Эпоха перемен (СИ) - Котов Сергей. Страница 37

Наконец, начали снижение. Как раз тогда, когда взошла довольно яркая убывающая Луна. В её серебристом свете белели шапки вершин Кавказа, которые мы оставили позади, а вот ниже земля была совершенно тёмной, если не считать скупые россыпи огней поселений. Лишь через пару минут я сообразил, что там, на земле, нет снега.

— Соскучился? — спросил я друга.

Гия повернулся ко мне. Его лицо было странно сосредоточено.

— Знаешь… ты только отцу не рассказывай — но, наверное, нет. Не соскучился. Я вот жду, когда появится чувство родины, какая-то радость… но нет. Пусто. Наверно, это не очень хорошо, как думаешь?

— Думаю, что ты ещё недостаточно мир знаешь, чтобы скучать по родине по-настоящему, — сказал я.

Гия удивлённо поднял брови.

— Что ж… возможно, ты и прав, — ответил он.

Со стороны хвоста послышался смех. Лика и Гоча над чем-то заразительно смеялись.

— Получается, твой брат из Штатов прилетел? — спросил я.

— Угу, — кивнул Гия. — Я не ожидал, если честно. Там у них сурово с отпусками, даже для тех, кто учится по программе для иностранцев. Но каким-то образом вырвался.

— Может, его отчислили? — предположил я.

Гия взглянул на меня с негодованием.

— Это вряд ли, — сказал он. — Брательник по жизни ботан… он такой, знаешь, всегда правильный. Всегда старался быть первым, даже в нашей школе. Даже тогда, когда в класс приходили по два-три человека, потому что дров не хватало протопить аудитории и было довольно холодно.

— Вы где-то в деревне жили? — спросил я с сочувствием.

— В деревне? — ухмыльнулся Гия. — Ну, некоторые москвичи и правда считают Тбилиси деревней. Но для нас это столица.

— Ого.

— Да, тут сурово… но хорошо хоть войны уже нет. Люди потихоньку в себя приходят. Посмотришь.

— Войны? Постой, я слышал про Осетию и Абхазию…

— Я про Тбилиси, — перебил Гия. — Девяносто третий год. Тут было даже веселее, чем у вас. Погибших больше. Весь центр раскурочили, до сих пор не всё восстановили…

— Не слышал…

— Не удивительно. Я же говорю: у вас не до этого было. Но, в общем, непростое было время.

— Ясно… слушай, а Бадри и Эдуард — это твои родственники, да? — спросил я.

— Нет, — улыбнулся Гия. — Друзья отца. Близкие. Они бизнесмены, оба. У Бадри в Питере какой-то бизнес был, но сейчас он в Москву перебрался. «Логоваз» — может, слышал? Автомобилями торгует.

Название компании было очень знакомым, но мне пришлось напрячь память, чтобы понять, с кем именно оно связано. До этого в городе я несколько раз видел и слышал рекламные объявления «Логоваза» в Манеже, но только сейчас в голове что-то щёлкнуло.

— Это же вроде Березовского компания, да? — спросил я.

— Они партнёры, — кивнул Гия и улыбнулся.

Я откинулся в кресле, переваривая информацию. И так задумался, что даже не заметил, как мы сели.

Самолёт остановился возле терминала — небольшого здания советской архитектуры, чем-то напоминающий Северный речной вокзал в Москве. Однако внутрь мы не заходили: прямо у трапа нас встретила черная «Волга» и «Мерседес». Возле машин стояло два охранника в бронежилетах с АКС.

Тут было тепло, где-то плюс десять. В воздухе стоял густой запах костра или бани.

Мы с Гией и его братом разместились в «Волге», остальные поехали на «Меседесе».

Я никогда не был в Тбилиси и с любопытством глазел по сторонам. Первое, что бросилось в глаза, когда мы выехали на шоссе — это огромная телевышка со светящимися красными огоньками, которая нависала над городом, стоя на вершине высокого холма.

Вдоль шоссе были установлены подсвеченные жёлтыми прожекторами щиты с рекламой сигарет «Лаки Страйк» и какого-то игристого вина «Болеро». Запах костра ощущался даже внутри салона.

Вооружённый охранник, занявший переднее пассажирское кресло, о чём-то по-грузински тихо говорил с водителем. Гия, сидевший в центре, пригибаясь глядел сквозь ветровое стекло.

Мы выехали на перекрёсток с круговым движением, в центре которого стояла новогодняя ёлка, хаотично и бедно украшенная. Это выглядело так по-сиротски, что у меня сердце защемило: мало того, что снега нет, так ещё и детишки любуются вот такой вот ёлкой…

Гия посмотрел на меня и с виноватым видом пожал плечами, будто угадав мои мысли.

Машины въехали в город, и я толком не успел разглядеть окрестности, как мы заехали на невысокий холм по узким улочкам между двухэтажными деревянными домиками с мансардами, нырнули в ворота, и оказались за высоким забором, во дворе трёхэтажного особняка, судя по всему, построенного недавно.

Мы остановились возле крыльца, сделанного в классическом стиле, в виде греческого портика.

— Ну вот, на месте, — кивнул Гия.

Мы с его братом одновременно открыли дверцы и вышли на улицу.

Возле крыльца-портика стояла пожилая женщина, которая куталась в тёмный пуховый платок. Пока Гия и его брат по очереди её обнимали, я тихонько стоял в сторонке.

— Саша, — наконец, окликнул меня Гия, — подойди, пожалуйста.

Я подошёл, стараясь улыбаться. Женщина глядела на меня настороженно, но по-доброму.

— Мама, это Саша, мой друг, —представил он. — Моя мама, Каринэ Гивиевна.

— Очень приятно, — кивнул я.

Каринэ посмотрела на меня, потом улыбнулась и протянула руки для объятий. Я чуть нагнулся и подался вперёд, отвечая. Она символически два раза чмокнула меня в щёки.

— Рада познакомиться, Саша. Гия много рассказывал о тебе. Здорово, что вам удавалось практиковаться в Тайцзи, я беспокоилась на этот счёт, что придётся бросить практику.

По-русски она говорила без малейшего акцента и с теми, почти забытыми интонациями настоящего советского интеллигента.

— Где папа? — спросил Гия.

— Он будет поздно. Сегодня заседание, он предупредил, что задержится, — ответила Каринэ.

В это время через ворота проехал «Мерседес», который немного отстал в городе. Мама Гии поспешила встречать новых гостей, бросив сыновьям:

— Вы проходите, не задерживайтесь! Комнаты готовы! И ужин сейчас подадут!

Мне предоставили отдельную комнату на втором этаже особняка. Из окон открывался прекрасный вид на ночные огни города. Слева виднелась гора с телебашней впереди, похоже, текла река.

Разложив вещи и умывшись, я спустился вниз, где в большом холле уже был накрыт длинный прямоугольный стол.

На ужин был салат из овощей, пхали, чебуреки, пончики с заварным кремом и ещё какие-то блюда, названия которых я не запомнил. Разумеется, было и вино. Причём Бадри и Эдуард пили, как полагается, из рога, с длинными тостами, посвящёнными хозяину и хозяйке дома, их замечательным детям, близким друзьям, новым и старым.

Учитывая, что мы плотно перекусили в самолёте, есть было откровенно тяжеловато. Однако приходилось: я опасался обидеть хозяев. Да и Гия, ободряюще ухмыляясь, уплетал уже второй чебурек.

Наконец, ужин закончился. Я встал, хотя, наверно, правильнее было бы сказать выкатился из-за стола, чувствуя себя колобком. Спать в таком состоянии наверняка было бы тяжеловато, поэтому я подошёл к Гие и предложил прогуляться на ночь.

— В город? — уточнил он, нахмурившись и почесав нос.

— Ну, да, — я пожал плечами, — без плана, просто по окрестностям. Честно говоря, надо, чтобы еда как-то утряслась. А то заснуть не смогу.

Он засмеялся.

— Ну а почему нет? Давай, погуляем! Тут до центра рукой подать!

На улицах было довольно пустынно, хотя во многих домах горел свет и слышались громкие голоса. Народ явно не спешил ложиться спать слишком рано, но и гулять не особенно любил.

— Тут приятно пахнет, — заметил я, имея ввиду запах дров.

— Да? — удивился Гия. — Чем же?

— Дровами. Будто бани топят. Уютно так, по-домашнему…

Гия вздохнул.

— В советское время у нас было центральное горячее водоснабжение и отопление. Как и во всей большой стране под названием СССР… — сказал он.