Боец 5: лихие 90-е (СИ) - Гуров Валерий Александрович. Страница 21

— Тьфу! — Танк перекосился. — Степаныч, ну че ты городишь-то!..

— Да что есть, — Степаныч резко сел, видать тема больная была для него. — Ты думаешь, я рад⁈ Нет, я говорю, что есть. У них… ну там, в Америке, в Европе эта хрень давно идет. Зачем, не знаю, но идет. Ну, а наши все будут передирать, как обезьяны, типа, раз у них так, то и мы давай так же!

— Не, — Танк поморщился. — У нас это дело не пойдет. Да ты чо! Я про такое даже и думать не хочу.

— Ну, хочешь-не хочешь… — Степаныч вздохнул. — Не знаю. Хотя у них и бабы-то страх божий, так вот смотришь на них, так какие чувства?.. Да никаких.

— Вот! — оживился Танк. — Вот мы…

И рассказал, как мы встретились с этими американками-австралийками, какие они до странности безликие и по-женски непривлекательные, хотя, надо отдать им справедливость, приветливые и добродушные. Но это другая категория, а тут… как бесхитростно выразился Танк: «да на таких ни в жизнь не встанет»!

У мудрого Степаныча и на это был готов ответ:

— А это потому, что они косметикой не пользуются. Из принципа. Мол, вредно для организма. Не пудрятся, не красятся, вот и рожи такие, как ватрушки.

Тут разговор достаточно неожиданно съехал в эстетическую плоскость, а конкретно, в оценку женской красоты разных стран и народов, отчего Степаныч оживился и даже разгорячился, видимо, многое вспомнилось из молодости, и почему-то он вдруг выступил адептом азиатской харизмы, пустился в рассказ о том, каких красоток он повидал среди башкирок, якуток и разных других восточных особ.

Я поощрительно поддакивал, понимая, что мемуары прибавляют тонуса нашему ветерану, и пусть старик порадуется, вспоминая… Но при этом не забывал о текущих делах, и когда тема эроса иссякла, я решил, что придется переключить беседу на вещи приземленные и малоприятные. И рассказал о преследовании.

Нечего и говорить, что сообщение не порадовало соратников.

— Блин! — вскричал Танк. — Ну и откуда тут могут ноги расти? Вариант, что ли⁈

— Вариант, конечно, самый подходящий вариант, — скаламбурил я, — но вообще кто его знает…

Степаныч сильно нахмурился.

— М-да… — пробубнил он. — Значит, под колпаком у Мюллера… Ну, тут только одно: держать ухо востро.

На этом он запнулся, и мне показалось, что он не договорил: «…да и это, случись что, не поможет…» но, конечно, не стал.

— А чего ты мне не сказал? — с укоризной спросил Танк. — Я бы из этого хмыря все вытряхнул!

— Нет, — возразил я. — Тут это не годится.

— А что годится⁈

А что годится, я и сам не знал.

— Ладно, — я махнул рукой. — Утро вечера мудренее. Мне, кстати, завтра с утра начальство встречать, так что я в Домодедово, а у вас график свободный…

Но, разумеется, я не мог отделаться от мыслей о том, какой переплет будущих событий закручивается вокруг нас, и как все это вообще пойдет. И вроде бы ведь на нервы не жаловался до сих пор, а уснуть не мог, хотя и понимал, что надо. Рейс утренний, путь в аэропорт не близкий, вставать рано… И сон не шел. Как назло. Бывает такое.

Под эти невеселые мысли и заснул, не заметив, как. Вскочил, естественно, с опозданием. Танк со Степанычем дрыхли сном праведников, а я, толком не умывшись, не побрившись, не позавтракав, припустил со всех ног. Метро, пересадка, еще пересадка. Выбежал на «Домодедовской», оттуда на автобусе. Не опоздал, но влетел в здание аэровокзала, когда уфимский рейс уже сел, так что ждать пришлось недолго.

…Алина появилась сдержанно-величественная, она вообще как-то с каждым днем обретала все больше солидности, и в манерах, и в одежде — прямо фрейлина двора Его Императорского величества. При ней был новейший и моднейший для тех лет стильный чемоданчик на колесиках и с длинной ручкой. Мне корректно улыбнулась:

— Здравствуй, — и мы обменялись дипломатическими поцелуями в щеку. При этом она придирчиво оглядела меня снизу вверх:

— Ну, вид у тебя приличный. А легкая небритость… она даже как-то придает богемный шарм.

Я провел ладонью по щеке:

— Ну слава Богу. Значит, что ни происходит, все к лучшему.

— Возьмем такси? — буднично сказала она, завершая ритуал встречи.

— Конечно.

С некоторой опаской я подумал: как бы не нарваться на тех удальцов-молодцов, которых мы отметелили… но обошлось. Этих персонажей не было, мы зафрахтовали стандартную желтую «Волгу»-31029, уселись на заднее сиденье и понеслись в «Россию». В пути болтали о пустяках, понимая, что серьезный разговор впереди, посмеивались… Доехали без проблем.

— Поможешь мне заселиться? — спросила она, когда мы вышли.

— Разумеется.

Довольно быстро мы оформились у администратора, чье рабочее место было украшено табличкой с гордой надписью Reception, поднялись на восьмой этаж, отыскали нужный номер, вошли…

Дверь автоматически защелкнулась за моей спиной. Алина обернулась ко мне. Глаза ее лучезарно сияли.

— Ну? Что мы с тобой будем делать?.. — спросила она с интонацией, не оставляющей сомнений…

Глава 11

Ее лукавая озорная улыбка не оставляла сомнений в том, что мы будем делать. Я тоже собрался подтвердить это, но не успел: она крепко обхватила меня и горячие нежные губы прильнули к моим так жарко и надолго, что я чуть не задохнулся. А она, слегка отпрянув, прошептала в ухо:

— Я так ждала этой секунды! Просто не верится, что это, наконец, сбылось…

И вновь впилась губами в мои губы.

Лобзая друг друга, мы не забывали освобождаться от одежд: со стороны смотреть, наверное, смешно — оба дергались, словно в дурацком танце, пытаясь вылезти из рукавов, при этом приближаясь к кровати, как цели всех этих действий. Не скажу, что я совсем потерял голову от страсти, но огонь во мне вспыхнул, что правда, то правда. И весь прочий мир временно потерял ценность перед стремлением скорее выплеснутьэто живое пламя…

…Спустя пять минут мы, естественно, в костюмах Евы и Адама, лежали в обнимку на кровати, и я чувствовал себя виноватым — разрядился почти мгновенно, не успев дать нам обоим пройти всю лестницу наслаждений. Можно сказать, включился скоростной лифт, причем сам собой, без моего желания.

— Извини, — пробормотал я, целуя девушку в шею. — Как-то так… я не знаю, почему…

— Ничего… — сквозь слезы пролепетала она, ответно покрывая поцелуями мои щеку, шею и даже ухо. — Ты так скучал обо мне?..

— Да, — сказал я и не соврал.

Рыдания и поцелуи стали сильней и горячей. Я подумал, что надо бы мне собраться с духом, с силами… и повторить подвиг Казановы. Постарался… и повторил, вызвав новый взрывэмоций. Ну, грешным делом, после этого, обессиленные, мы долго не могли подняться, даже подремали немного в объятиях, вернее Алина — она примостила голову на моем плече и так сладко задремала, что я не решился ее будить. Впрочем, довольно скоро она дрогнула, потянулась от души, похлопала дивными ресницами и не без самодовольства заявила:

— Между прочим, мне, чтобы восстановиться, хватает пяти минут сна. Аутотренинг!

Конечно, я дипломатично промолчал о том, чтопродрыхла спец по аутотренингу без малого полчаса. Хотя и это неплохой результат: за это время восстановиться?.. Молодец, ничего не скажешь.

Она глянула на электронные часы на тумбочке:

— Ну что ж, пора пошевеливаться… Ты не хочешь в душ? Только быстро.

— Куда будем шевелиться?

— Потом скажу.

Порядка часа нам понадобилось на приведение себя в порядок, причем Алина распотрошила чемодан, вырядившись стильно и солидно. Я с ней рядом стал смотреться бледненько, и мало того, ревность слегка укусила меня за какую-то глубину души. Конечно, барышня порядком прибарахлиласьза последнее время, и не надо объяснять, откуда тут ноги растут…

Повертевшись перед зеркалом, подкрасившись, она с умнейшим видом стала листать новенький блокнотик, нашла нужное, придержала нужную страницу наманикюренным пальчиком, стала набирать номер.

— Валентин Эдуардович?.. — произнесла она самым бархатным голоском из всех возможных, так что Валентин Эдуардович на том конце провода должен был по моим расчетам расплавиться, — здравствуйте, это Алина. Я вам звонила…