Королева (СИ) - Гарцевич Евгений. Страница 32

— Андрэ, тебе надо поесть. Лучше бы что-то посерьезней, но завтрак уже закончился, а обед еще не скоро. Мы позже пойдем в столовую. И меня можешь не спрашивать, мой мозг отказывается все это понимать. Я ученая и в колдунов не верю.

— Спасибо, — я забрал тарелку, зачерпнул полную ложку и, жуя, пошел к картежникам, — Вадик, не томи?

— А фто фрафу Фадик? У Маугли вон фпрафивай.

— Али, на тебя вся надежда. Ты откуда здесь и что случилось?

— Случилось то, что предначертано предками… — парень выпрямился, сжал в кулаке, висевший на шее оберег и замолчал.

— Иии? — я потряс ложкой, разбрызгивая молоко, но парень только блаженно улыбался. — Да ну вас, сам пойду узнаю.

Рядом с моей лежанкой нашлась стопка с чистой одеждой. Простенько и практично — новая футболка и брюки, все было армейское оливкового цвета. Под кроватью нашлись мои ботинки и разряженный старичок «кольт» в коробке из-под конфет.

Вышел на улицу и стал осматриваться, ища знакомые ориентиры. Стрельнул сигарету у курившего на крылечке бойца. Пока прикуривал, все ждал подвоха, что-либо хук справа сейчас прилетит, либо спецназ из окон посыпется, а, может, тормоза завизжат у подъехавшей технички. Но, нет. Местный вояка дал огня, улыбнулся и, подхватив автомат, оставил меня одного.

Я высунул руку из-под крылечка, ловил прохладные капли дождя, медленно катал дым во рту, а выдыхая, любовался, как тяжелые капли вязнут в выдыхаемом воздухе. Когда докурил, уже сориентировался и мог с уверенностью сказать, где порт, где ворота, а где места, в которых я отличился и за которые мне могут предъявить. И, честно говоря, будут правы — действительно какое-то колдовство, что я еще жив и спокойно стреляю сигареты, а не сам ухожу от обстрела.

Промокнуть под дождем я не боялся, но вот куда идти и кого искать, тут идей не было. Поэтому я просто стоял и наслаждался свежестью — не то чтобы я фанат зимы и снега, но как же достала эта жара. С самого момента приезда дня не было, чтобы я не ходил потным, чтобы мошкара не липла, чтобы можно было просто стоять и дышать, не чувствуя давящих тисков жары на горячей макушке.

Подъехала машина — типовой для местных японский микроавтобус. Дверь отъехала и оттуда сначала выскочил зонтик, а потом и зашлепали босые ноги. Послышался звон колокольчиков. Я смотрел на пассажира и чувствовал очередной диссонанс — вроде и знаю человека, но не узнаю. Дедушка Лу во всей камаджорской красе — то есть почти нагишом. Ни тебе модных брючек, никакого поло — худое тело скрывала лишь пара тряпок, какие-то кожаные подвязки и куча ожерелий с браслетами, обсыпанные колокольчиками. Но главное татушки — как у ответственного офисного работника у него было забито все тело, аккурат под воротничок и манжеты.

Но и тут он выделился, если у обычных дедов татушки в лучшем случае собирались в орнаменты, то этот был похож на брендовую сумку «Луи Виттон». Про узоры я, может, и дорисовал себе образно, но светлые значки на шоколадной коже только подчеркивали ассоциацию.

— Сразу пошел в жопу, — видя мою хитрую улыбку, вместо приветствия бросил Лу, хотя сам еле сдерживал смех. — Рад видеть, что с тобой все в порядке.

Дедушка Лу заскочил ко мне под козырек, закрыл зонтик, и мы обнялись.

— Что происходит? А то мне толком никто объяснить не может?

— Происходит то, что предначертано предками…

— И ты туда же? Давай без всего вот этого, лады? — показалось, что я смутил старика или как минимум обломал заготовленную речь, — Почему я жив? Где Соломон?

— Ээх, молодежь, вот это все и спасает твою жизнь, — Дедушка Лу смахнул мусор со ступенек и уселся, вытянув ноги под дождь, — Ты как-то спрашивал сколько нас и где мы? Так вот — это наша страна, не в фигуральном смысле, а вот по-настоящему. Каждый местный здесь что-то слышал про камаджоров, каждый пятый из тех племен, кто чтит законы предков, знает, что у нас есть сила. Мы лечим, благословляем, учим. Каждый десятый из тех, кто знает, в курсе нашей истории и нашей миссии. Каждый сотый из тех, кто в курсе, состоит в нашем ордене.

— Ага, цепочку уловил, но итого пока ускользает.

— Ну так слушай и не перебивай, — Лу вздохнул и продолжил, — Соломон из тех, кто знает и чтит. Несколько людей из его ближнего круга камаджоры. Нас еще до нефтебазы привезти не успели, а здесь уже были все наши старейшины.

— И что? Несколько дедов просто так взяли и переубедили Соломона?

— Почему несколько? С ними пара десятков бойцов пришла, а местные не пойдут против старейшин. К кому им потом идти порчу снимать? Вам это не понять. Астрид вообще считает, что это какой-то массовый психоз на колдунов молиться. А Соломон жестокий и алчный, но он не дурак. А люди хотят жить нормально, хотят, чтобы все это закончилось, и верят, что камаджоры помогут.

Дедушка Лу еще что-то объяснял, рассказывал про отношения туземцев с колдунами. Про то, кто тут реальный папка, несмотря на двадцать первый век, просвещение и политический уклад. В итоге получалось, что мы теперь не враги. Мы — это те, кто планирует уничтожить Шекхед, в которую все местные верили безоговорочно.

Лично я все еще враг, но в стадии временного нейтралитета до победы над древним злом. А там меня либо попытаются убить, либо (если Лу правильно понял намеки Соломона) я смогу откупиться. Выплатив виру в долларовом эквиваленте родственникам погибших и лично Соломону за разрушенную лабораторию по производству мета. А пока нужно просто не нарываться и как можно больше светить татуированной рукой, как значком «юный друг милиции», чтобы понимали, кто за меня впряжется. Про лабораторию мета я еще подумаю, но вот тем, кто реально от меня пострадал, нужно будет помочь. Ну или встречу с Шекхед я не переживу, а там уже все долги автоматом спишутся.

— Ты на рожон не лезь, пока мы здесь. Лучше вообще в доме сиди. Нас терпят, нам верят, но мы все же не управляем здесь, — Дедушка Лу поднялся и потер ладошки, глядя на приехавшую машину, из которой вышли три женщины с бидонами, похожими на армейские термосы. — Обед привезли.

— Принял. Дальше что?

— Дальше обед, — Лу хмыкнул, — тебе там голову не повредило, что очевидных вещей не понимаешь?

— А потом?

— А потом едем шахту проверять. Здесь есть несколько ребят, которые там работали, проводят нас. Но утром, на ночь глядя никто не поедет.

— Оружие дадут? — я посторонился, чтобы пропустить носильщиков, даже сквозь закрытые крышки, чувствовался аппетитный запах наваристого рыбного супа.

— Тебе нет, но я захвачу для тебя что-нибудь. Пойдем скорее, а то Вадик опять самые вкусные куски отхватит. У него своя какая-то магия в общении с поварихами.

Время тянулось нестерпимо медленно. Может, дождь виноват, быстро сменив первую радость на хлюпающую тоску. Серое небо за окном, пузыри на грязных лужах поверх раскисших грунтовых дорожек — отвык уже от ничего неделанья. Ни телевизора, ни книжек на понятных мне языках. Али с Лу ушли на вечерний слет камаджоров. Я так понял, много желающих нашлось в орден охотников на демонов вступить. Астрид пообщалась с местными химиками, закупила почти все, что ей было нужно, и сразу же отчалила на «пиранье» в ЖД-музей, забрав с собой водителя.

Я скучал. Сам поменял повязку на руке — прошло навылет, ничего серьезного не зацепило. На спине так вообще ни один осколок не смог пройти под кожу, что и вызвало недоумение у Астрид. Ни о какой супергеройской регенерации речь не шла, но кожа точно стала крепче. Заживало все, как на собаке. Такими темпами, я скоро смогу только подорожниками лечиться.

Так что пока не пришел Дедушка Лу с ящиком добытого оружия, я тупо сидел у окна, гонял чаи, курил и раскладывал пасьянсы. А потом начался праздник, хоть и с жутким скепсисом.

— Андрей, не смотри на меня так. Взял, что дали, — Дедушка Лу пригнул голову за коробкой, которую пытался мне всучить, — Да забирай уже скорее, сейчас руки отвалятся.

Не знаю, жадность, злой умысел или дефицит был даже у бандитов. В коробке лежал «мамонт», явно повоевавший еще во вторую мировую. Немецкий пистолет-пулемет «шмайсер» — тот самый настоящий МП-28, над которым трудились и папа Луис Шмайсер, а потом и сын Хуго.