Пожиратели миров. 5 том (СИ) - Кири Кирико. Страница 37

— Занимай координаты, и высоту ещё на тысячу метров подними, — произнёс я пилотам напоследок.

— Принял, —­ отозвался Зигфрид.

Да, на столь важное занятие, как контроль воздушного пространства, я отправил с Фареном более опытного Зигфрида, чтобы тот дал несколько наставлений и обучил тонкостям работы, тем, что наш новый пилот мог не знать. После этого их сменит Грог, следом я, а потом уже Фарен и так по кругу. Четыре человек поочерёдно будут караулить воздушное пространство, так как вряд ли на этом закончится. По сути, мы будем заниматься тем, чем занимались этой ночью, сбивая десантные суда противника.

Разобравшись с ПВО, я направился сразу в поместье прямо в броне. Поместиться в дверные проёмы было непросто, однако мне удалось. Так как главный вход был обрушен вместе с секцией, теперь мы все заходили через чёрный ход. Можно сказать, что семья Барбинери жила теперь в руинах, но сейчас с этим можно было смириться, особенно когда нет иного выбора.

Сразу с чёрного хода можно было попасть в подвалы, куда и повели пленников. Здесь коридоры были больше и шире. И помимо обычных и технических помещений здесь были камеры. Самые настоящие камеры разных видов: карцеры, обычные комнаты с решёткой и даже комнаты для допросов.

Вижу, что Барбинери тоже знали толк в допросах, но на их счёт я и не строил никаких иллюзий. Если ты более-менее крупная семья, то у тебя должны быть подобные помещения, пусть это и не дотягивало до настоящих камер инквизиторов.

Помню, как однажды Марианетта рассказывала мне об этих местах.

— Они были построены ещё при наших предках. Раньше их использовали для того, чтобы держать зверей.

— А звери были, как я вижу, прямоходящие? — обратил в тот момент я внимание на кандалы, которые свисали со стен.

— Ну… не совсем. Раньше это были действительно вольеры, — смутилась она. — Но время шло, и врагов у нас становилось не меньше, поэтому иногда… да, иногда мы применяли их.

Что ж, видимо, придётся применять их вновь. Как говорил великий инквизитор Гайтерий, оружие будет всегда привлекать смерть. Имеется в виду, что созданная для чего-то вещь, рано или поздно будет использована по назначению. Сейчас бы этого великого инквизитора сюда, он бы на раз-два разложил всю секту с демонами по частям.

Ты уверен, что мир бы пережил его приход?

Он был хорошим инквизитором.

Ага, и каждый инквизитор видит потенциальную ересь. Если брать этот мир, то он едва ли не сам по себе рассадник ереси. Именно так он мог бы воспринять его.

Пленников посадили на табуретки в одну из комнат для допроса, где помимо этого стояло деревянное кресло. В случае необходимости на нём можно было закрепить человека по рукам и ногам, чтобы допросить с пристрастием и инструментами. Пока что им рано пользоваться, однако, как только Марианетта решит, что делать с ними…

А вот, кстати, и она, стоит у двери и дожидается меня в сопровождении солдат.

Я сразу направился к женщине. Не заметить меня было сложно. Мои металлические башмаки чеканили каждый шаг по каменному полу, которые расходился пугающим эхом по коридору. Марианетта смотрела на меня напряжённым взглядом, и когда я подошёл к ней вплотную, сделала шаг назад.

— Эм… а… кто ты?

Это было единственное, что Марианетта смогла произнести, увидев меня в активной броне. Видимо не ожидала увидеть меня в полном облачении. Да, она видела костюм. Но видеть его неработающим и в действии две разные вещи.

— Грант, — негромко поприветствовал я её.

— Грант, — кивнула она, всё равно сторонясь меня. — А почему ты… в костюме?

— В броне, Марианетта. Подумал, что это добавит веса в вашем разговоре с пленниками, если они решат показать свой характер.

— Понятно… ну, это было предусмотрительно, — её слабая улыбка вернулась на губы, но настороженность не прошла. — Как всё прошло? Я слышала, что вы напали и на Кэлэрдайнов.

— Уничтожены.

— Уничтожены? — она будто удивилась этому. — Все?

— Абсолютно. Семьи больше нет, — подтвердил я.

— Но… там помимо родителей были их дети. Если мне не изменяет память три сына и две дочери. Там даже одна была… ну совсем юной, — тихо произнесла она.

— Да. Они ликвидированы, — подтвердил я.

Сложно понять, что Марианетта хотела сказать. Она смотрела на меня таким взглядом, будто пыталась понять, шучу я или нет. Буду честным, я не знаю, кто из нас устранил их, в общей бойне было не до того, чтобы разбираться, в кого ты целишься. Это не жестокость — это война. Поймал на прицел — выстрелил. Всё. Мы уже по факту опознали всех.

Я не буду отрицать, среди жертв семьи Кэлэрдайнов были и совсем юные. Однако они не пытались сдаться, как эти двое. Кто-то принял бой, кто-то пытался спрятаться, кто-то хотел убежать, но никто не сказал, что сдаётся. Я в этом уверен.

— Но Грант, там же были дети, — сказала Марианетта, глядя на меня и словно спрашивая, что я натворил.

— У вас тоже были дети, — ответил я сразу.

Это был удар ниже пояса.

— Да, у меня были дети, — негромко ответила Марианетта. — Часть из них отобрали у меня навсегда. Я знаю, что это такое, и не хочу становиться в один ряд с теми, кто это сделал.

— Вы не становитесь в один ряд с ними. Они знали о последствиях, когда объявляли войну. И будьте уверены, Кэлэрдайны бы пировали на ваших костях и костях ваших детей, одержи верх. И никому бы не было дела до ваших детей. Просто мы сделали это первее.

— И надо опуститься на один уровень с ними? Начать убивать всех без разбору?

— Чтобы уничтожить врага, надо всегда быть одного уровня с ними, — ответил я холодно. — Вы не победите варваров словами. На насилие отвечаешь насилием, на слова отвечаешь словами. Они выбрали насилие, мы ответили тем же.

— Ты знаешь, о чём я, Грант. Откуда тебе столько жестокости?

— Знаю. И это не жестокость. Это война.

— Ты же хороший человек, — негромко произнесла Марианетта. — Я знаю тебя. Почему ты видишь… всё…

— Логически? — предположил я.

— Как машина? Чисто человеческие чувства тебе не чужды, но ты отмахиваешься от них. А как же просто милосердие? Жалость даже к тем, кто был не прав, или к тем, кто даже не несёт ответственности за содеянное кем-то другим?

— Если бы по вам стреляли или стреляли вам в спину, чего я, естественно, не допущу, вы бы поняли меня, — ответил я. — Лучше быть жестоким живым, чем милосердным мёртвым.

— Дети стреляли тебе в спину? — задала Марианетта встречный вопрос.

— Я не проверял, времени не было. И я не убивал ради убийства, Марианетта, чтобы вы понимали. Я просто выполнял свою работу, — ответил я, после чего вздохнул. — Хорошо, чтобы вам в следующий раз было спокойнее, я буду заранее обсуждать, кого убивать, а кого брать в плен, хорошо?

Марианетта не поймёт, что это такое. Она смотрела мне в прорези шлема, будто могла увидеть через бронестекло и камеры мои глаза и то, что было за ними, после чего кивнула.

— Отлично, — ответил я. — Тогда с вашего позволения я предложу войти и опознать пленников.

— А почему ты их пощадил? — спросила она, положив руку на ручку.

— Они сдались.

Марианетта ничего не ответила. Просто открыла дверь и вошла внутрь в сопровождении меня и ещё нескольких солдат, где своей участи дожидались двое человек.

Я сразу направился к ним. От каждого моего шага пленные вздрагивали, почти подпрыгивали на месте. Я без каких-либо церемоний сдёрнул мешок сначала с парня, позволяя Марианетте лично взглянуть на него.

— Одного мы опознали. Это второй наследник Марши, — указал я на перепуганного парня. — По идее, он сейчас и есть наследник семьи Марши.

Сдёрнул мешок с женщины.

— Её опознать мы не смогли, но она была с ним в комнате.

— Да? А я, кажется, знаю её… — подошла к женщине Марианетта не без помощи слуги, который поддерживал её под руку. Осторожно двумя пальцами, она приподняла за подбородок опущенную голову женщины, чтобы взглянуть на лицо.