Исполняющий чужие желания (СИ) - Ариманта Юна. Страница 3

«Даже если это и галлюцинация, то очень симпатичная галлюцинация,» — подумала про себя Даша. Затем она осторожно протянула руку и коснулась кончиками пальцев жилки, пульсирующей на его шее. Кожа его шеи была нежная, теплая и чуть влажная. Даша ощутила, как кровеносный сосуд трепещет под ее пальцами.

— М? — вдруг ожил джинн, открывая глаза. — Ты уже придумала свое первое желание?

Даша от неожиданности вздрогнула и отдернула руку. Джинн сидел совсем близко и смотрел ей прямо в глаза. Глаза у него были голубые и прозрачные, словно горный хрусталь.

— Я, не… — растерянно пробормотала она, не в силах оторвать взгляд от этих завораживающих глаз.

— Ты что? — переспросил джинн. — Говори понятнее. Я мысли читать не умею.

Но Даша молчала, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся в голове слова.

— Как это у вас, людей, называется? Телепатия? Так вот, хочешь я сделаю тебе телепатию, а? Будешь мысли других людей читать. Знаешь, какое это полезное умение? Если бы я мог исполнять свои желания, то обязательно наколдовал бы себе телепатию, — джинн воодушевленно жестикулировал вокруг Даши руками, демонстрируя, видимо, всю прелесть способности к телепатии.

— Нет, постой, — обрела Даша, наконец, дар речи. — Не надо мне телепатию, без нее как-нибудь проживу.

— Ну ладно, — сник джинн. — Без нее, так без нее.

— А тебя как зовут? — осторожно поинтересовалась Даша, разглядывая его длинные ресницы, прикрывшие опущенные к полу глаза.

— Никак, — ответил джинн немного растеряно.

— Почему? — удивилась Даша. — У всех же должно быть имя.

— Я — джинн. Зачем мне имя? Скажи «джинн», и я тебя услышу, — немного раздраженно ответил он.

— Нет, это неправильно, — возмутилась Даша. — Это как, если бы ты меня называл «человек». Но людей же много, а я, Даша, одна такая. И у тебя должно быть имя.

— Людей, может быть и много, а я, джинн, один такой. Других, по крайней мере, я не встречал еще, — холодно проговорил джинн.

— А давай мы тебе имя дадим. Хочешь? — с энтузиазмом предложила Даша.

— Это будет твое первое желание? Тогда давай! — оживился джинн.

— Первое желание… — неуверенно проговорила Даша. В голове пронеслись мысли о том, что глупо тратить одно из трех желаний на такую ерунду. Хотя… разве это ерунда дать имя человеку, у которого до этого никогда и не было настоящего имени.

Джинн молчал и выжидающе смотрел на нее.

— Да, пусть будет мое первое желание, — уверенно сказала Даша. — Какое имя тебе нравится?

— Не знаю я, — буркнул джинн. Похоже было, что он пытался взять ее на слабо, и не ожидал, что она согласится потратить целое желание так легко. — Ты загадала, тебе и решать.

— Пусть тебя зовут Иббрис, красиво и необычно, — радостно предложила Даша. — Тебе нравится?

— Слушаю и повинуюсь, — обреченно согласился джинн.

— Тебе не нравится, — огорчилась Даша, и ей вдруг стало тоскливо на душе. Она потратила одно из своих желаний, в глубине души мечтая сделать приятное этому странному парню. Но он сидит и мрачно смотрит прямо перед собой. Хотя минуту назад еще воодушевленно улыбался, предлагая загадать желание.

— Да нет, все в порядке. Иббрис, так Иббрис, — улыбнулся вдруг он, словно прочитав ее мысли. — Теперь у меня будет имя. И когда следующий человек вызовет меня из бутылки я буду говорить: «Я Иббрис, великий и ужасный...» — при этом он так потешно выпучил глаза и простер над ее головой руки, что Даша, не удержавшись, прыснула от смеха.

— Какое будет твое второе желание? — спросил он, когда она отсмеялась.

— Слушай, ты… — начала было Даша и осеклась.

— Что я? — с подозрением сощурив глаза, откликнулся джинн Иббрис.

— Я не хочу загадывать больше желаний, — уверенно сказала Даша.

— Это почему же еще? — джинн передразнил ее интонацию, да так похоже, что Даша не знала обидеться ей теперь или опять рассмеяться.

— Ведь, если я загадаю все желания, то ты уйдешь в бутылку. А я не хочу, чтобы ты уходил. Побудь со мной еще немного… — с надеждой произнесла она.

— Весело тебе со мной? — усмехнулся джинн. — Ну ладно, не загадывай пока. Спешить мне некуда.

— Точно! — обрадовалась Даша. — Погуляем завтра, я тебе город наш покажу. А ты в прошлый раз в этом городе был или где-то в другом месте?

— А ты не слишком любопытна, девочка? — вопросом на вопрос ответил Иббрис. — Ты вроде бы спать собиралась… Время, между прочим… — джинн неожиданно ухватил ее за левое запястье, на котором были часы, поднес ее руку к своему лицу и договорил:

— Два часа ночи. Все порядочные девочки в такое время давно спят.

— Столько всего произошло, — вздохнула Даша. — Мне теперь и не уснуть.

— А ты ложись, я спою тебе колыбельную, — вдруг предложил Иббрис.

— А это не будет за желание? — подозрительно осведомилась Даша.

— Нет, — улыбнулся джинн. — Я просто так спою. Раньше мне говорили, что у меня красивый голос.

Нежная мелодия

Даша послушно встала с пола и улеглась в кровать, укутавшись одеялом. Джинн тоже встал с пола, присел на край ее постели. В руках у него, как по волшебству, появился странный музыкальный инструмент красивой изогнутой формы.

— Лира, — пояснил он, проследив за ее взглядом. — Закрывай глазки.

Даша послушно закрыла глаза, прислушиваясь к тихим струнным переборам, заструившимся по комнате.

Звук, глубокий и мелодичный, наполнял пространство волшебным потоком, смывающим все лишнее, наносное, проникал в сознание, отгоняя навязчивые мысли и отжившие чувства, растекался по телу, заставляя каждую клеточку дрожать. Даша приоткрыла глаза, рассматривая джинна сквозь ресницы. Он отдавался музыке без остатка, сжимая в руках инструмент, наклонив голову и прикрыв глаза. Его губы едва заметно шевелились. Его длинные тонкие пальцы ласково гладили струны, извлекая из них пронзительно нежную мелодию.

Лира пела в его руках высоким тонким девичьим голосом, рассказывая грустную историю об одиночестве, длящемся тысячелетиями. Но вот к голосу лиры присоединился низкий глубокий голос. Джинн запел. Он пел на неизвестном Даше языке, но голос его сильный и чувственный, словно проникал в самое сердце. Незнакомые слова друг за другом струились с его губ, сплетаясь в затейливый узор. Голос его манил и отталкивал, умолял и отвергал, плакал и смеялся, взлетал до безграничного неба и срывался с острых заснеженных горных вершин в бездонную пропасть. Джинн пел, изливая в песне настолько сильные чувства, что эта песня рвала душу, стекала по стеклу каплями холодного осеннего дождя, плакала последним журавлиным криком, билась о ржавые решетки темницы...

Даша сама не заметила, как песня закончилась. Она сидела в кровати, прижимая ладони к груди. По щекам текли слезы.

— Ну вот, — расстроено проговорил Иббрис. — Что ж это я? Хотел спеть колыбельную… А теперь ты вместо того, чтобы спать, плачешь.

Джинн отложил лиру в сторону, протянул руку и осторожно стер с Дашиной щеки слезу. Но слезы продолжали катиться из ее глаз.

— Ну, хватит… Что ты так… — растерянно пробормотал джинн, беря ее лицо в свои ладони и заглядывая ей в глаза. — Ты даже слов-то не разобрала. Почему так горько плачешь?

Даша покачала головой, опуская глаза и накрыв его руку на своей щеке рукой. Он действительно считает, что если слов не разобрать, то нельзя понять, о чем музыка?

— Ты и правда красиво поешь, — проговорила она, улыбаясь сквозь слезы. — Это так тяжело сидеть все время взаперти, не зная, когда тебя выпустят и насколько?

— Не так уж и тяжело. Чем дурнее попадается повелитель, тем сильнее я люблю свою бутылку, — усмехнулся он. — Ну так что там у нас со сном?

— А что это ты меня все время спать отправляешь? — возмутилась Даша.

— От тебя слишком много шума, — вздохнул Иббрис, искоса поглядывая на нее.

— От меня? — изумилась Даша. — Кажется, что с тех пор как мы познакомились, я даже рта не раскрыла.

— Это только так кажется, — со знанием дела заявил джинн.