Скотина II (СИ) - Городничий Степан. Страница 56

— В результате сравнительного анализа всех факторов, определяющих механизм ранения, сделан вывод о нанесении акцентированного резкого удара орудием клинкового типа. Смерть наступила в результате острой кровопотери, вызванной колото-резанным ранением груди с повреждением перикарда и левого легкого.

Сформировано достаточное множество ассоциативных связей для формирования ядра. Доступна публикация на либрусе в качестве самостоятельного слова «Паталого-анатомическое заключение Бориса Тараканова». Опубликованное слово будет доступно для установки всем желающим, имеющим активный навык «Архивариус» и «Птомантия». Отправить запрос на регистрацию?

Вот хрен вам. Не буду ничего отправлять, пока с предыдущим словом не разберусь.

Так на полу и начал похрапывать, когда дверь распахнулась с треском. Вошел куратор рассерженный и недовольный.

— Борис, смею надеяться ты закончил? Где твои записи?

А ведь только начал сон видеть. Папашу, размахивающего неведомой плетью.

— На милости, вы же бумаги оставили мало, — простонал я, пытаясь подняться.

— Целая кипа была, на что перевел?

— Приложения. Иллюстративный материал.

— Какой еще материал? Если ты просто потратим мое… наше время… Это что за каракули?

— Ну вот, схемы рисовал. Траектории движения руки с орудием, взаиморасположение потерпевших и нападавшего. Вот рисунок клинка в натуральную величину. На обратных сторонах зарисовка повреждений.

Учитель брезгливо потыкал бумажки.

— Главное пересылай. Давай это свое — заключение.

Углубился в чтение. Глядя со стороны, несложно читались эмоции. Сначала губа, оттопыренная в презрении. Недоверие, ирония. Потом усмешка, ухмылка, медленно сползающая, как улитка. Поднимающиеся брови, легкий интерес. Тик левого века. Челюсть поползла вниз, сначала медленно, потом с ускорением. Наконец учитель застыл.

— Первый и третий знакомы? — выдал язвительно, — Это внутри такая информация?

— Именно. В желудках этих двоих пища, сходная по консистенции. Кукурузная каша. Похожий не только состав, но и время приема. Переварено одинаково. Количество и качество алкоголя тоже сходится, ужинали они вместе. Третий не с ними, в желудке сушеная рыба и остатки пива. Между прочим, хорошее пиво, не та ссанина, что в кабаках наливают. Эль с сухим охмелением, в меру плотный, с выразительной цитрусовой горечью. Но культуры у этого никакой, я бы предпочел такое пиво не с рыбой, а к сервировке с жирными блюдами.

Куратор глянул на меня с подозрением, глаз дернулся.

— Ты что пиво пробовал?

Формируем образ полностью отбитый и отмороженный.

— А что такого? Вон на площади кабак элитный, а пиво дрянь. Узнать бы, где он такое достал.

Куратор плюнул и углубился в перечень болезней, преследующих моих пациентов при жизни.

— Почки, легкие, понятно. Выраженная кортикальная катаракта левого глаза. Застарелый сифилис, интересно. Подагра левой стопы. Хронические заболевания, связанные с обменов веществ. Сосудистые патологии. Педикулез. Микоз стоп, грибок вида «Candida». Детские травмы. А они-то откуда? Ладно, не важно, кто из них, что в детстве ломал. Давай ладони прикладывай. Вот, что я говорил. Не шелохнулась стрелка. После такого эксперимента третьекурсник… Да что там выпускник, тут и я бы прирост получил, со стажем в десять лет. Пусть небольшой, но не ноль же.

— А может неисправен этот ваш измеритель? Может разрядился или вовсе отсырел?

— Мозги у тебя отсырели. Тут написано — после убийства тела перевозили на телеге. С чего ты взял, что их не на месте убили? Погоди. Ты хочешь сказать, что можешь определить травмы, нанесенные после смерти?

Вот и подъехала информация, которую ты, голубчик, не знал.

— Предполагаю, что этих людей убили не там, где обнаружены трупы. На всех телах есть следы посмертного грубого перемещения. Волочения, бросания. Вот зарисованы повреждения, которые возникли от ударов на кочках.

По радиальности царапин еще кое-что видно. То, что тела волочили одной рукой. Но это слишком явно куда не надо укажет.

— Жертв должно быть гораздо больше. На одежде следы крови и волос еще как минимум четверых, — Эта информация тебе наверняка известна, но ты должен знать, что для меня она тоже как открытая книга.

— Чужая? Вот так ты кровь определить можешь, где чья? Без артефактов, умений и нужных слов? Ничего не попутал?

— Извините, господин куратор, неправильно выразился. Здесь и сейчас не могу, нет для этого условий, не с этим оборудованием. А так вообще без проблем. Сейчас я сделал вывод по количеству крови и волосам. Одежда у всех пропитана так, что можно выжимать. Но только один потерпевший ранен с повреждением артерии, не мог он в одиночку так всех уделать.

Куратор прищурился, как бы решаясь, говорить или нет. Покосился на стену, от которой наблюдение ощущалось по-прежнему.

— На самом деле ты прав. Во многом. Во всем. Здесь только трое, но трупов еще шесть. Эти двое из одной банды, простые уличные отморозки. По нападавшим сказать можешь что? Есть мысли?

— Все же ясно написано. Все трое убиты одним человеком. Убийца левша, рост 173–175 сантиметров. Предполагаю, что никто из жертв ничего не понял и нападавшего не видел.

— Это предположения, фантазии, да?

— Господин куратор, я здесь не для того, чтобы делиться фантазиями. Предположения достаточно обоснованы. Никаких следов борьбы. Жертвы атакованы внезапно, нападавший заходил со спины, двигался бесшумно и очень быстро. Траектория движения говорит о специальной подготовке.

— Военной что ли? Или душегуб заказной?

— Заказные не так действуют, да и военные — это совсем другое. Убийцу специально обучали незаметно подкрадываться и точечно ликвидировать цель. Часовых, посты охраны. Искать такого умельца надо среди диверсантов, разведчиков. Клановая безопасность, промышленный шпионаж. Ну мало ли где таких людей готовят. Вам видней.

— Ты по ритуалу ничего не написал.

Вот и вылезла рабочая версия правоохранительных органов. Подозревают ритуал, но никто не может понять какой и для чего. Из-за этого и весь шухер. Боря, твой выход. Нужна импровизация.

— Не для записи информация эта. Опасно. Слышал про такой ритуал. В Белозерске, на родине у меня. В городской управе молодая женщина работает. На милости есть запись из школьного парка. Как-то говорила, а я подслушал. Жертв не девять, а двенадцать должно быть. Куски плоти, что у них во рту, скорее всего аристократу принадлежат.

Куратор закрутил головой как филин, между мной и стеной.

— Продолжай, раз начал, почему аристократ?

— Простого человека смысла нет. Этим ритуалом весь род проклинается, что-то страшное с нерожденными детьми будет. Если жертв девять — значит аристократ еще жив. Где-то держат и пытают. Куски с живого срезали. А последним трем сердце в рот вложат и убьют в том же месте. На том же алтаре.

— В том же месте, я не говорил, что их на алтаре нашли.

— Не алтаре, как же. А где же еще обряд проводить? Милость отсечена и отдана Злому ветру.

Дверь распахнулась пинком. В очередной раз треснулась об стену. Высокий хмурый мужик практически впрыгнул, уставившись на меня хищными цепкими глазами. Лицо будто вырезано из камня.

— Что-то ты много знаешь, про душегубов, диверсантов и разведчиков. И про ритуалы, которых нет в архивах.

Куратор засеменил на полусогнутых ногах. Неизвестному не просто кланялся, почто вприсядку вокруг выплясывал.

— Борис, э-э-то Александр Евгеньевич Журавлев. Руководитель управления ментальной стабильности при пятом отделе. Он тоже заинтересован узнать, чем ты тут занимался и чего…

— Птолемей, успокойся. Боря, я наслышан о тебе от Марфы Захаровны. Когда прознал про эксперимент уважаемого Птолемея, не мог удержаться, чтобы не познакомиться лично.

Я твердо выдержал сверлящий взгляд, в гляделки Борю победить — каши мало ел.

— Единственная причина, по которой вы могли заинтересоваться, это моя беседа с Марфой Захаровной, точнее ее окончание.