Плутовка - Куин Джулия. Страница 3

Генри пожала плечами.

— Так устроен мир, Симпи. Ты же знаешь — у женщин нет мозгов. Опекуны нужны, чтобы направлять нас.

— И почему ты мне не сказала об этом раньше?

— А зачем тебе все рассказывать?

— Действительно! — проворчала миссис Симпсон.

Генри грустно улыбнулась. Удивительно, насколько тепло они относились друг к другу! Она рассеянно накрутила на палец локон длинных каштановых волос, которыми очень гордилась. Практичнее было бы остричь их, но волосы были так густы и шелковисты, что Генри никак не могла расстаться с ними. Накручивать прядь на палец во время серьезных раздумий было ее давнишней привычкой, и сейчас она занималась именно этим.

— Погоди-ка! — воскликнула она.

— Что?

— Он не может продать поместье, но ему совсем необязательно жить здесь.

Миссис Симпсон прищурилась.

— Что-то я не понимаю тебя, Генри.

— Нам надо устроить так, чтобы он ни за что не захотел остаться здесь. Надеюсь, это несложно будет сделать. Наверняка он из разряда неженок. Мы сделаем так, чтобы он почувствовал себя здесь, э-э, не слишком уютно.

— Ради всего святого, что ты задумала, Генриетта Баррет? Насыпать острые камни в его матрац?

— Ну, я не настолько жестока, — усмехнулась Генри. — Мы будем любезны с ним. Мы будем очень вежливы, но попытаемся намекнуть, что жизнь вдали от города — не для него. Ему придется вернуться в Лондон. Тем более что раз в три месяца я буду посылать ему деньги.

— Я полагала, что всю прибыль ты вкладываешь в поместье.

— Я так и делала, но теперь мне придется делить ее на две равные части. Половину отсылать новоиспеченному лорду Стэннеджу, а вторую — вкладывать в поместье. Не очень-то хочется делать это, но все лучше, чем терпеть его присутствие здесь.

Миссис Симпсон покачала головой.

— И что же ты придумала? Генри накрутила локон на палец.

— Я еще не знаю. Надо будет хорошенько подумать.

Миссис Симпсон взглянула на часы:

— Тебе придется думать быстрее, ведь он будет здесь меньше чем через час. Генри направилась к двери.

— Я, пожалуй, приму ванну.

— Странно, разве ты не хочешь встретить его ароматом полей, конечно, не тех, на которых растут цветы и пчелы собирают мед, — сострила миссис Симпсон.

В ответ Генри скорчила гримасу:

— Ты распорядишься приготовить воду?

Экономка кивнула, и Генри направилась к черной лестнице. Миссис Симпсон была права: от нее не пахло цветами. Этого и не могло быть, ведь все утро она провела на строительстве нового свинарника. Несмотря на то что Генри была вынуждена руководить всеми работами в поместье, стоять по колено в грязи не доставляло ей ни малейшего удовольствия.

Она вдруг остановилась на ступеньках, ее глаза радостно сверкнули. Эта мысль стоила того, чтобы ее как следует обдумать. Пожалуй, ей надо будет развить еще большую активность вокруг строительства и убедить мистера Данфорда, что именно этим лорды и занимаются в поместьях.

В восторге от собственной идеи она проскакала весь путь до спальни на одной ноге. Вода еще не была готова, и Генри, взяв гребень, подошла к окну. Ее волосы были убраны в хвост, но ветер все же запутал их. Она развязала ленту: расчесанными их легче будет вымыть.

Расчесывая волосы, она вглядывалась в зелень полей, раскинувшихся во все стороны. Солнце начинало садиться, окрашивая небо чудесными красками. Генри вздохнула, очарованная зрелищем. Ничто не трогало ее так, как красота этих мест.

Вдруг что-то блеснуло вдали. О Господи, неужели?! Она не ошиблась: это блестело стекло в двери экипажа. Черт бы его побрал — он должен был приехать позже.

— Чертов негодяй, — пробормотала она, — совсем не пунктуален. Она посмотрела через плечо. Вода еще не была готова.

Прижавшись вплотную к окну, она разглядывала экипаж, кативший к дому. Какой красивый! Мистер Данфорд, несомненно, был человеком со средствами либо имел состоятельных друзей, одолживших ему экипаж. Генри расчесывала волосы, продолжая наблюдать из окна. Два лакея поспешили к экипажу чтобы отнести багаж в дом. Ее труды не пропали даром, она добилась того, что бы все в доме работало как часовой механизм. Дверцы экипажа открылись. Невольно она прижалась к окну еще плотнее. Показался ботинок. Красивый дорогой ботинок, отметила про себя Генри. Затем она увидела, что и нога, на которую он был надет, выглядела не хуже, чем ботинок.

— О Господи, — пробормотала она, — что-то не похоже на неженку. — Затем показался и сам владелец ноги.

Генри выронила гребень из рук.

О Господи, — вздохнула она. Он был прекрасен. Нет, не прекрасен, тут же поправила она себя. Это слово совсем не годилось. Он был высок и широкоплеч. Его густые темные волосы были чуть длиннее, чем требовала мода. А его лицо… Генри глядела на него с высоты почти четырнадцати футов, но ей удалось увидеть, что у него было красивое и мужественное лицо: высокие скулы, прямой нос и чуть насмешливый рот. Конечно, она не могла видеть цвета его глаз, но была уверена, что они умны и проницательны. И наконец, он был моложе, гораздо моложе, чем она представляла себе. Она ожидала увидеть мужчину лет пятидесяти. А этому было не больше тридцати.

Генри простонала. Теперь все будет гораздо сложнее, чем ей представлялось. Ей потребуется необычайная ловкость, чтобы одурачить его. Со вздохом она подняла свой гребень и направилась к наполненной водой ванне.

В то время как Данфорд неторопливо рассматривал фасад своего нового дома, его внимание привлекло какое-то движение в окне наверху. Солнце отсвечивало в стекле, но он успел разглядеть девушку с длинными каштановыми волосами. Однако прежде чем он успел рассмотреть ее, она повернулась и скрылась в комнате. Странно. Вряд ли служанка могла в этот час стоять без дела у окна, да к тому же с неприбранными волосами. На мгновение он был заинтригован, но тут же справедливо рассудил, что у него еще будет достаточно времени разузнать о ней, а теперь его ждут более важные дела.

Все слуги Стэннедж-Парка выстроились перед домом для знакомства с новым хозяином. Их было не больше двадцати — несколько меньше, чем заведено в приличных домах, но ведь и Стэннедж-Парк был не слишком велик. Дворецкий по имени Иейтс очень старался сделать церемонию как можно более официальной. Данфорд, едва сдерживая улыбку, напустил на себя важный вид. Кажется, именно этого ждали от нового хозяина. Но его так и подмывало рассмеяться, глядя на всех этих служанок, старательно приседающих в реверансе. Он никогда не думал о титуле, поместье и собственных землях.

Его отец был младшим в семье, а дед, в свою очередь, — младшим среди братьев. Только одному Богу известно, сколько Данфордов должно было отойти в мир иной, прежде чем поставить его в очередь на ожидание наследства.

После того как последняя по счету служанка присела в реверансе и встала на место, Данфорд обратился к дворецкому:

— По всему видно, вы отлично управляете домом, Иейтс.

Иейтс, никогда не напускавший на себя важный вид, столь свойственный столичным дворецким, расцвел от удовольствия.

— Благодарю вас, мой господин. Мы здесь все очень стараемся, но за все нужно благодарить Генри. Данфорд поднял бровь:

— Генри?

Иейтс судорожно сглотнул. Ему следовало бы сказать «мисс Баррет». Да, именно так нужно было сказать в присутствии нового лорда Стэннеджа, ведь он только что прибыл из столицы. Не об этом ли твердила ему миссис Симпсон несколько минут назад.

— М-м, Генри — это… — Он осекся. Как странно называть ее иначе, чем Генри. — Это… как вам объяснить…

Но тут внимание Данфорда переключилось на миссис Симпсон, которая принялась уверять его, что вот уже больше двадцати лет она живет в Стэннедж-Парке и знает все о поместье, ну если и не все о поместье, то по крайней мере все о том, что делается в доме, и если господину что-нибудь будет нужно…

Данфорд даже зажмурился, пытаясь сосредоточиться на словах экономки. Подсознательно он чувствовал, что она нервничает. Может быть, поэтому она тараторила, как… Он не знал точно, как кто, и все-таки что же она пыталась ему объяснить? Какой-то шум, доносившийся из конюшни, привлек его внимание, и он рассеянно посмотрел в том направлении. Ему, должно быть, показалось. Он снова повернулся к экономке. Она все еще говорила о Генри. Кто такой Генри? Он хотел было уже спросить об этом, как в ту же секунду огромная свинья с грохотом протиснулась через приоткрытые ворота конюшни и с визгом вырвалась на свободу.