Цивилизатор в СССР 1980 (СИ) - Кулаков Игорь Евгеньевич. Страница 8

Ей порядком надоели его неприятные намёки, капризы и требования. Может, действительно ребёнок с фантастическим, невозможным вывертом, выплеском фантазии и «опережающим развитием», сумевший талантливо запудрить всем головы? Без какого-либо «переноса в прошлое сознания из будущего»? Не должен взрослый человек, понимающий, что на него обратил внимание Председатель КГБ, так себя вести?

— … Я то соберусь. На вас и ваше начальство только надежды, вижу, совсем мало. Всё ещё хуже, чем я думал.

— Но вы же вышли с нами на контакт. Значит, считаете — что не зря?

— Чтобы не видеть всего грядущего, по крайней мере в том же виде, второй раз. Чтобы грустно не усмехаться, внимая убогим призывам в газетах и с экрана. И знать, чего они стоят и что последует в действительности. И не просто пытаться ловить хоть-какие то шансы на личное обогащение… осознавая некоторые, малопонятные сейчас подавляющем у большинству, тенденции. Да, хоть бы развлекусь…

— Звучит довольно цинично.

— У меня больше ничего не остаётся. Альтернатива только одна, как я уже вам сказал — думать про личное обогащение да советы родственникам раздавать… которые не будут слушать от мелочи пузатой… — иронизирует в слух Иван — … сейчас же вообще, ваша контора курс моей жизни определяет.

— Что вы вкладываете в термин «личное обогащение»?

— Долгий разговор. Ту или иную вариацию этакого «мелкособственничества», как реально размахнувшееся кооперативное движение «тогда», в конце 80х, полагаю, сейчас власти СССР снова развернут, в попытке ликвидировать все эти товарные «дефициты». Может даже раньше, чем в моём прошлом. Главное, чтобы ошибок тех же не наделали. Что касается лично себя, я бы предпочёл область ИТ.

Это было любопытно. Может, она и зря снова засомневалась в «сознании из будущего». У «ребёнка-взрослого» был какой-то жизненный план? На вторую жизнь…

— Расскажете?

Он притворно вздыхает.

— Снова тоже самое. Вам — всё, мне ничего?

— Как то не по советски это звучит, Иван.

— Елена Борисовна, я получил советский паспорт в 16 лет, осенью 1989-го. Через два года СССР не стало. И всё! Что после — всё стало иное. Вы сами, Елена Борисовна, понимаете вообще, что случилось? Мгновенная, по историческим меркам, и очередная смена общественно-политического и экономического строя в стране. Плюс веяния эпохи цифровизации. Рудиментов советской действительности, конечно, вокруг хватало долгие годы, но они постепенно… растворялись без следа, как кусок сахара в ванне… ветшали, подобно старым домам. Ну какой из меня советский человек? Вы понимаете, что такое — 30 с лишком лет, которые я помню после 1991-го, без СССР? Я думаю насчёт многого по иному. Не так, как вы. Даже я, заставший советское школьное детство в 80-х, мыслю во многих отношениях не так, как сейчас мыслит основная масса населения СССР. Представляете, какие взгляды будут уже у следующего поколения? Та, фактически гражданская, с поднявшей петлюровский флаг, именно поэтому и стала возможна. А на Кавказе азеры с арами уже при СССР резаться начали… это к слову о том, как понятие «советский человек» оказалось больше идеологической фикцией.

«Советские рудименты»… «советский человек — фикция»… Слова царапали душу. Никакой он не фантазёр. Такое то и не каждый антисоветчик, особенно в разговоре с ней и Андроповым, вслух произнесёт. Такое… это надо прожить?

Всё таки «Свидетель»…

— СССР сейчас вокруг нас. Он — в нас! Вы живёте в СССР. И, если предположить… — она делает над собой усилие и выговаривает вслух то, чего даже не хочется произносить: — … предположить, что все ваши слова — правда, то этого пока не случилось. И сейчас — может и не случиться.

— Но один раз это уже всё произошло. Инерция истории — страшная штука! И я именно об этом вам говорю, вот прямо сейчас! О том, что СССР может не стать, я первый раз задумался… ну наверное, где-то в 90-м. И даже тогда, когда я видел всё происходящее, в годы этой… — его перекосило… так называемой «перестройки», не хотел в это верить. А затем… — он фыркнул, щелкнул пальцами обеих рук — … раз, и СССР не стало! Все по нацреспубликами разбежались, никто за СССР сражаться не вышел. Количество перешло в качество. Вот так, Елена Борисовна, вот так!

«Перестройка»? Какие процессы он так обозначает, сознательно выделяя интонацию? Вроде бы слово «перестройка» не несёт отрицательного негатива, обозначая улучшения и изменения?

— И вы, Иван снова, откажетесь пояснять, даже вкратце, что такое… «Перестройка»?

— Нет! А даже если и да, то толку то! Да пожалуйста, если коротко… — бездарная попытка успеть всё исправить в последний момент… — вот одно из возможных объяснений. Что, легче стало?

— Иван, давайте без вашей… регулируемой агрессии, пожалуйста, хорошо? Вы же играете с интонациями, в попытке воздействовать на меня.

— Только отчасти… — смеётся «Свидетель». Невесело смеётся. Она это видит.

— Сейчас, здесь — только мы вдвоём. Ладно, я вижу, что вы, Иван, сегодня не в духе. Расскажите, что вы подразумеваете под фразой «я бы предпочёл область ИТ»?

Нахмурившись, он думает.

— А тут… два варианта есть. Плохой и хороший. И выбирать между ними буду не я.

— А кто?

— Дорогое советское государство, точнее — Ка-Гэ-Бэ в лице его Председателя, многоуважаемого товарища Андропова.

Скепсисом в интонации «ребёнка», сидящего рядом, можно было резать хлеб.

— Поясните, пожалуйста…

— Вам не очень нравится… моя непочтительность. Я же вижу.

— И всё же…

— Пожалуйста! Первый вариант — если, выдавив всё из моей памяти, ваш начальник, подразумевая что-то типа «будь доволен и этим!» выпнет меня обратно на Урал и Комитет будет контролировать на будущее каждый мой шаг… доступными ему возможностями. Сунув в зубы, в лучшем случае, ежемесячную степешку, «как одарённому ребёнку»! То тогда я рассчитываю только на себя, и реально жду середины 80-х, когда можно будет надеяться заиметь, тем или иным способом, простейший домашний комп. Дальше я знаю, что делать. Это — плохой вариант. Минимально терпимый. Ну… as is… как есть.

Она оценила сказанное. Прямоту, насмешку и «план». Что он такое видит в «будущем с компами»? Секундой спустя она вспомнила те его слова, которыми он описывал третье десятилетие следующего века и всеобщую… как он там называл? цифровизацию! — проникновение вычислительной техники во все сферы жизнедеятельности.

Трудно поверить в это прямо сейчас.

— А предпочтительный вариант?

— С компом… мне пусть государство поможет. И не абы каким. Там много хотелок будет. И, снова напоминаю… ради блага СССР же! Вам нужно допускать до меня кого-то, кто волокёт… соображает в ИТ и имеет достаточный аппаратный вес для влияния на тенденции развития микроэлектроники и программного обеспечения в СССР, чтобы прислушаться… к некоторым полезным вещам, которые сейчас неочевидны, но я их озвучу, обладая «послезнанием». Я про это ещё в Перми говорил. Мимо ушей все пропустили, подавай шпионов. Да тьфу на них на фоне развала то страны! Ладно, преувеличиваю, это конечно важно, и моим словам доверия больше. Но… — считайте, полгода эти прошли зря. Меня всё… проверяют и… консервируют.

Перед её глазами пролетели моменты тех ситуаций, когда она хоть как-то касалась работающей в МГУ и научно-академической среде вычислительной техники.

— Что вы, Иван, с личной ЭВМ делать то будете? Зачем она вам? — она окатила его ответной иронией.