Дикое правосудие - Боннэр Хиллари. Страница 70

Что же касается О’Доннеллов, стали бы они нанимать киллера через Интернет? Да нет, конечно! Это не их стиль. Во-первых, у них достаточно своих громил. Комбо умер, но его сын, Малютка Джон, достойное продолжение своего отца, состоял, как было известно Джоанне, на службе у О’Доннеллов. И вообще, знают ли они, как нанять киллера по Интернету? Томми О’Доннелл, может, и знает, но именно он пытается отучить семью от старых методов расправы. Джоанна почти не сомневалась, что старый Сэм О’Доннелл не имел ни малейшего представления, как пользоваться Интернетом, во всяком случае на такомуровне.

Но тем не менее по поводу Сэма она призадумалась. К примеру, насколько безжалостно может он отнестись к своему сыну — к своей плоти и крови? Главе клана О’Доннеллов очень не нравилась сексуальная направленность преступлений, в которых обвинялся его сын, и результаты ДНК-анализа, скорее всего, стали для него неопровержимым доказательством того, что он всегда публично отрицал. Неужели в итоге он признал неизбежное и предпринял действия, на которые не решился бы раньше? И все-таки не верилось, что Сэм способен заключить контракт на убийство собственного сына. Хотя не стоило сбрасывать со счетов и эту версию.

Джо понимала, что вряд ли ее встретят с распростертыми объятиями, но решила по крайней мере попытаться поговорить с Большим Сэмом.

Когда Джо приехала домой, Эмили и впрямь спала, а няня в своей комнате смотрела телевизор. Очень осторожно Джоанна открыла дверь в спальню дочери. Света из коридора было достаточно, чтобы видеть Эмили, не включая дополнительно лампу. Джо потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к полумраку. Эмили спала, свернувшись калачиком. Во сне она выглядела моложе своих двенадцати лет. Джо всегда считала, что дочь больше похожа на Пола, чем на нее. У Эмили были его глаза. От матери она унаследовала светлые волосы, прямые и отпущенные гораздо ниже плеч, совсем как у Джоанны, когда ей было столько же, сколько сейчас ее дочери. Во всяком случае, такими ее волосы были, когда Джо видела дочь в последний раз — утром за завтраком. Она подошла поближе к кровати, чтобы лучше рассмотреть открывшееся ей зрелище. Да, ей не померещилось, волосы у Эмили были коротко подстрижены и прическу оживлял пурпурный ирокез. Хорошо, хоть не выбритый по сторонам. «Боже, девочка-то взрослеет», — подумала Джоанна.

Выходя из комнаты, она улыбалась, хотя несколько минут назад ни о какой улыбке не могло быть и речи. Иным мамашам может стать дурно при виде пурпурного ирокеза у дочери в двенадцать лет. Джо нашла его в меру забавным. Наверное, это начало подростковой самоидентификации, которая дала небольшой сбой.

Она хотела налить себе чего-нибудь выпить, но потом неожиданно поняла, что очень устала. Сейчас, дома, в кругу семьи, Джо совсем не хотелось думать о том, что так утомило ее. Она просто отправилась спать, тут же заснула и даже не слышала, как вернулся Пол. Скорее всего, он, как обычно, тихонько забрался под одеяло рядом с ней, не попытавшись разбудить ее. В последнее время он редко будил ее. А по утрам разговаривать им было просто некогда. В половине восьмого их будил телефон. Звонок из отдела новостей. Все нормально. Потом наступала очередь редактора из отдела спортивных новостей, а потом звонил еще кто-нибудь с очередной проблемой, которую мог решить только Пол. Джоанна и ее муж на ходу завтракали только чаем и апельсиновым соком. Эмили всегда съедала большую тарелку мюслей со свежими фруктами. Завтрак она по-взрослому готовила себе сама.

Сегодня Джоанна работала в редакции, но она решила поехать прямо к Сэму О’Доннеллу, поэтому отклонила предложение Пола подвезти ее.

Пол только вскинул брови по поводу новой прически дочери и поначалу ничего не сказал. Он, конечно, не любил конфликты, но Джо знала, что вряд ли он одобрит такой стиль. В отношении внешности Пол придерживался весьма традиционных взглядов. Наконец, протянув руку через стол, он коснулся руки Эмили.

— Раньше у тебя были очень красивые волосы, — спокойно произнес он. — Фактически до вчерашнего дня.

Эмили не смутилась от его замечания.

— Ой, папочка, они были таки-и-ие скучные, — ответила она.

Пол улыбнулся:

— В любом случае наша семья не может позволить себе такую прическу. Ты же это понимаешь?

Эмили бросила на него вопросительный взгляд. Очевидно, как и ее маме, ей не всегда удавалось догадаться, что же на самом деле думает ее папа. Она полагала, что скандал он вряд ли устроит, и не ошиблась.

Пол воздержался от дальнейших комментариев. Он ушел раньше Джо, рассеянно чмокнув ее в щеку. Вежливый и почти чужой. Как обычно. Она не смогла не сравнить его, такого самодостаточного, сдержанного, преуспевающего, с одним переменчивым и разочарованным человеком, которого ей никак не удавалось выкинуть из головы. Затем Джоанна твердо решила, что все-таки выкинет Филдинга из головы. Да-да, раз и навсегда. От этой глупой связи добра не жди. Когда у них снова начались отношения, она поняла, что должна рассматривать их только как случайные свидания — так, покувыркались и разбежались, как, в известном смысле, все и происходило. Но Филдинг всегда что-то привносил в их встречи. Нечто едва уловимое. Но когда она думала об этом на трезвую голову, ей казалось, их роман не стоит того, чтобы его продолжать. Поэтому и от вчерашней их ссоры, похоже, была своя польза. Она помогла Джо выйти из транса. Больше она не будет сидеть и ждать, когда же позвонит Филдинг. И сама не станет звонить ему. «Мне правда не нужны такиеотношения», — убеждала она себя.

Как бы там ни складывалась жизнь, сегодня ей предстояло решить непростую задачку. И чувство вины тоже внесло свою лепту.

Джоанна предложила Эмили подбросить ее до школы. Обычно это входило в обязанности няни. Неожиданно Джо заметила, что дочь, которая все еще, сидя за кухонным столом, доедала мюсли, посмотрела на нее слегка удивленно. Джоанна поднялась со своего места и взъерошила остатки волос Эмили.

— Знаешь, а мне даже нравится, — неуверенно сказала она.

Новая прическа Эмили забавная, но дело не в этом, а в том, что почему-то сегодня утром ей отчаянно захотелось быть ближе к дочери. Конечно, можно было бы и догадаться, что в виде пурпурного ирокеза проявилось юношеское тщеславие, выраженное несколько неподобающим образом.

Эмили оттолкнула ее руку.

— Мама, ну не надо, — недовольно пробормотала она.

Позже в машине, когда Джо подъехала к ее школе, Эмили удивила мать тем, что, привстав с пассажирского сиденья, прильнула к Джоанне и, поцеловав ее в щеку, спросила:

— Мам, с тобой все в порядке? Ничего не случилось?

Джо чуть не забыла, что Эмили такая же наблюдательная, как и ее отец. Она тут же почувствовала панический страх, который вылился в вопрос: «А если и Пол заметил некоторые странности в моем поведении в последнее время?»

— Я в полном порядке, дорогая, — ответила она, поцеловала дочь и заставила себя улыбнуться ей самой сияющей улыбкой. — Ну давай. Тебе пора. Удачного дня.

«Вот ведь, чуть не влипла», — думала Джоанна, направляясь в сторону Дулвича. Нет, пора, пора прекращать встречи с Филдингом, — она подвергает свою семью слишком большой опасности.

К дому Сэма О’Доннелла она подъехала примерно в половине одиннадцатого, и снова без предупреждения.

Как и в прошлый раз, дверь открыл Томми. Секунду-другую он холодно смотрел на нее, и Джо было подумала, что он снова захлопнет дверь у нее перед носом.

— Должен заметить, вы становитесь навязчивой, — наконец произнес он.

— Послушайте, Томми, я просто хочу поговорить.

— Угу, такие, как вы, всегда хотят, — холодно сказал он, но, к удивлению Джоанны, открыл дверь и знаком пригласил ее войти.

Она переступила порог и в нерешительности остановилась в небольшой прихожей: красивый пушистый ковер, на стене, слева от вешалки из красного дерева, — зеркало в позолоченной раме. Справа — ряд семейных фотографий в рамочках. Почти на всех Сэм: вот он с женой на их свадьбе, вот с новорожденными детьми — двумя сыновьями и дочкой, вот на свадьбах у своих детей. Джо была дома у Сэма в первый раз. Она слышала, что после смерти жены он превратил свой дом в ее мавзолей, и похоже, так оно и было. Очевидно, вся мебель и внутренняя отделка остались такими, какими они были при Анни О’Доннелл. Сэм не позволил ничего менять. На стене, напротив семейных фотографий, висел заключенный в раму огромный — три на четыре фута — портрет Анни.