Подари мне луну - Куин Джулия. Страница 52

Виктория, не раздумывая ни секунды, ответила:

— Еда.

— Еда? Ты не шутишь? И это все, что поможет мне тебя очаровать?

Трудно корчить из себя брюзгу, когда он так общителен и весел, но Виктория тем не менее попыталась напустить на себя суровый вид.

— Во всяком случае, тебе следует с этого начать, — отозвалась она, и в эту минуту, как бы подтверждая ее слова, желудок ее заурчал.

Роберт поморщился.

— Поверь, я чувствую себя не лучше, — сказал он, похлопав себя по животу, который, хоть и был всегда плоским, теперь показался ему впалым.

Вчера Роберт слишком замерз, чтобы попытаться соблазнить Викторию; сегодня же он был для этого слишком голоден.

Он поднял на нее глаза. Она выжидательно смотрела на него, как будто только что говорила ему что-то, а он ее не слушал.

— Э-э… ты что-то сказала? — неуверенно спросил он.

Она нахмурилась и повторила:

— Я не могу выйти на улицу в таком виде.

Он рассеянно заморгал, все еще внутренне усмехаясь своим мыслям — ему представилось, как они с Викторией наконец-то занимаются любовью и вдруг в самый разгар страсти разом теряют сознание от голода.

— Роберт, — нетерпеливо промолвила Виктория, — так ты идешь в город или нет? У нас совсем нет еды, и у меня нет приличной одежды.

— Хорошо, хорошо, — ворчливо отозвался он, в то же время не переставая улыбаться. — Сейчас иду. Но прежде я хотел бы получить небольшой аванс.

— Да ты что, спятил? — воскликнула она. — Сначала ты похитил меня, потом я чуть не утонула, а теперь у тебя хватает наглости требовать, чтобы я платила за еду?

Он чуть усмехнулся уголком рта.

— Всего лишь один поцелуй, — сказал он и, прежде чем она успела возразить, прижал ее к себе и звонко чмокнул в губы.

Он предполагал, что это будет легкий поцелуй — так, ради шутки, — но как только его губы коснулись ее губ, он почувствовал голод, который не имел ничего •общего с пустотой в желудке. Она была создана для его объятий — маленькая, нежная, теплая. Он всегда мечтал, чтобы женщина была именно такой.

Он тронул кончиком языка ее язык, удивляясь, какой он у нее горячий и нежный. Она окончательно сдалась и уступила — нет, она уступила ему даным-давно, а сейчас всего лишь возвращает то, что когда-то сама ему подарила.

Этот поцелуй проник к нему в самую душу.

— Ты снова меня полюбишь, — прошептал он, прижался подбородком к ее макушке и крепко ее обнял. Иногда ему казалось, что этого вполне достаточно. Просто обнимать ее и не требовать ничего большего. Тело его не лихорадит от страстного томления, руки не дрожат и не наливаются свинцом. Ему просто хочется обнимать ее — и все.

Так они стояли довольно долго. Затем Роберт мягко отстранился и увидел, что она смотрит на него недоверчиво и чуточку смущенно. Он понял, что она скажет сейчас какую-нибудь колкость, и быстро проговорил, насмешливо улыбнувшись:

— Твои волосы пахнут водорослями. В ответ она стукнула его по голове пустой плетеной сухарницей, которую держала в руке. Роберт расхохотался, порадовавшись про себя, что у нее не оказалось под рукой скалки.

Через час после того как Роберт ушел за покупками, Виктории вдруг пришла в голову мысль, что они с ним упустили из виду одно немаловажное обстоятельство: Макдугал отогнал карету Роберта в Лондон. Насколько ей было известно, не имея здесь лошади, Роберт не мог отправиться в город верхом. Вчера она не успела как следует разглядеть хозяйственные постройки, но не сомневалась, что среди них не было конюшен.

Викторию не слишком беспокоило, что Роберт пошел в город пешком. День выдался солнечным и теплым, ничто не напоминало о вчерашнем шторме, прогулка пойдет ему на пользу. Но как он дотащит до дома все покупки? Они оба голодные как волки — ему, вероятно, придется скупить всю продуктовую лавку. Да еще купить ей новое платье — одно или даже два.

Она встряхнула головой, отбросив от себя эти мысли. Чего-чего, а изобретательности Роберту не занимать, он обожает планировать. Вот пусть и поломает себе голову и найдет выход.

В ожидании его возвращения Виктория бесцельно слонялась по дому. Затем ей пришло в голову хорошенько его осмотреть. Домик ее просто очаровал — Виктория никак не могла понять, почему Роберт не живет здесь постоянно. Наверное, он привык к более просторным апартаментам. Виктория сокрушенно вздохнула. Маленький домик, подобный этому, был пределом ее мечтаний — чистенький, опрятный, уютный, с видом на пролив. Чего еще, спрашивается, желать?

Заметив про себя, что становится излишне сентиментальной, Виктория продолжила осмотр. Она понимала, что поступает не совсем порядочно, заглядывая в ящики его стола, но не чувствовала никаких угрызений совести. Он ее похитил, разве не так? В этом приключении ей отведена роль жертвы, так что она вполне имеет право обстоятельно ознакомиться с его комнатой.

Кроме того, хотя ей и неприятно было в этом сознаваться, она знала, что ищет среди его вещей упоминания о себе. Интересно, сохранил ли Роберт что-нибудь на память о событиях семилетней давности? Может, она найдет в ящике его стола трогательные сувениры и любовные памятки? Виктория понимала, что вряд ли он привез бы их сюда, даже если бы они у него были, но все равно не могла удержаться от; искушения проверить это.

Кажется, она потихоньку влюбляется в него снова. Он сказал, что найдет путь к ее сердцу, и так и случилось. Интересно, а можно ли изменить естественный ход событий? Она-то ведь отказывается его любить.

Виктория вернулась в его спальню и открыла дверь в соседнюю комнату, которая по ее предположению должна была оказаться гардеробной. В углу стояла ванна, а в ванне… возможно ли это? Она пригляделась. Так и есть: ко дну ванны прилепился маленький кусочек мыла, который кто-то — скорее всего сам Роберт — забыл убрать. Виктория впервые в жизни была рада подобному проявлению неряшливости. Она провела рукой по волосам, и пальцы ее застряли в жестких спутанных прядях. С каким наслаждением она смыла бы сейчас всю эту соль!

Роберт ушел надолго и не появится здесь несколько часов. У нее будет достаточно времени, чтобы понежиться в горячей воде. Охая от тяжести, Виктория выволокла тяжелую ванну из гардеробной в спальню Роберта. Комната была залита солнечным светом. Виктория внезапно почувствовала себя неуютно при мысли, что ей придется мыться в его комнате, и потащила ванную через коридор в свою спальню. Она попыталась отодрать мыло, прилипшее к металлическому дну, но оно, похоже, приклеилось намертво. Виктория решила пока оставить его в покое — горячая вода его размочит, и оно отлепится само собой.

Процедура наполнения ванны заняла у нее не меньше часа — пришлось несколько раз сбегать на кухню за водой. Наконец все было готово. От одного вида дымящейся ванны мурашки поползли у нее по спине. Она мигом разделась и ступила в воду. Вода была несколько горячее, чем нужно, и слегка обжигала кожу, но это была чистая вода, и Виктория чувствовала себя на седьмом небе.

Счастливо вздохнув, она опустилась в металлическую ванну и смотрела, как белесые следы морской соли на ее теле растворяются в горячей воде, потом окунула голову, чтобы смочить волосы. Вдоволь наплескавшись, она принялась отодвигать кусок мыла пяткой левой ноги, пытаясь отлепить его от днища ванны.

Но мыло не желало так просто сдаваться.

— Ну, давай же! — бормотала Виктория. — У тебя было добрых двадцать минут. — Тут до нее дошло, что она разговаривает с куском мыла, как с живым существом. Что ж, после всего того, что ей довелось испытать за эти двое суток, она имеет право вести себя несколько странно.

Правой ногой она толкнула кусок еще сильнее. Теперь-то уж точно он должен отлепиться.

— А ну шевелись! — приказала она, продолжая изо всех сил давить на него пяткой.

Но мыло было гладким и скользким, и пятка соскочила с него, а кусок так и не сдвинулся с места.

— О черт! — пробормотала она, садясь. Ну хорошо же, теперь она попробует отодрать его руками. Виктория впилась ногтями в мыло и рванула его на себя, потом попыталась немного повернуть. Наконец она почувствовала, что кусок поддался, и после нескольких секунд упорной борьбы ей удалось оторвать его от днища ванны.