Эпоха перемен (СИ) - Котов Сергей. Страница 15

Я, конечно, не стал его разубеждать и рассказывать, что его дедушку впервые в жизни увидел только сегодня.

За ужином мы продолжали говорить. Как выяснилось, мы даже в первом классе учились в одной школе — но в параллельных классах. У нас были общие знакомые. Только самого Сашу я так и не вспомнил — как и он меня.

За ужин расплатился он, как положено по китайскому этикету — поэтому я не возражал.

— Ты сейчас куда? — спросил он, когда мы, захватив пакеты с вещами из его номера, спустились в холл. — Может, подвезти?

— А ты за рулём? — спросил я.

— Нет, — он отрицательно помотал головой. — У меня права только американские, а здесь они не действительны. Могу машину нашу дать, с водилой.

— А дедушка возражать не будет?

— Он сам сказал помочь тебе чем только будет возможно, — улыбнулся Саша. — Так что не думаю.

Я посмотрел на часы, теперь это было вполне уместно. Времени действительно оставалось впритык: метнуться на вокзал, забрать вещи. На электричке ехать не вариант — как я от платформы доберусь? Ни расписания, ни маршрутов толком не знаю, а рисковать и ловить бомбилу не хотелось. Так что оставался автобус от «Щелковской», который до Свердловского шёл.

Если выдвинусь прямо сейчас — на месте буду около семи вечера. Это при самых благоприятных раскладах. Поверка в десять. Три часа зазора вроде бы вполне достаточно…

— Я никаких твоих плавно не нарушу? — спросил я.

— Нет! — ответил Саша. — Если ты не против — хочу с тобой поехать, прогуляться. Детство вспомнить. Блин, надо же, как бывает! Знаешь… мне кажется это какой-то очередной урок от моего дедушки. Я должен понять что-то важное из нашей встречи, поэтому ещё поговорим, ты не против?

Я улыбнулся в ответ и кивнул.

В этот раз «Жигулями» не обошлось. К выходу из гостиницы, после звонка Саши, подъехал шестисотый «Мерин». Верх шика по тем временам.

Я присвистнул. Саша с улыбкой наблюдал за моей реакцией.

— Ну да, у меня довольно состоятельная семья, — кивнул он. — Что такого? Ездил на таких раньше?

— Нет, — ответил я, даже не соврав. На старом шестисотом мне действительно ездить не доводилось.

Саша снова широко улыбнулся.

— Ну, присаживайся! — сказал он.

За рулём был ещё один спортивный молчаливый китаец с холодными чёрными глазами. При соответствующих отметинах на рёбрах ладоней и костяшках. Блин, и как таких завезли сюда, в таком тарном количестве?..

— Куда едем? — спросил Саша.

— На Ленинградский вокзал.

— Ты уезжаешь? Поезд?

— Нет, надо вещи из камеры хранения забрать.

— Снова вещи.

— То другие вещи, — улыбнулся я. — Более… формальные.

— Извини, не понял.

— Форма у меня там, форма, — сказал я. — Не стал с собой на рынок таскать.

— А-а-а, ясно… а что за форма? Рабочая?

— Военная. Блин, дедушка даже не намекнул, кто я?

В ответ Саша только развёл руками.

— Даже спрашивать запретил. Только если сам расскажешь. Вот.

— Строгий у тебя дедушка.

— Но справедливый! — Ответил Саша и на китайском сказал водителю точку назначения.

Мы тронулись.

— Если интересно — я курсант. Военного вуза. Буду на офицера учиться.

Саша присвистнул.

— Ясно. Тоже с детства мечтал?

— Да не то, чтобы… просто так получилось.

— Ясно.

Мы подъехали ко входу в Ленинградский вокзал. Я собрался было выходить — но машина поехала дальше, свернула налево, где был шлагбаум, который поднялся при нашем приближении.

Меня довезли, практически, до перрона. Впрочем, отсюда добираться до камеры хранения действительно было удобнее, чем через привокзальную площадь или через само здание вокзала.

— Спасибо, — кивнул я.

— Мы тебя тут подождём, — сказал Саша. — Тебе ведь дальше куда-то надо, верно?

— Ага. В Подмосковье, Свердловский. Не очень далеко. Сможете?

Саша немного растерялся.

— Дорогу покажешь? — сказал он после короткой заминки. — Водитель новый, только-только город выучил. И русского не знает, в картах местных запутаться может…

— Конечно! — улыбнулся я. — Спасибо!

До лагеря добрались довольно быстро. Пробки на Щёлковском, конечно, были, но даже близко не такие, как в конце нулевых и позже. Хотя какое-то время пришлось постоять на переезде. И немного непривычно было видеть пустые поля и лес там, где, как я помнил, всё было давно и густо застроено жилыми микрорайонами.

Я хотел попросить тормознуть метрах в ста перед КПП, чтобы машину не светить, но заговорился с Сашей, детство вспоминали. В итоге пришлось выходить у самых ворот.

И надо же так случиться, что тут я нос к носу столкнулся с идущими со стороны остановки Протасовым и Матросовым.

Глава 9

Военный университет на момент моего поступления представлял собой довольно странного кадавра из недавно скрещенных военных вузов условно-гуманитарной направленности. Такой инбридинг приводил к необычным последствиям: например, у ВУМО было несколько территорий в разных районах города. Люди могли учиться в одном вузе — но при этом не иметь возможности пересечься даже теоретически.

Та часть, куда я поступил, когда-то была Военным Краснознамённым Институтом иностранных языков, который находился в Лефортово, на Волочаевской улице.

В советские времена в составе института было три основных факультета: западных языков, восточных языков и военно-политический, где готовили специалистов по спецпропаганде.

Именно на базе последнего и был создан факультет Зарубежной военной информации. Из подчинения ГлавПУ, которое стало называться Управлением по воспитательной работе, его вывели и переподчинили ГРУ. Вот так мы и оказались в разведке.

Кроме факультета ЗВИ на Волочаевской размещались языковые факультеты (Запад и Восток), Военно-юридический, Прокурорско-следственный, женский факультет и отделение, где готовили специалистов для иностранных армий.

Интересно, что гражданские дипломы у нас не отличались от выпускников Запада и Востока. То есть, мы тоже были лингвистами, с пройденными часами обучения двум иностранным языкам в соответствии с образовательными стандартами.

Отличие было только в военной специализации.

Курс у нас так же делился на языковые группы, каждая из которых насчитывала от шести до девяти человек, что есть примерно равнялась общевойсковому отделению. Всего у нас было пять групп: немецкий и румынский, английский и испанский, китайский, корейский и персидский. Восточные группы по умолчанию получали вторым языком английский.

В загородном учебном центре, где мы проходили КМБ, у каждой языковой группы была отдельная палатка. Причём не стандартная армейская, рассчитанная на взвод, а поменьше — квадратная, низкая. По краю палатка была обложена кирпичами, формирующими бортик высотой с полметра. На этот бортик стелились деревянные нары с матрасами.

Умывальники располагались на улице, под небольшими навесами. В них была только холодная вода, так что волей-неволей приходилось закаляться. Ничего похожего на душ не предусматривалось, поэтому после полевых выходов или физической подготовки мыться приходилось возле раковин.

Особенно прошаренные ребята с соседних факультетов где-то умудрялись добывать шланги, которые прицепляли к кранам. Так мыться было удобнее.

В общем, условия были спартанские.

Всё это я вспомнил, пока шёл по учебному центру туда, где находились палатки нашего курса.

Каптёрка, к счастью, уже была открыта. На ступенях сидел старшина, уже переодетый в комок, и грустно смотрел на подходящих курсантов.

Увидев меня, нагруженного пакетами, он немного оживился и сказал:

— Ого! Иванов, ты где-то склад ограбил?

— У меня много бабушек, — отшутился я.

Дима широко улыбнулся в ответ, продемонстрировав крепкие ровные зубы.

— Сумки забираем в палатки. Сегодня каптёрку закрываем и сдаём ключи, — предупредил он.

— Что, прямо сейчас? — спросил я.