Подари мне луну - Куин Джулия. Страница 40

— Когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо, — сказал он, прекрасно зная, что это замечание приведет ее в ярость.

И действительно, он не ошибся. В ту же секунду лицо Виктории покрылось красными пятнами.

— Я за всю свою жизнь еще никогда так не хотела кого-нибудь убить, — прошипела она.

Роберт потер онемевшую шею и с чувством заметил:

— Я вполне тебе верю.

— Ты не имел никакого права так поступать. Неужели ты так мало меня уважаешь, что осмелился… осмелился… — Она умолкла — страшное подозрение закралось ей в душу. — О Господи! Ты что, опоил меня зельем?

— Черт возьми, с чего ты решила?

— Я почувствовала слабость. А потом уснула.

— Это не более чем счастливое совпадение, — возразил он, небрежно взмахнув рукой. — И я благодарен за это судьбе. Что хорошего, если бы ты вопила всю дорогу, пока мы проезжали по улицам Лондона?

— Я тебе не верю.

— Виктория, я не злодей, уверяю тебя. Да и кроме того, скажи, разве я был поблизости, когда ты обедала? Сегодня я даже не приносил тебе пирожных.

Это была правда. Вчера Виктория произнесла обличительную речь, главной темой которой была его расточительность, и потребовала от Роберта обещания, что он раздаст купленные им пирожные бедным сиротам. И как ни была она зла на него, она все же вынуждена была признать, что он все-таки мало похож на злодея-отравителя.

— Если хочешь знать, — добавил он, — я не строил никаких планов насчет твоего похищения вплоть до вчерашнего дня. Я надеялся, что ты сама образумишься, и мне не придется прибегать к таким крутым мерам.

— Надо понимать, мой отказ от твоих услуг ты расцениваешь как безумие?

— Если из-за этого ты предпочитаешь ютиться в самой гнусной дыре, какую только можно найти в Лондоне, то да.

— Это далеко не самая гнусная дыра, — ворчливо отозвалась она.

— Виктория, позапрошлой ночью перед твоим домом был убит человек! — выкрикнул он, потеряв терпение.

Она испуганно заморгала.

— Правда?

— Правда, — прошипел он. — И если ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки, ожидая, пока ты сама не станешь жертвой…

— Прошу прощения, но я, по-моему, уже жертва. По меньшей мере — жертва похищения.

Он раздраженно глянул на нее сверху вниз.

— Ну, а по большей мере?

— Жертва насилия, — огрызнулась она.

Он откинулся на спинку сиденья и самодовольно заметил:

— Это не будет насилием, уверяю тебя.

— — И ты думаешь, я захочу тебя после всего того, что ты со мной сделал?

— Ты всегда меня хотела. Просто в данный момент ты не хочешь меня видеть, но на самом деле все остается по-прежнему.

Несколько минут Виктория молча обдумывала его слова. Затем, сощурив глаза так, что они превратились в узенькие щелочки, сказала:

— Ты ничуть не лучше этого негодяя Эверсли. Тут уже Роберт покрылся красными пятнами.

— Не смей сравнивать меня с ним!

— А почему бы и нет? Мне кажется, сравнение вполне уместно. Вы оба оскорбили меня, оба использовали силу…

— Я не использовал силу, — процедил он, стиснув зубы,

— Однако ты почему-то не торопишься открыть дверь кареты и позволить мне покинуть твое общество. — Она скрестила руки на груди с самым решительным видом, но сидя на полу не так легко было принять исполненную достоинства позу.

— Виктория, — сказал Роберт с выражением безграничного терпения, — мы сейчас находимся на дороге в Кентербери. Уже стемнело, и вокруг ни души. По-моему, ты и сама не захочешь выйти из кареты.

— Будь ты проклят! Знаешь, как я ненавижу, когда ты начинаешь решать за меня, что я хочу, а что нет?

Роберт вцепился в сиденье, чтобы унять дрожь в руках.

— Ты хочешь, чтобы я остановил экипаж?

— Ты все равно этого не сделаешь. Едва сдерживая гнев, Роберт трижды ударил кулаком в переднюю стенку кареты. Экипаж тут же остановился.

— Пожалуйста! — сказал Роберт. — Можешь идти на все четыре стороны.

Рот у Виктории открылся и снова закрылся, как у пойманной рыбы.

— Может, тебе помочь выйти? — Роберт пинком распахнул дверцу кареты, выпрыгнул наружу и протянул ей руку. — Я всегда готов тебе услужить.

— Роберт, я не думала…

— Ты не думала всю эту неделю, — отрезал он.

Если бы она смогла до него дотянуться, то отвесила бы ему пощечину.

Рядом с Робертом возникла физиономия Макдугала.

— Что-то не так, милорд? Мисс?

— Мисс Линдон выразила желание оставить нас, — пояснил Роберт.

— Прямо здесь?

— Да не здесь, дурак ты этакий, — выкрикнула Виктория. Но, заметив, что Макдугал обиженно надулся, неохотно добавила:

— Я имела в виду Роберта, а не вас.

— Так ты выходишь или нет? — холодно осведомился Роберт.

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Все, что мне нужно от тебя — это чтобы ты отвез меня обратно в Лондон, а не бросал здесь, посреди… — Виктория обратилась к Макдугалу; — А кстати, где мы находимся?

— Неподалеку от Фэвершема, я думаю.

— Прекрасно, — сказал Роберт. — Остановимся там на ночь. Сегодня мы проделали большой путь, и нет нужды тащиться из последних сил к Рэмсгейту.

— Вот и ладно. — Макдугал помолчал, потом сказал, обращаясь к Виктории:

— Может, вам будет удобнее на скамейке, мисс Линдон?

Виктория ответила ему язвительной улыбкой.

— О нет, что вы, мистер Макдугал, мне вполне удобно и на полу. Мне нравится чувствовать под собой каждую кочку и выбоину этой треклятой дороги.

— Просто ей нравится строить из себя мученицу, — буркнул Роберт себе под нос.

— Я все слышала!

Роберт пропустил мимо ушей ее негодующий возглас, дал кое-какие указания Макдугалу, и кучер тут же исчез из виду. Затем Роберт поднялся в карету и захлопнул дверцу, по-прежнему не обращая никакого Внимания на Викторию, которая, надувшись, упорно продолжала сидеть на полу. В конце концов она первая нарушила молчание и спросила:

— А что нас ждет в Рэмсгейте?

— У меня там небольшой домик на побережье. Надеюсь, там нам удастся насладиться уединением.

Она презрительно фыркнула.

— Уединением? С тобой? Меня пугает сама мысль об этом.

— Виктория, ты начинаешь действовать мне на нервы.

— Вас не похитили, милорд, с чего бы вам нервничать?

Он насмешливо изогнул бровь.

— Знаешь, Виктория, мне начинает казаться, что ты получаешь удовольствие, пререкаясь со мной.

— По-моему, у тебя больное воображение, — буркнула она.

— Я не шучу, — продолжал он, задумчиво потирая подбородок. — Должно быть, это и в самом деле приятно — излить на кого-нибудь свою злость.

— Я имею полное право злиться на тебя, — проворчала она.

— Ну конечно, ты так думаешь.

Она придвинулась к нему с угрожающим видом — по крайней мере ей хотелось, чтобы это выглядело именно так.

— Я думаю только о том, что если бы у меня был пистолет, я бы тебя пристрелила.

— А я-то считал, что тебе больше по вкусу вилы.

— Мне по вкусу все, что может нанести тебе телесные повреждения.

— Не сомневаюсь в этом, — усмехнулся Роберт.

— Тебе наплевать, что я тебя ненавижу, да? Он шумно вздохнул.

— Позволь мне кое-что объяснить тебе, Виктория. Для меня главное — твоя безопасность. И если похитив тебя из этой дыры, которую ты упорно продолжаешь именовать своим домом, я буду вынужден несколько дней терпеть твою ненависть, что ж, так тому и быть,

— Несколько дней? Ха! Не больше одной ночи. Роберт ничего на это не сказал.

Сидя на полу кареты, Виктория тщетно пыталась собраться с мыслями. Слезы отчаяния навертывались на глаза, и она задышала часто и быстро, боясь расплакаться. Этого он от нее не дождется!

— Ты добился только одного… — выдавила она, не в силах удержаться от смеха — так смеется тот, кто вполне осознал свое поражение, — Только одного…

Он повернулся к ней и спросил:

— Может, ты все-таки встанешь с пола?

Она покачала головой.

— Я хотела всего лишь самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Неужели я просила о многом?