Мечты о свободе (ЛП) - Сент-Клэр Келли. Страница 26

— Всю жизнь я была во власти её порочности. Вы все знаете об этом. И сейчас я расскажу вам, почему.

Я хватаю конец вуали, и толпа совершает первое движение. Это не движение в мою сторону от нетерпения. Мои люди в панике отступают назад, прочь от меня и верной смерти. Я радуюсь этому знаку, потому что он показывает, что у них ещё осталась какая-то форма самосохранения.

Я повышаю голос:

— Вы увидите, что ненависть Татум к Гласиуму построена на лицемерии и лжи.

Вуаль ощущается тяжелее, чем когда-либо раньше. Но я сильнее, чем была когда-либо. Вуаль — ничто.

Она падает на землю.

Я смотрю на свой народ. Впервые лицом к лицу.

И я наблюдаю, прекрасно видя, как расширяются их глаза. В них вибрирует растерянность. Потрясение настолько глубокое, что они тратят все свои силы на то, чтобы повернуться к соседу и поделиться своим недоумением. Они шепчутся; они таращатся.

В этом они очень похожи на Брум — только тише. С точки зрения Гласиума, они кричат и тыкают пальцами.

Я поднимаю руки ладонями вверх.

— У меня голубые глаза. Татум Аванна хранила от вас страшную тайну. Вот почему, наряду с безумием и жадностью, она морит вас голодом. Потому что она хочет, чтобы этот секрет оставался секретом. Она хочет продолжать поддерживать эту ложь, — я кривлю лицо. — Чтобы наказать вас всех за её ошибки. Чтобы уморить голодом ваших детей.

Я спускаюсь по холму.

— Я не позволю ей, — кричу я. — Татум заплатит за свои отвратительные преступления. Обещаю, что доведу дело до конца. Я восстановлю величие Осолиса. Вам больше не придётся жить в страхе!

Я подхожу к Джовану и беру его за руку, поворачиваясь, показывая жителям деревни.

— Узрите! Татум говорит нам, что Брумы наши враги. Но кто сейчас здесь? Заботится о вас, кормит ребенка собственными руками? — во мне горит огонь Четвёртой Ротации. — Я хочу настоящего мира! Между всеми расами в обоих мирах. Я хочу гармонии и окончания безумия.

Я взбираюсь на холм.

— Настало время народу Солати перестать платить своей шкурой за жадность Татум! Восстаньте со мной! — мурашки пробегают по моему телу. — Восстаньте со мной! И я предложу вам спасение, стоя на коленях.

И вот я, единственная голубоглазая Татума в истории, стала первой высокопоставленной Солати, опустившейся на оба колена, склонив голову в поклоне перед своим народом.

Долгое время не доносится ни звука. Пока не раздаётся небольшой шум.

Я поднимаю голову и вижу, что один человек с трудом опускается вниз. Вьюга бросается на помощь человеку, который, тяжело дыша, встаёт на колени. Сомневаюсь, что мой друг задумывался о том, как он сейчас выглядит: человек из Гласиума, упавший на колени, чтобы помочь Солати.

Аквин грациозно опускается на колени, положив руку на сердце.

— Я положу свою жизнь за тебя, Татум Олина.

Татум Олина. Этот титул шокирует меня. Почти неотличимо от слова Татума, но настолько иное по значению.

Остальные падают на колени, Солати и Брумы в равной степени. Они бормочут «Татум Олина» и этот звук беспокоит меня, потому что это не правда, пока что — пока я не выполню свои обещания. Только тогда я смогу претендовать на титул.

Король Гласиума подаёт руку. Я встречаю его взгляд, и меня переполняют гордость, уважение и сила его любви ко мне. Он помог мне стать такой, какая я есть, хотя он этого не видит. Любовь к нему привела меня к этому моменту и дала мне силы.

Он осторожно поднимает меня и на глазах у всех низко склоняется над моей рукой и едва целует тыльную сторону ладони. Затем он поднимается, поднимается и поднимается, пока не выпрямляется во весь рост. Люди, стоящие ниже нас, настороженными глазами смотрят на него.

— За время своего пребывания на Гласиуме Татум Олина заслужила мою непоколебимую преданность. Для меня большая честь объединить моё королевство с её. И я обещаю, что от рук моих людей вам не будет причинено никакого вреда. Я хочу, как и ваша Татум, как и вы, жить в мире: ради себя, наших детей и детей наших детей! — он наклоняет голову. — Как Король даю вам своё священное слово.

Я сжимаю руку, которую он по-прежнему держит.

— Пожалуйста, помогите моим людям встать на ноги, — говорю я Брумам. — Им нужна еда и отдых. Все деревенские обязанности отложены до дальнейшего уведомления. Вы должны сосредоточиться на восстановлении своих сил. В вашем распоряжении останется небольшой отряд людей Короля Джована. У вас будет доступ ко всей необходимой пище.

Сцепив руки, мы смотрим, как наши люди помогают друг другу. И это самое прекрасное, что мне когда-либо посчастливится увидеть.

В трудные моменты мы возрождаем свою истинную сущность.

ГЛАВА 17

— Но как хорошо, что выполз ребёнок? — рассуждает Грех.

Лёд качает головой.

— Знаю! До этого мы были по уши в дерьме.

Грех изучает свои пальцы.

— Кто-то может сказать, что это идеальное совпадение.

Я прищуриваю глаза, глядя на красивого мужчину, прислонившегося к стволу Каура. Осколок опережает меня.

— Ты этого не сделал, — говорит он.

Грех невинно моргает.

Осколок неуверенно смотрит на меня.

— Он же не мог… не мог ведь?

Мы все находимся в доме с соломенной крышей. Мужчина из барака Трюкача стоит, зевая. Мышцы его живота приходят в движение.

— Мне никогда не нравились такие слова, как «не мог» и «не сделал». Они подразумевают границы. А я не слишком люблю границы.

— Ты подсунул ребёнка, — категорично говорю я.

Вьюга выплёвывает свою еду на Лавину, который в ответ ударяет его по лицу. Вьюга отлетает к стене. Я вижу, как Аквин с интересом наблюдает за этой перепалкой.

— Я бы не сказал, что подсунул туда ребёнка. Я просто помог ему с едой.

Мимо щеки Греха пролетает кинжал и вонзается в солому позади него.

Он протягивает руки к угрожающему блеску в руке Осколка. Ещё около пяти кинжалов свисают с пояса советника.

— Я забрал малышку у спящей матери и подтолкнул её в нужном направлении, — он смотрит на меня. — И спас твою задницу, — его взгляд скользит вниз. — Которая, могу сказать, очень отвлекает под этой мантией.

Я сдерживаюсь, чтобы не разразиться хохотом. Едва сдерживаюсь. Неужели он больше ни о чём не думает? И он прав. Он действительно спас мою задницу. В ямах я училась у лучшего шоумена. И этим шоуменом был Грех. Его инстинкты безошибочны, но ему и не нужно это знать. Ему хоть кол на голове чеши, всё равно сделает по-своему. Я не отрываю взгляда от Греха, наклоняя голову.

— Что вы, ребята, думаете?

Симпатяга красуется под вниманием мужчин в комнате, но заметно сглатывает, когда мрачные выражения лиц, окружающих его, проникают в душу.

Когда Лавина встаёт, Грех отступает назад.

— Ты же не серьёзно?

Гнев, ставший Уорреном, также поднимается со злобной ухмылкой.

— Насчёт чего? — говорю я, повторяя невинное выражение лица, которое он изображал ранее.

Путаясь в ногах, Грех исчезает из виду.

* * *

Дальше Пятая Ротация.

Джован подгоняет нас, чтобы добраться до следующей деревни. Учитывая состояние предыдущей, каждый час нашего промедления приводит к смерти ещё одного человека. Для защиты мы оставили десять дозорных в Шестой Ротации. Надеюсь, этого будет достаточно. Не хочется думать, что мы могли дать жителям надежду, а моя мать с корнем её вырвала.

Обеспечение Пятой Ротации такое же душераздирающее и трогательной, как и Шестой. Люди матери заперты в сарае, а Брумы расставляют еду на столах.

Я кормлю их и показываю своё лицо.

Сообщить о том, кто я такая, оказалось легче, чем я ожидала. За это стоит благодарить Аквина. Распространяя информацию через свои бесчисленные связи, он проложил мне путь к свержению матери. Заручиться поддержкой деревенских жителей было бы не так просто, если бы не работа Аквина. Он сказал, что занимался этим с самого моего рождения.