Таинственный цилиндр - Куин (Квин) Эллери. Страница 24
Он улыбнулся, глядя, как они ринулись к стеклянным дверям театра.
Эллери и Ричард молча стояли на краю тротуара и наблюдали за полицейскими, сдерживавшими напор любопытных. Затем и старший Квин, почувствовав внезапно накатившую усталость, сказал:
– Пойдем, сын мой, пройдемся немного.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
«…Поясню свои слова на примере. В один прекрасный день мой молодой коллега Жан К, после месяца добросовестной работы над очень тяжелым делом пришел ко мне. Лицо его выражало отчаяние. Не говоря ни слова, он протянул мне рапорт по всей форме. Это было прошение об отставке.
– Но, Жан! – вскричал я. – Как это понимать?
– Я не справился, мсье Брильон, – сказал он тихо. – Месяц такой работы – и все впустую. Я шел по ложному следу. Это просто позор.
– Жан, друг мой, – ответил я совершенно серьезно. – Вот что я думаю о твоей отставке.
И я порвал рапорт на куски под его удивленным взглядом.
– А теперь иди, – сказал я ему строго. – И начни еще раз все сначала. Никогда не забывай один принцип: знанию о том, что правильно, всегда предшествует знание о том, что было неправильно!»
ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой отец и сын Квины знакомятся с интимной подругой мистера Фильда
Квартира Квинов на 81-й Западной улице была всецело мужской обителью – начиная от стойки для трубок над камином и кончая сверкающими саблями на стене.
Квины занимали верхний этаж дома, в котором жили еще две семьи. Это было коричневое здание из песчаника, построенное в поздневикторианском стиле. Попав в дом, посетитель должен был долго идти по коридорам, время от времени преодолевая ступеньки, покрытые тяжелыми толстыми коврами. Коридоры казались бесконечными и отличались бесхитростной прямолинейностью. Это удручало, и когда у посетителя уже начинала появляться мысль, что в подобном месте могут жить только душевно черствые люди, перед ним вдруг появлялась огромная дубовая дверь с изящной надписью в рамочке:
«Квины». В ответ на стук эта дверь приоткрывалась, и в щелочку выглядывала ухмыляющаяся физиономия Джуны. Секунду спустя посетитель попадал в совершенно другой мир.
Немалое количество весьма достойных людей проходило по этим малопривлекательным коридорам и лестницам, страстно желая оказаться наверху. И далеко не единожды Джуна чинно вносил в квартиру визитки с хорошо известными всей стране именами.
Идея оформления прихожей принадлежала Эллери. Прихожая была такой маленькой и тесной, что стены ее казались необыкновенно высокими. С редким чувством юмора Эллери решил завесить одну из стен до самого потолка ковром, на котором была изображена сцена охоты. Прихожая сразу приобрела благородно-старинный вид. Надо сказать, что оба Квина от всего сердца презирали этот ковер и повесили его только по той причине, что он являл собой выражение благодарности князя Н., сына которого Ричарду Квину удалось уберечь от ужасного скандала при обстоятельствах, так и не сделавшихся достоянием широкой публики. У стены с ковром стоял тяжелый стол, некое подобие алтаря. На нем помещались лампа с абажуром из пергамента и бронзовая подставка для книг, поддерживающая трехтомное издание сказок «Тысячи и одной ночи». Обстановку прихожей завершали два церковных стула и половичок.
Стоило посетителю миновать прихожую с ее мрачноватой атмосферой, как он оказывался в большой комнате, обставленной необыкновенно весело и живо. Такой контраст доставлял необычайное удовлетворение Эллери, старший же Квин, будь на то его воля, уже давно бы сдал всю меблировку прихожей в лавку какого-нибудь старьевщика.
В гостиной три стены до самого потолка закрывали вплотную придвинутые друг к другу шкафы, из которых доносился стойкий запах кожаных переплетов. В четвертую стену был встроен самый настоящий камин, облицованный массивными дубовыми панелями и снабженный блестящей стальной решеткой. Над камином висели скрещенные сабли – подарок старого учителя фехтования из Нюрнберга, у которого Ричард жил в молодые годы, когда учился в Германии.
Комната была щедро обставлена удобными креслами, мягкими стульями, низкими шезлонгами и скамеечками для ног. Кроме того, там находилось множество самых разнообразных светильников. Короче говоря, это была чрезвычайно уютная комната – настолько уютная, насколько могли создать уют два человека, всецело занятых напряженным интеллектуальным трудом. Если же посетителю по прошествии некоторого времени обстановка начинала казаться скучноватой – хотя бы из-за обилия вещей, собранных здесь, – то скуку быстро разгонял деловитый и расторопный Джуна – мальчик на побегушках, мажордом, слуга и добрый дух дома в одном лице.
Джуну Ричард Квин взял в дом тогда, когда с отъездом Эллери на учебу в колледж он почувствовал себя одиноко. Джуна – невысокий и стройный молодой человек девятнадцати лет – постоянно пребывал в хорошем настроении, весь так и искрился весельем, но умел вести себя тихо, как мышь, если того требовала ситуация. Старшего Квина Джуна почитал так, как аборигены Аляски почитают свой тотемный столб. И с Эллери у него установились доверительные отношения – нечто вроде тайного сговора, который со стороны юноши выражался, правда, только в необычайном усердии при уборке кабинета Эллери. Спал Джуна в крошечной комнатке позади спален отца и сына. Как постоянно льстил ему Ричард Квин, он способен был проснуться от малейшего шороха.
На следующее утро после столь богатой на события ночи Джуна как раз накрывал стол для завтрака, когда зазвонил телефон. Привыкший к ранним утренним звонкам Джуна снял трубку.
– У аппарата Джуна, говорит квартира инспектора Квина. Кто на проводе?
– Ах, вон оно что, – проворчал в трубке низкий голос. – А ну, сынок, марш будить инспектора. Да побыстрей!
– Инспектора Квина не положено беспокоить до тех пор, пока его доверенное лицо Джуна не будет знать, кто это звонит!
Говоря это, Джуна, который, разумеется, сразу узнал голос сержанта Белье, состроил гримасу и даже высунул язык. Но тут его за шиворот ухватила твердая рука, и в следующий миг он завертелся волчком по комнате. Инспектор, уже полностью одетый, сказал в трубку:
– Не обращай внимания на дурачества Джуны, Томас. Что случилось?
– А, это вы, инспектор. Я не хотел вас тревожить в такую рань, но мае только что позвонил из квартиры Монти Фильда Риттер. У него есть кое-что интересное.
– Хорошо, хорошо, – довольно проговорил инспектор. – Стало быть, наш друг Риттер кого-то поймал в свои сети. И кто же это, Томас?
– Вы угадали, сэр, – невозмутимо ответил Велье. – Он сообщает, что находится там в довольно сложной ситуации – в обществе легко одетой дамы-, и если это затянется, то его жена может подать на развод. Какие будут указания, сэр?
Квин от души расхохотался.
– Распоряжения будут такие, Томас. Немедленно отправь туда пару человек, пусть доглядят за ним. Я сам выеду сразу же, как удастся поднять с постели Эллери.
Все еще усмехаясь, он повесил трубку.
– Джуна!
Голова юноши тут же появилась в дверях.
– Поторопись с яйцами и кофе. Инспектор прошел в спальню Эллери и застал сына повязывающим галстук.
– Можешь не беспокоиться, я уже встал и больше ложиться не намерен. Как только Джуна позаботится о моем желудке, я отправлюсь по своим делам.
– Даже и думать не смей! Куда это ты, интересно, собрался? – весь кипя от возмущения, вскричал Квин.
– В свой любимый книжный магазин, дорогой мой инспектор, – строптиво ответил Эллери. – Уж не полагаешь ли ты, что я упущу первоиздание Фальконе? Нет, в самом деле, мне обязательно нужно быть там.
– Все это пустое, – хмуро сказал его отец. – Начал дело – так помоги мне довести его до конца. Эй, Джуна! Куда опять запропастился этот мальчишка?
Джуна стремительно появился в гостиной с подносом в руках. В мгновение ока он накрыл стол, сварил кофе и поджарил хлебцы. Отец и сын в молчании проглотили свой завтрак.