Преданный (ЛП) - Солсбери Дж. Б.. Страница 54

— О, боже мой! — Я закрываю рот, чтобы избежать дальнейших восклицаний.

Она широко улыбается.

— Я шучу! — Ее смех громкий и заразительный. — Не думала, что ты купишься. — Она протягивает мне мой напиток.

Я высасываю половину.

— Боролась с лодочным винтом в заливе. — Она пожимает плечами. — Повезло, что я осталась жива. Поэтому, — она поднимает свой бокал, — я не принимаю ни одного дня как должное. Никогда не знаешь, когда все это у тебя отнимут. — Она подмигивает. — Я хочу познакомить тебя с Анжеликой. Она чертовски уморительна.

И это все? Так просто?

Она объясняет природу происхождения своих шрамов на лице так, будто просто рассказывает мне, где купила туфли. И при этом моя одержимость ответами сдувается. Ее открытость устранила мою потребность таращиться. Конечно, у меня все еще есть вопросы, но у меня хватает ума не озвучивать их. По крайней мере, пока.

Интересно, сработает ли подобная тактика в том, как я решаю свои проблемы? Что, если я скажу всем заранее, что у меня СДВГ и что мне трудно контролировать импульсы и следить за ходом мыслей. Что, если вместо того чтобы пытаться скрыть эту часть меня, я буду открыто афишировать свои невидимые шрамы?

Если я приму это, то, возможно, и другие тоже.

Вечеринка по случаю дня рождения небольшая, всего десять человек. Я замечаю, что Хейс и Август не присутствуют. Предполагаю, что это намеренный ход со стороны Кингстона, судя по его любви к Габриэлле.

Мужчины и женщины в смокингах подают нам ужин из пяти блюд, приготовленный известным шеф-поваром, имя которого я не могу произнести или запомнить. Мы поем: «С днем рождения», а затем Габриэлла задувает свечи на трехъярусном шоколадном торте с золотыми хлопьями и карамельной глазурью. Кингстон рассказывает Хадсону о последнем проекте своей компании, пока я размышляю над тем, как слизать соленую карамельную глазурь со своей тарелки. Вместо этого решаю соскрести как можно больше ложкой. Тайком отправляю глазурь пальцем в рот и надеюсь, что никто этого не видел.

— …наш клиент-музыкант просит что-то уникальное. — Кингстон непринужденно откинулся в кресле, его рука закинута на спинку стула Габриэллы, и он выглядит так же по-королевски, как предполагает его имя. — Что-то действительно необычное.

— Полагаю, ваша команда провела мозговой штурм, — говорит Хадсон с деловым выражением лица, одновременно лаская кожу на моем бедре большим пальцем.

— Да.

Анжелика с розовым ирокезом хмурится.

— Нам нужен свежий взгляд. Что-то, что встряхнет ситуацию. В последнее время мы сделали так много корпоративных офисов, что это парализовало наш творческий потенциал.

Кингстон рассеянно крутит прядь волос Габриэллы. Это напоминает мне о том, как рука Хадсона лежит на моем бедре под столом, его большой палец слегка касается моей обнаженной кожи, и я задаюсь вопросом, осознает ли он, что делает это.

— У нас все получится, — уверенно заявляет Кингстон.

Я осушаю последний бокал десертного вина, чувствуя себя немного пьяной.

— Что ты думаешь? — говорит Хадсон.

Я смотрю на нашего сервера, чтобы узнать, могу ли получить еще одну порцию вина.

— Лиллиан.

При звуке Хадсона, произносящего мое имя, я бросаю поиски сервера и сосредотачиваюсь на своем спутнике.

— Что?

Уголок его рта подергивается.

— У тебя отличные идеи.

Кингстон кладет оба предплечья на стол, чтобы опереться на него, и переводит взгляд на меня.

— Точно. Ты придумала отличную идею для «Ит ох». Хреново, что тебя за это уволили.

Его честность заставляет меня улыбнуться.

— Спасибо.

Хадсон ладонью скользит вверх по моему бедру, пока кончиками пальцев почти не касается шелка между моими ногами.

— У тебя есть какие-нибудь необычные дизайнерские идеи?

Я сжимаю бедра вместе, сжимая его руку, чтобы она не поднималась выше.

Он ухмыляется.

— Да, выкладывай что у тебя есть. — Анжелика указывает на стол, как будто я могу разложить свои мысли на столешнице. — Поможет любая мелочь.

— Ничего не приходит в голову… — Я перевожу дыхание, когда Хадсон мизинцем касается моих трусиков. Прикусываю губу.

— Попробуй, детка.

— Эм… — Нестандартно. Уникально. Что-то, чего я не видела раньше…

Хадсон сильнее надавливает пальцем.

Я посылаю ему взгляд, который должен был бы прожечь дыру в его красивом лице, но имеет обратную реакцию. Мужчина ухмыляется. Поэтому сильно сжимаю свои бедра вместе, надеясь сломать его руку.

Он облизывает губы, не оставляя своих мучений.

— Что-нибудь приходит на ум? — практически мурлычет он.

— Мокрая… вода, — выпаливаю я.

Хадсон хихикает, и в этом звуке звучит чисто мужская гордость.

Я прочищаю горло и пытаюсь проветрить голову.

— Движение. И невесомость. Я не вижу достаточно этого в пространстве. Например, что, если бы мебель не стояла на земле, а свисала с потолка? — Хадсон сжимает мое бедро. — Парящие лестницы. Водяные стены. В этом есть смысл? Так и должно быть. Дизайн интерьера, который, кажется, бросает вызов гравитации. Представьте себе обеденный стол с окружающими его стульями, свисающими с потолка. — Я представляю себе комнату с невесомой мебелью. — Аквариумные стены. Полы из аквариумов! Или подвешенные вещи вверх ногами. Измените перспективу. И почему нет стульев, обитых ковром?

Кто-то рядом шепчет:

— Интересно.

— Или… О! Измените форму. Круглые книжные шкафы и треугольные комоды. А что, если бы вещи вообще не имели единой формы? — Я слегка задыхаюсь, когда Хадсон проникает за барьер моих трусиков. Кажется, никто не замечает. — Уникальное видоизменение. Художественные произведения, сделанные из салфеток. Диван из старого каноэ. — По мере того как в моей голове формируются образы, мой рот говорит так быстро, что я едва успеваю поспевать за тем, что вижу. — Деревянная лестница вместо перекладин шкафа. Наверняка на старой верфи можно достать крутой промышленный металл. Из него можно сделать любую мебель и декор для стен. Спорим, если вы проведете неделю в горах, вас вдохновит природа. Я слышала, что ветреный день в Филадельфии послужил вдохновением для дизайна музея Академии художеств.

— Это правда, — говорит Александр рядом со мной.

— Разве не круто было бы спроектировать целый… — я замедляюсь, чувствуя, что все взгляды устремлены на меня, — …дом, вдохновленный… — сглатываю, чувствуя себя под светом прожектора, когда все за столом смотрят на меня широко раскрытыми глазами, — …движением, — пищу я.

— Ты нанята, — дерзко заявляет Кингстон и хлопает рукой по столу, заставляя весь хрусталь подпрыгнуть. — Ты нужна мне, Лиллиан! — Он встает и обходит стол. — Ты нужна нам. — Он протягивает мне руку. — Пожалуйста скажи, что ты придешь работать в «Би Инспайед Дизайн». — Он кивает на свою руку, чтобы я взяла ее.

Рука Хадсона возвращается в безопасное место на моей ноге.

— Давай, детка. Соглашайся на работу. Ты отлично справишься.

— Не знаю, сколько Август платил тебе, но я заплачу больше. — Кингстон поднимает брови и шевелит пальцами.

— Хм… — Святое дерьмо. — Это очень много…

— И я буду носить эту рубашку с маленькими членами для твоего развлечения. — Он закатывает глаза на радостное улюлюканье Габриэллы.

— Я думала, ты сказал, что это пейсли?

— Соглашайся, Лиллиан! — говорит Габриэлла.

Я смотрю на Хадсона, в глазах которого светится гордость, а на лице — ободряющая улыбка.

Я шлепаю ладонью по ладони Кингстона.

— Я в деле.

— Да! — Большая часть комнаты разражается аплодисментами.

Хадсон притягивает меня к своей груди и целует в висок.

— Поздравляю, детка.

— У меня есть работа, — пищу я.

— Ты именно там, где должна быть. — Он снова целует меня. — Наконец ты сможешь использовать свои дары, а не подавлять их в душном кабинете в окружении кучи костюмов.

— Не могу поверить, что это происходит.