Скотина II (СИ) - Городничий Степан. Страница 68

Птолемей засеменил к железному столу, подхватил тяжелый саквояж, оглядываясь на старика, поджавшего губы.

— Да, да. Вот здесь все, что может понадобиться для этого самого. Для твоего патологоанатомического вскрытия.

— Борис, — опять вмешался птомант, — Не торопись рассматривать всякую рухлядь. Я взял на себя смелость кое-что тут заменить и дополнить.

Во все времена находятся люди, не считающиеся с правилами и запретами. Они стали причиной многих несчастий, и вызвали то, от чего нас спасло благословение Вечного ученика. Такие люди бросали вызов небесам и не терпели непостижимых загадок, одной из которых всегда являлось человеческое тело.

Руки вытянули деревянный футляр, обтянутый кожей. Осторожно раскрыл, пальцы дрогнули, касаясь вещей, до боли знакомых и родных. Не дурно. Здесь было все. На верхней полке скальпели, пинцеты, зонды, иглы для зашивания ран. На нижней предметы для ампутаций и трепанаций: пилы, ножи и костные щипцы. Вот это подгон.

На обратной стороне крышки кармашек. Один пожелтевший листок, свернутый в несколько раз. Поднял к глазам выцветший кусок пергамента и осторожно развернул.

« Божiею милостiю. Мы АЛЕКСАНДРЪ ВТОРЫЙ. ИМПЕРАТОРЪ и САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССIЙСКIЙ, и прочая, и прочая, и прочая. Известно и ведомо да будет каждому, что за оказанную в службе нашей ревность и прилежность, сим жалуем и утверждаем Николая Пирогова служить в НАШИ Тайные советники тысяча осьмисот пятьдесят осьмого года. Повелевая всем нашим подданым онаго Николая Пирогова за нашего тайного советника надлежащим образом признавать и почитать».

Приказ о назначении Пирогова тайным советником. Взглянул на шкатулку совсем другими глазами. Полевой батальонный набор хирургических инструментов, лично принадлежащий Пирогову. Да это же не просто легенда. Это же как для верующего к настоящему кресту прикоснуться, на котором Христа распяли. Это же как…

Сколько же лет этому чуду? По моим подсчетам и прикидкам Холя никак не меньше трехсот. Не могло так хорошо сохраниться или могло? А может это вообще из другого мира.

Птомант довольно крякнул, увидев реакцию на Борином лице. Я запоздало попытался сдернуть с физиономии ощущение незамутненного счастья. А чего он вообще ожидал? Мне скрывать нечего. Почти.

— Признал? Я так и думал. Угодил? Ха, ты еще не все знаешь. Это не просто инструменты, это редчайшие артефакты, напитанные анамой. Давно хотел посмотреть на них в деле. Все никак подходящая кандидатура не попадалась. Надеюсь, ты меня не разочаруешь. Федор Филимонович, извольте, начинать разморозку тела.

Ректор засеменил к постаменту резво, почти вприпрыжку, начал водить руками, что-то шевелить и дергать.

Лорд-пилигрим в очередной раз скривился.

— Чего ты хочешь добиться? Не дело смертных осквернять тело, благословенное Вечным учеником.

— Старик, обвиняемый имеет право оправдаться. Если зверю в загнанному в угол, не дать хоть крошечный шанс — это сильно упростит его выбор.

— Что толку, если всплывет правда? Просто будут лишние жертвы. Все, кто касались тела все равно умрут. Без всяких условий и исключений.

— Тебе разве самому не интересно, от чего на самом деле умер Нетленный? Может смерть и не насильственная вовсе? Может от сам, от старости или болезней?

— Ты сам в эту чушь поверишь? К чем ненужные трепыхания? Никто и никогда не сможет заглянуть в его кости. Ни тебе, с четвертой ступенью, ни даже мне, это тело не доверит свои тайны. Неужели ты думаешь, что это… может в чем-то помочь?

Я уже привык, что постоянно пальцем тычут. Но вот средним родом меня еще не называли. Вляпался ты Боря, вступил. Хотя соглашусь, не твоя это вина. Ты мне всем существом сигнализировал, что не надо сюда идти. Если мы сегодня останемся живы — однозначно приблизимся к разгадке тайны. А если погибнем, не придется жить с осознанием…

— На все воля Вечного ученика, — отморозился птомант. — Борис, приступай к работе. А ты куда собрался, Птолемей, не шали. Будешь помогать мальчику, пока мы с лордом-пилигримом в сатранг сыграем. Наконец, отключите это дилетантство и запустите наблюдателей. Мы же не хотим ничего интересного пропустить?

— Господин куратор, мне нужна информация, — осторожно начал я, — Могу ли я задавать вопросы?

— Можешь задавать Птолемею любые вопросы, даже про его девственность, — пояснил наблюдатель, расставляя фигуры на доске, появившейся ниоткуда. — Если он недостаточно скоро или полно ответит, он ее непременно лишится. Кстати, Борис, от этого набора, еще одна вещь есть, не думаю, что тебе пригодится, но, на всякий случай, держи.

Птомант кивнул в сторону деревянного футляра и протянул еще один сверток. Я уставился на оказавшуюся в руках курительную трубку.

(Курительная трубка, лично принадлежавшая Николаю Ивановичу Пирогову)

— Господин куратор, расскажите, как, где, при каких условиях было обнаружено тело.

Чтобы не терять время я начал изучать другое содержимое саквояжа. Вынимал и осматривал лабораторную посуду, колбы с реактивами. Стеклянные змеевики и трубки. Спирт, формалин, кислоты. Чистая вода в баклажке. Все подписано, пронумеровано. Микроскоп, центрифуга, спиртовая горелка. Тут целую мини-лабораторию можно составить. Были бы знания, а они то есть.

Куратор начал обстоятельный рассказ, косясь на серые фигуры, которые нас обступили в количестве шести тушек. С шести ракурсов ни одно движение не останется незамеченным.

— Попечитель Савелий, — продолжил куратор, — Один из старейших руководителей совета попечителей. Не только нашего университета, но и прочих, да все образования Империи в его ладонях. Нас вызвал Лаврентий Савельевич — светлый князь, сын покойн… усопшего. Утром четвертого мая Савелий себя почувствовал плохо, живот говорит прихватило. За лекарем послали, сначала родовым. Как совсем худо стало в город. Когда из гильдии бригада целителей прибыла, уже все кончено было.

Лекари тело осматривать начали, как положено. Ну и увидели, что черные копыта не обувь вовсе. Как такое возможно, как скрывал — одному Вечному ученику ведомо. Никто не знал, ни лекарь клановый, ни даже сын родный. Лаврентий ректора вызвал, они давно дружбу водили. А Федор Филимонович уже меня привлек. Тело забрали, оно тут все лето лежит. Пытались своими силами разобраться, никакие манипуляции Злым ветром не помогают, все впустую. Не дано простым людям в кости Нетленного заглянуть.

— А чего от тела не избавились — сожгли бы и дело с концом.

— Лаврентий Савельевич не велел. Ясно сказал — если убийцу не найдем, никому жизни не даст. А с ним не шутят шутки. Как убедились, что копыта настоящие — от то и целителей всех, и служанку прибрал живо.

— Примерно понятно, горничную хорошо опросили — кроме живота, какие симптомы были?

— Белее простыни лежал, стонал еле слышно. Раскрывал рот, будто на языке что-то тяжелое лежало. Рвало сильно, от малейшего движения, кричал, что пить хочет. Еще окно открыть просил, душно, душно. Потом судороги. Плечи ходуном ходили, пальцы сводило, что ногти долой. Лекарь как за руку его взял, так сам и на пол присел и ртом воздух хватать начал.

— На отравление похоже, острое. Проверяли?

— Само первое, что подумали. С утра не ел ничего, только стакан воды из графина выпил. И сам стакан, и графин самый лучший специалист по ядам смотрел. Чисто говорит. Лаврентий Савельевич не поверил и выпить заставил. И ничего, только обиделся специалист, надулся и двойную оплату взял. Анализ рвоты делали и других жидкостей. Все блюда, что вечером семья ужинала. Князь поваров порол и даже одного повесил, вместе со второй женой.

…

Голое тело глубокого дряхлого старика. Голова лысая как колено. Борода седая длинная, ухоженная. Если сорок килограмм наберется, хорошо будет. Сам тощий, а роста немалого.

— Куда одежду дели?

— Одна пижама и была то. Вот тут она сложена. Наши птоманты смотрели. Э-э-э, мы с деканом покойным. Ничего не увидели. А чужим показать не решились.