Сказки станции "Медея" (СИ) - Изотова Наталья Сергеевна. Страница 6

— Мурньянского, Фёдор Николаевич! — исправила помощница с идеальной дикцией, следуя по пятам нового начальника. — Профессор наполовину…

— Это уже не играет роли, правда, Лизонька? — относительно молодой мужчина в белом халате обернулся и подмигнул ей с возмутительным легкомыслием. — Профессора здесь больше нет и, возможно, вообще уже больше нет… в нашей части вселенной. Так что оставим это в прошлом. Дезинфекцию провели?

— Да, — Лизонька выглядела не хуже актрисы трагического амплуа. Страдала, но молчала; молчала — и страдала.

— Отлично, тогда на сегодня вы свободны.

От сверлящего спину осуждающего взгляда очень хотелось избавиться. Ну ничего, она привыкнет, растает, а после пары шоколадок и улыбок — подобреет. Проверено. Но пока пусть идет домой, оплакивает своего профессора.

Однако, Лизонька вовсе не выглядела расстроенной, она выглядела едва сдерживающей гнев.

— Если придет Эрнест, передайте ему, что мыши прибудут завтра. Пожалуйста, — холодно произнесла Лизонька и, круто развернувшись на высоких каблуках, покинула лабораторию. Узнать у неё, кто такой Эрнест, Фёдор Николаевич не успел. Видимо, технический работник лаборатории, отвечавший за различную живность. У Мурньянского живности было очень много! Представители девяти планет, целый зоопарк! Однако, он совершенно бездарно поступил, лишь наблюдая за ними: ни одного опыта не провел, считая это жестокостью. Фёдор Николаевич существ списал, а для лабораторных целей приобрел более привычных мышей. Некогда ему было исследовать новые виды, из-за переезда проект простаивал.

— Ну-ну, что тут за хоромы, — уверенным шагом он мерил пустое пространство, принадлежащее теперь ему. — Без клеток совсем другое дело. Интересно, может быть он просто где-то тут спрятался, под столом?

Фёдор Николаевич даже наклонился, будто действительно высматривал профессора под стойкой. И неожиданно что-то заметил. Не поленился, опустился на колени, потянулся к самой стене — и вытащил на свет… маленький комочек темной шерсти.

— Дезинфекцию они провели, как же… — мстительно пробормотал Фёдор Николаевич, уже представляя, как кому-то завтра достанется. Хотел распрямиться — и тут, вылезая из-под стойки, получил короткий и отрывистый удар по голове.

Фёдор Николаевич отшатнулся, не удержал равновесие — и ляпнулся на пятую точку, ошарашенно глядя на столешницу, где восседал большой пушистый кот. Огромные зеленые глаза его смотрели точь-в-точь, как у Лизоньки — осуждающе.

— Так, это что еще за посторонние в лаборатории! — возмутился вслух Фёдор Николаевич, пытаясь справиться с охватившей его неловкостью — будто кот способен был кому-то рассказать о случившемся. — А ну-ка… — он поднялся на ноги и схватил не пытавшееся скрыться животное за шкирку. — Пошёл вон!

Кот был выброшен за дверь, а дверь — заперта.

Отряхнув руки, Фёдор Николаевич направился было обратно внутрь помещения, как вдруг в дальнем углу что-то звякнуло. На столе сидел тот самый кот, методично смахивая на пол аккуратно расставленные пробирки.

— Ах ты! Ты как сюда пролез?!

Фёдор Николаевич вновь вышвырнул животное вон. Оглядел лабораторию— вроде, все вентиляционные выходы были перекрыты сетками. Но не успел отойти и пары шагов от двери, как кот материализовался вновь. В другом углу комнаты. У Фёдора Николаевича дернулся глаз. Но он не собирался проигрывать битву за своё рабочее место какому-то мешку с шерстью! И в следующие два часа, то и дело выпинывая кота за дверь, излазил всю лабораторию, пытаясь понять, как тот возвращался обратно. Так и не понял.

Наконец, обессилев, он уселся прямо на пол, прислонившись спиной к стене. Невольно переводя мутнеющий взгляд по столам и стойкам — не мелькнёт ли где тёмная спина кота? Но того нигде не было видно.

— И откуда же у вас такая патологическая нелюбовь к животным, коллега? — внезапно прозвучало над самым ухом.

Фёдор Николаевич вздрогнул. Фёдора Николаевича перекосило. Он медленно повернул голову на звук — и, увидев сидящего рядом кота, истерично, высоко завизжал. А затем, проворно подскочив с места, кинулся к выходу. Ещё пару минут сражался с дверью, которую сам же до этого запер, затем догадался открыть замок — и смолкающим эхом исчез в коридоре.

Кот невозмутимо посмотрел ему вслед, с чувством выполненного долга вылизал правую лапку — и растворился в пространстве. Последним исчез ошейник с надписью «Эрнест».

12. Красавица и чудовище

Братья Красавицы не стали слушать глупенькую младшую сестру. Они отыскали сильного волшебника, собрали группу наемников, пообещав им богатый улов, и все вместе отправились к замку Чудовища.

Время исследовательской практики подходило к концу. Солнцева и Мацумото провели на планете два полных годовых цикла (что примерно равнялось двум земным месяцам) и теперь постепенно готовились к консервации станции. Собрали весь урожай, перепроверили аппаратуру и снаряжение, закрыли некоторые отсеки, опустили защитные роллеты на солнечные панели. И тут пришло сообщение о надвигающемся сильном шторме. Вылет пришлось отложить.

Непогода бушевала несколько дней — рекордный срок для подобной тихой, маленькой планетки. Ветер был такой силы, что вырывал деревья с корнем, переносил их по равнине, швырял на стены станции и даже некритично повредил в одном месте. Проходящие мимо потоки воды захлестывали крышу. По закрытым панелям скрежетал песок и мелкие камни. Внешние камеры выдавали лишь беснующуюся темень и муть.

Когда всё, наконец, кончилось, Солнцева и Мацумото вышли осмотреть нанесенный ущерб. Обнаружили прореху в одной стене, засыпанные илом датчики и солнечные панели. Поняли, как повезло, что они готовились к отлёту — и успели без спешки всё закрыть. Пейзаж же выглядел ужасно: окружающая равнина оказалась перерыта потоками, завалена принесенными с гор камнями, прилетевшими из леса деревьями, кустарниками, сплошь покрыта смесью листвы, песка и грязи. В этом ужасном застывающем месиве тут и там виднелись силуэты погибших животных. И пока Мацумото, с присущим ему хладнокровием, занимался очисткой станции, Солнцева отправилась бродить по долине, незаметно кусая губы, тихо шмыгая и с затаённой надеждой оглядывая каждое тельце — вдруг, шелохнётся? И ей повезло. Маленький, перепачканный грязью зверек обессиленно повернул голову в сторону подошедшей девушки. Солнцева тут же схватила его на руки и радостно помчалась на станцию.

Мацумото не понравилась её находка. Во-первых, они собрались улетать, а тут пришлось заново запускать зооблок. Во-вторых, Мацумото был настроен категорически против любого вмешательства в ход естественного отбора. В-третьих, они за два месяца впервые обнаружили подобное существо и ничего не знали о его природе. Солнцеву же последний факт особенно вдохновлял: неизученный вид! Она носилась с этим пушистым кальмаром, как с дитём малым — и тот быстро начал отвечать ей такой же привязанностью. Лежал на плечах Солнцевой, словно теплый урчащий воротник, а иногда и на макушку взбирался, подремать.

Вылет пришлось отложить — Мацумото не смог нарушить инструкцию, оставить напарницу одну. Он ежедневно с ней ругался, он уговаривал выпустить Щекотунчика, как она его назвала, обратно в дикую природу — а Солнцева кивала и… ничего не делала. И в конце концов Мацумото исчез. А так как челнок был настроен автоматически возвращаться на планету, Солнцева решила, что напарник устал от пререканий и сбежал на орбитальную станцию.

Только через месяц возникли подозрения, что с практикантами что-то не так. Хоть Солнцева и продолжала старательно слать отчёты, рассказывать о своём новом исследовании, она упорно называла его целью «изучение объекта № 58». Что за объект, стало ясно, только когда забили тревогу и удаленно подключились к камерам в лаборатории. Впрочем, увидеть удалось немного: половину помещения занимала махина с голубовато-зеленой шерстью.

— Кажется, Солнцеву пора исключать, — как-то слишком трагично произнёс один из профессоров, глядя на экран. — Это ж надо додуматься: притащить опасного хищника, да ещё и телепата, на станцию! Его теперь не выгонишь. Полный провал.