — Я тебе в лоб скажу, что об этом мероприятии не знал. Рогом пошевелил, думаю, лады, реально всё перетрём, порешаем и законно состыкуем… А тут вот… Сказал, короче… Дальше сам решай…

— Я в курсе, — подмигивает ему Цвет, опуская руку. — Будешь теперь со мной упираться.

— Осину что ли гнуть?

— Я сказал не на меня впахивать, а со мной дела делать. Но если не желаешь, давить не стану. Думай сам. Если согласен, бери весь берег от Сочи до Новороссийска. Завтра до обеда жду решения.

— Согласен я, — кивает Старый.

— Ну и… молоток, чё… Сеню Кабарду знаешь? Правильный пацанчик, стремага. К себе возьмёшь.

Цвет поворачивается к двери и громко восклицает:

— Э, Кабарда, где ты-на?

Тот заходит в комнату и останавливается, переминаясь с ноги на ногу.

— Вот, будешь со Старым теперь. А ты, Женёк, собирай воров на сход, побазарим, болт к носу прикинем. А завтра вечером ко мне подтягивайся. Всё на этом. Ну, и здесь распорядись, жиганов оставшихся можешь припахать. Определи куда-то, сам, короче, с ними порешай.

— С Сочами так просто не будет, — качает головой Лесовичок.

— Обсудим-обсудим, — кивает недовольно Цвет и уверенной походкой выходит за дверь.

На следующий день я еду к десяти утра в горком партии на аудиенцию к Медунову. Прохожу в приёмную первого секретаря и представляюсь.

— Мне назначено к Сергею Фёдоровичу.

— К Николаю Фёдоровичу, — строго поправляет меня секретарша.

— Нет-нет, не к Погодину, а к Медунову, — поясняю я.

Она прищуривается, но, видимо, вспомнив о чём идёт речь, кивает.

— Да, присаживайтесь. Нужно подождать. Сергей Фёдорович совещание проводит, как закончит, вас пригласят.

Я присаживаюсь и снова уношусь мыслями в Новоспасский монастырь. Наверное, теперь всю жизнь, вспоминая то мгновенье, буду чувствовать стылое дыхание вечности. Затхлый воздух подземелья, запах земли, холодные шершавые стены и абсолютную тьму.

Я будто оказался в могиле. Вполне могло быть, что пуля попала и в меня — в тот миг я ничего не чувствовал. Тело онемело. Единственное, что я мог ощущать — это ужас, заполнивший всю вселенную. Ужас и боль. От того, что случилось непоправимое…

— Егор Андреевич, — доносится до меня издалека. — Егор Андреевич…

Я поднимаю глаза. Секретарша Погодина стоит, склонившись надо мной.

— Да-да, простите.

— Пойдёмте, я провожу вас в зал совещаний. Сергей Фёдорович сейчас подойдёт.

Мы выходим из приёмной и идём по коридору.

— Вот здесь. Располагайтесь, пожалуйста.

Я отодвигаю стул и устраиваюсь ближе к концу стола. Через пару минут появляется Медунов. Он выглядит деловым и энергичным.

— Привет подрастающему поколению партийных руководителей, — мягко говорит он и улыбается.

Я поднимаюсь, иду ему навстречу и жму руку.

— Ну, давай, садись, у меня всего пара минуточек, не взыщи. Рассказывай, какие проблемы, чем помочь.

— Да я не с просьбой, — улыбаюсь я. — Вернее, не с такой просьбой.

— Так-так, — чуть хмурится он. — Ну, давай, говори, что у тебя на сердце.

— Я постараюсь быстро, не растекаясь мыслью по древу. Смотрите, все мы понимаем, что глубокоуважаемый и любимый Леонид Ильич не вечный…

— Так! — прерывает меня Медунов и легко хлопает обеими ладонями по столу.

Я поднимаюсь, достаю из кармана глушилку, а затем выворачиваю все карманы. Пиджак, брюки… Пиджак вообще снимаю, складываю и сжимаю рукой, проходя по всей длине.

— Я чист, — пожимаю я плечами. — Хотите, можем в бане продолжить…

— Не надо, не надо, — качает он головой. — Я не в этом смысле. Это что за аппарат?

— Глушилка. Видите, включена? Специально, чтобы избегать эксцессы. Она неразборная, ни кассеты, ни катушки.

— Это не передатчик?

— Нет. Ну давайте в безопасное место перейдём. Просто тут… мало ли что может быть.

— Ладно, заканчивай мысль. У меня такая же примерно включена.

— Хорошо, — киваю я и сажусь на место. — Мысль простая. Пока живы Андропов и Черненко, вы генеральным не станете. А они года четыре ещё продержатся.

— Что так мало? — хмыкает он.

— Ну, предчувствие… Дело не в этом. Смотрите, Андропов поддерживает молодого и прогрессивного Горбачёва. Тот, я полагаю, настроен на серьёзные экономические и политические реформы. Но он фантазёр, а вы практик. У вас, по сути, здесь в крае уже идут реформы. Курортная зона развивается динамично и неуклонно. Пускай, многие вопросы решаются вне правового поля…

Он прищуривается.

— Но модель развития, работоспособная, — пожимаю я плечами. — Если частному сектору не ставить палки в колёса он, так называемый, малый и средний бизнес станет локомотивом экономики. Нам это ещё Ленин завещал.

— К чему ты клонишь? — проводит по волосам Медунов.

— К реформам, которые назрели и которые вы смогли бы провести, придя к власти, — прямо отвечаю я.

— Хм… Ты хочешь, чтобы я сказал, что хочу занять место генсека что ли?

— Нет, Сергей Фёдорович, я хочу чтобы вы узнали о большой угрозе. Андропов начинает активно присматриваться к вашему краю и даже действовать начинает. Вам и самому известно, наверное. А если он почувствовал кровь, то обязательно схватит свою жертву за глотку. Мёрзлого из Сочинского горкома уже крутят-вертят и Шахиню, жёнушку его…

— Я-то при чём? — трёт он виски. — И откуда ты знаешь, что он копает?

— Вы ни при чём. Уверен, на вас он накопать ничего не сможет, но репутация будет испорчена напрочь, и карьера тихо и бесславно завершится. Нет, не завершится, конечно, но могла бы, если б вы не предприняли мер.

— Каких мер? — немного сердится он.

— Вы простите, что я лезу. Со стороны может показаться, что заносчивый мальчишка пытается поучать серьёзного и опытного партийного и государственного деятеля. Но нет. Просто я что-то где-то слышал и делюсь с вами соображениями. Не думайте, что…

— Продолжай, продолжай, — кивает он, — что делать с тем что ты скажешь я потом подумаю.

— Попробуйте сблизиться с Андроповым, — продолжаю я. — Убедите его, что ни на что не претендуете, но хотите и дальше управлять всесоюзной житницей. Или назовите другую цель, лишь бы он уверился, что вы не имеете амбиций на престол и не угрожаете ему самому и его протеже. Это я про Михал Сергеевича.

— Хм… Он что, потребует письменных подтверждений?

— Да ну, вряд ли, — мотаю я головой. — Сомневаюсь. Обманите и всё.

— Что? — удивляется моему совету Медунов.

— Хороший политик вообще не говорит правды, — смеюсь я. — Не сомневаюсь, что у вас информации не в пример больше, чем у меня, да и советники имеются квалифицированные и грамотные…

— Давай, мыслью по древу не будем, — качает он головой и усмехается. — Толкуй дальше.

— Так, собственно, это и всё. Уйдите из-под удара и отведите опасность от талантливых предпринимателей вашего края. Но и от Черненко не стоит отстраняться. Это просто мои мысли, вот и всё.

Я улыбаюсь, а он довольно долго на меня смотрит, размышляя о чём-то своём.

— Ладно, мне пора, — говорит он, бросая взгляд на часы. — Спасибо, что поделился соображениями. Кое-что в них есть, но надо хорошенько подумать. Не забывай, если что-то будет нужно, звони.

— Спасибо большое!

— Да… иди-иди. У меня тут ещё один разговор.

Я встаю и иду к двери, открываю и уже переношу ногу через порог, когда он меня окликает.

— Егор, от кого это послание? От Леонид Ильича?

Я улыбаюсь и выхожу из зала.