Рысюхин, что там у вас налито? (СИ) - "Котус". Страница 15
Глава 8
До Шипунова (или до Шипуново? Всегда путался, когда названия на «о» склоняются, а когда нет) доехали меньше, чем за десять минут — и то от того, что по Алёшкино дед ехал не слишком быстро, примерно так, как по Смолевичам, а потом объезжал лужи, не желая выяснять наощупь, что именно скрывается под грязной водой. Если верить его словам, то там может быть всё, что угодно, и если открытого люка можно было не опасаться — здесь никогда не было ни открытых, ни закрытых, и ещё сто лет не будет, то вот в обычную яму по колено глубиной верилось, как и в булыжник на её дне.
«Да уж, люков здесь, и правда, даже через сотню лет не найдёшь!»
«Слушай, дед. А как и почему ты Шипуново обозвал?»
«Бывал я в этих краях в моём мире. Большинство населённых пунктов на тех же или почти на тех же местах, контуры и размеры отличаются, но в целом ориентироваться можно. Названия вот другие — но тоже похожи или иногда совпадают».
«А расскажи, как там у вас, что отличается?»
«Ну, вместо Алёшкино у нас Алесино — тоже крупная деревня, со школой. Самое смешное — бровар тоже есть, старый, давно не работающий. Стоит на том же перекрёстке, но как в зеркале, склад и цех местами переставлены, причём контора — над складом. И пруд, который у вас за корчмой, у нас ближе к перекрёстку. Только в Алесино это практически край деревни, дальше вправо от въезда только промышленное предприятие какое-то, а у вас чуть ли не центр деревни, то есть вся она будто метров на семьсот в сторону Смолевич сдвинута».
«А кому бровар принадлежит?»
«У нас там музей, который местному, как на ваш лад-то? Сельской администрации принадлежит. А построил его и владел им помещик, который жил примерно там, где ваш барон Клёнов. У вас деревня Клёново — у нас Потичёво, почему так называется не знаю. И от бровара до усадьбы шла аллея, где дубами обсаженная, где липами».
«Это что же, у него во владении были два наших баронства⁈»
«И Брусникино, которое у нас просто Заболотье, которых по Беларуси не одна сотня, пожалуй — тоже. Но бровар он, если мне склероз ни с кем не изменяет, только в последней трети девятнадцатого века построил, точнее не вспомню».
Слушать о реалиях другого мира было завораживающе, это казалось более странным и сказочным, чем даже изнанка и её чудеса. Подумать только — на этом же месте стоит такая же — или почти такая же — деревня, такая же дорога по которой, вполне возможно, в этот же момент едет такой же Юрка, или Петька…
«Не знаю, как в этот же — я по соотношению времён так и не разобрался. Что-то у вас такое, как у нас в конце девятнадцатого века, огнестрел так и вовсе — раритеты конца третьей его четверти, не позже. Что-то — на уровне наших тридцатых годов века двадцатого, если не сороковых — та же звукозапись, например. Что-то, что с магией связано, вообще никак не соотносится. В целом, округлённо, примерно как могли бы выглядеть наши двадцатые, но с магией и без Первой Мировой и революции».
«Первой Мировой чего?»
«Войны, Юра, войны. Кто считает пять лет, кто — шесть, миллионы жертв по всему миру, даже десятки, пожалуй».
«Что значит, „пожалуй“⁈ Не сосчитали число погибших? Или ты в школе плохо учился?»
Я старался ёрничать, но получалось плохо — прибили меня такие новости.
«Так поди, сосчитай, если на самый конец в мире эпидемия глобальная пришлась, новая зараза себя явила людям, не меньше ста миллионов погубила. А у нас, в Германии, в развалившейся Австро-Венгрии и на Балканах в довесок ко всему гражданская война грянула. И попробуй раздели, данный конкретный человек от чего помер: от болезни, от того, что её пленный румын в село принёс или от того, что из-за Гражданской войны ни одного врача на тридцать вёрст вокруг не осталось? Плюс документы увлечённо то захватывали, то прятали, то жгли все, кому не лень, концов не найдёшь. Благо, у вас пока предпосылок к такому безобразию нет — или просто мы с тобой их не видим».
«А что за…»
«Давай потом, ты в нашей общей памяти посмотришь? Потому как, во-первых, нельзя отвлекать водителя во время движения, во-вторых, долго рассказывать, а в-третьих — мы уже приехали».
И то правда — вот и корчма моя. Дед притёр грузовичок — или, как он называет «пикап по мотивам третьего транспортёра[1]» — к обочине так, чтобы не мешать проезжающим, но и чтобы мне не пришлось выпрыгивать в заросли на обочине.
«Так, первый „залёт“ у местного начальника — заросли эти сносить надо. Это тебе и клещи, и прочая живность, и пожароопасность когда засохнет. Хм, а пруд у нас намного меньше, метров пятнадцать на двадцать где-то. И без лебедей, разумеется».
«Про заросли — согласен, и Фомич уже говорил ему скосить перед отъездом! Так что это настоящий „залёт“, как ты выражаешься».
В общем, мой внезапный визит оказался «урожайным» на выявленное разгильдяйство, а кроме некошеной травы были и другие замечания, часть которых отметил в своих бумагах ещё Фомич, и радости корчмарю не принёс. А вот нечего расслабляться, если управляющий в отъезде! После раздачи «целительных люлей» в Шипуново — кто автор определения объяснять, надеюсь, не нужно — обделить сим «деликатесом» обитателей Курганов было бы несправедливо, так что в кабину я забирался вполне целеустремлённо и без понуканий деда.
А внутри автомобиля было хорошо! Затяжные холодные дожди как-то незаметно за работой сменились вновь жаркой и солнечной погодой, лужи стремительно высыхали, от чего в воздухе висела духота и сырость, как в плохо протопленной бане. При этом внутри кабины, которая теперь плотно закрывалась, благодаря нашему общему с Пырейниковым изделию, которое фильтровали и либо охлаждало, либо подогревало воздух, было хорошо — прохладно и сухо. Стало понятно, почему дед требовал убрать все щели в кабине, ставя везде уплотнители и прокладки.
«Зимой ты это ещё больше оценишь, если проедешь на обычном для этих лет и мест грузовике, где струи ледяного ветра лупят изо всех щелей и со всех сторон — а потом на нашем».
Отъехав примерно километр от деревни, дед посмотрел в зеркало заднего вида (ещё одна новинка сомнительной полезности) и, хмыкнув, ехидно заметил:
«Смешно сказать, то вот этот наш рыдван, „полуторка“ на волшебном липиздричестве, является, возможно, самым быстрым транспортом в округе, а может — и в районе».
«Ты это к чему?»
«К тому, что конник, посланный, похоже, предупредить коллегу о внезапной ревизии, полностью потерял надежду нас обогнать. Во всяком случае на столько, чтобы это имело смысл».
«Таааак! Если нужно предупреждать — то, значит, есть за что наказать!»
Но вопреки ожиданиям в «Прикурганье» всё было более-менее в рамках приличий, хоть мелкие нарушения и наличествовали. С другой стороны — покажите мне человека, который при долгом отсутствии начальства не попробует облегчить себе жизнь, в том числе — за счёт игнорирования бесполезных с его точки зрения распоряжений этого самого начальства. Покажите — а я проверю, человек ли это. Шутка, конечно, но и не совсем. В общем, зверствовать здесь я не стал, хоть основные провинности на вид поставил с указанием, как и к какому сроку устранить — здесь опять дед помог.
На винокуренный заводик курьер с предупреждением, разумеется, стартовал едва ли не в момент моего приезда, так что там приготовиться успели. И курьер даже не трактирщиком посланный, а просто с новостью о «барине», который приехал на необычном экипаже — вряд ли местные обитатели смогут так влёт узнать в моём пикапе грузовичок Егора Фомича. Понимая это, на заводик я ехал не с целью выявить и покарать, хотя если сами подставятся — то кто ж им доктор, а чтобы показаться, поддержать тонус у работников и проинспектировать склады, в том числе — с экспериментальными закладками прошлого (уже прошлого!) года, которые месяца через два можно будет начинать вскрывать и смотреть, вышло что-то или нет. На заводе меня ожидаемо ждали, простите за не то каламбур, не то тавтологию, так что внешне всё было в порядке, главное — все работники по списку присутствовали, без «пропаж», и были трезвыми. Всё, что было опечатано — опечатанным оставалось, температурный режим выдерживался.