Боец 5: лихие 90-е (СИ) - Гуров Валерий Александрович. Страница 7

— … ну вот с тех пор он у меня внештатно трудится, скажем так, — туманно поведал шеф. — По разовым поручениям. Да вот старые замашки еще дают о себе знать… Хотя, вообще, голова у пацана есть, если не промахнется, может в люди выйти.

— А почему — Хантер?

— Да по фамилии. Хантимиров… Хантемиров ли?.. Ну, как-то так, короче говоря, я ему в паспорт не смотрел, мне это ни к чему. У нас с ним партнерство построено на честном слове… Ну да ладно! Я о другом.

— Слушаю.

Он затянулся, выдохнул, окутался ароматным дымом. Помолчал, как бы прикидывая, как лучше построить разговор. И начал:

— Хотя речь тоже о партнерстве. Хочу предложить тебе тему. Но другой уровень, понятно. Дело, на мой взгляд, сильное. Перспективное.

— Организация турниров по боям? — догадался я.

— Именно, — он сбил пепел прямо на мраморный пол. — Слушай! Ты, наверное, понял, что этот наш турнир проведен не нашими усилиями? Вернее, не только нашими. Слов нет, мы молодцы, потрудились, но вряд ли бы смогли… ну, это же ясно, разве нет?

Разумеется, мне давно это было ясно. Ни шеф, ни Кудряшов не вытянули бы такой масштаб. В дело вошел инкогнито, негласно пробивший все, что надо, официально ни словом, ни взглядом к нашему соревнованию непричастный. Тем не менее, он это сделал, опять же сугубо негласно наварился…

— … в каком объеме? — шеф ухмыльнулся. — Не знаю, в каком. Не по чину знать. Хотя догадываюсь. Но тебе говорить не стану.

— Да мне это и ни к чему.

— Верно. А скажу я тебе, друг ситный, вот что…

Тут его лицо как-то странно изменилось в сторону жесткого сарказма.

— Надо же, вспомнил вдруг! Где-то в масонских ложах, что ли… Там вышестоящих в лицо не знали, от них приходили специальные посланцы и только ссылались на тех, — он показал пальцем в потолок, — и называли их: невидимые братья. Ну, вот будем считать, что и нас с тобой тоже есть невидимые братья… Ну, а теперь шутки в сторону.

Он вправду заговорил краткими рубящими фразами.

Во-первых — моя победа в турнире уже важный факт. За это разового вознаграждения мало. Хотя оно, бесспорно, будет. Но главный приз — моя доля в будущем бойцовском бизнесе. Пять процентов от прибыли в каждом турнире, организованном нами. Уровень, естественно, всероссийский. И первая задача — провести турнир в Москве. Попробовать столицы, так сказать.

— Это невидимый брат идею выдвинул? — прищурился я. — Слушайте, а может, он у нас будет под именем «Неназываемый»?

Шеф молча подымил сигарой.

— Ты зови как хочешь, а я буду говорить только: ОН.

Интонация не оставляла сомнений: шеф произнес это местоимение прописными буквами. И я отметил, что на эту тему вообще язык лучше придерживать. Правда, упоминание Москвы заставило меня вспомнить про Варианта:

— Вадим Антонович, а что наш заклятый друг Вариант, небось, уже на пути в первопрестольную?

Босс задумчиво покивал.

— Скорее всего. Он хитрый, котелок варит… А шестерок своих тут бросит, даже не икнет нигде. Расходный материал!

Я подумал, что, заезжая в Москву, мы попадаем на поляну Варианта и не только, наверняка там есть фигуры и помощнее его, и уж точно не глупее, они знают, где пахнет деньгами, и влезать в игру на этом московском поле… Но с другой стороны, как я понял сегодняшний тост шефа: если хочешь подниматься по жизни, то всегда будешь попадать в сферу все больших сил, рисков, тревог и борьбы. А нет — ну, проторчишь весь век в норе, в дыре… Нет, спору нет, кто-то именно это и выбирает, и это его дело, его выбор. Не осуждаю. Но я-то давно уже выбрал путь бойца и отступать поздно. Да и не хочу.

А шеф мастер, конечно! Знал, что предложить. За долю, пусть и скромную, но от больших денег я буду землю рыть, пахать день и ночь, что верно, то верно. А там, глядишь, пойдет так, что и общая сумма будет расти, и моя доля тоже, чем черт не шутит…

Так я мыслил, и раздумья, видимо, подзатянулись, потому что шеф вежливо подтолкнул:

— Ну так что? Ваше слово, товарищ… Боец!

— Согласен.

— Коротко и ясно! Тогда объясняю задачу-минимум.

Сказав так, он зачем-то глянул на часы. Это не прошло мимо меня. Я как-то незаметно привык к тому, что босс не делает ничего лишнего. Вообще ничего, от слова «вообще». Ну, значит, глянул он на часы и стал объяснять.

Руслан с бригадой операторов снял весь турнир на видео. Сейчас они, то есть его бригада, возьмутся приводить эту съемку в товарный вид. Картинка, звук, сюжеты… все это требует обработки. Запишут на кассету или несколько — это уж как получится — и вот у нас, по сути, продукт на продажу. Моя задача минимум — съездить в Москву, показать эти съемки уважаемым людям… Каким — мне скажут, разумеется. И «показать» — разумеется, это не все. Надо убедить уважаемых, что мы с нашим опытом сможем провести нечто и в Москве, с куда большим размахом и выручкой.

— Задача непростая, кто бы спорил. Но я же знаю, кому ее поручить. Тебе это по плечу. И… — тут шеф прервался и отклонился назад, заглянув мне за спину.

Мы с ним стояли так, что входные двери в ресторан были за моей спиной. Туда он и взглянул. И я вмиг сопоставил взгляд на часы и этот взгляд — как звенья одной цепи. И обернулся.

По ковровой дорожке, царственно улыбаясь, к нам шла Алина.

Черт возьми, как же она была хороша!..

Глава 4

— Здравствуйте, — произнесла Алина своим неповторимо-мелодичным голоском. — Удивлены?..

Я сдержанно улыбнулся, но при этом пожал плечами. Удивлен я или нет? А черт его знает, если честно. Жизнь моя мчалась на такой бешеной скорости, что отшибала любую способность удивляться. Причем чем дальше, тем сильнее. Взять вот хотя бы день нынешний…

В произошедшем сегодня были некоторые странности, которые вряд ли кто заметил, кроме шефа и меня, ну… и пожалуй еще определенных лиц. Я о них, о странностях в смысле, промолчал, думая, что шеф объяснит мне их — не заметить некоторые вещи было просто невозможно. Но он молчал, как партизан, и я, уже более или менее зная Вадима Антоновича, пришел к выводу, что самому заводить тему не надо, если он ее не включил — манера такая у него специфическая, проверять собеседников на коэффициент интеллекта. Логика примерно следующая: мол, догадается или не догадается, что пока шеф не заговорил о чем-то важном, не спросил, не подвел разговор к тому или иному… то нечего и трепать об этом. Ну специфическая, не специфическая, а какая есть и с этим орпеделенно стоит считаться.

Я не сомневался, что прохожу у него по разряду «умных», в том числе умеющих угадывать, о чем можно говорить, а о чем не стоит — все равно правда сама вылезет наружу, надо уметь ждать: это вообще один из признаков ума или даже мудрости… Ну, а раз так, то реноме надо держать. Помолчим пока.

Алина, похоже, ожидала от меня чего-то большего, чем молчаливое приветствие, слегка поджала губы, сделала надменный взор. Шеф, напротив, заговорил приветливо, но мудрено:

— Здравствуйте, здра-авствуйте, сударыня… Как говорится: большому кораблю — большое плавание! Осваиваетесь на новом рабочем месте?

— Спасибо, — сухо откликнулась она. — Не жалуюсь.

— Это хорошо… Да! Человек должен расти всю жизнь, я это давно понял и не так давно стал об этом говорить. Пределов никогда нет, ни в каком возрасте, и в восемьдесят лет у человека должно быть дело жизни, дело по душе. Тот космос, куда можно рваться бесконечно…

Этот благодушно-философский монолог значил то, что шеф позволяет нам видеть его в хорошем настроении — знак особой доверительности. Правда, с «любым возрастом» он что-то перегнул, Алина восприняла это не очень, хоть и с вежливым юмором:

— Хотите сказать, Вадим Антонович, что мне уже недалеко до восьмидесяти?

— Даже и не думал, — спокойно откликнулся он. — Я это вообще. Теоретически. Каждому свое на Земле на этой… — тут он спохватился, увидав, что очень уж в заехал в метафизику, не к месту, не ко времени. — Ну да ладно! Хорошо, что навестили нас, просим в зал! Точнее, в кабинет. Мы празднуем победу, знаете, наверное?